Таким образом, данное Постановление,
по сути, закрывая пробел в
ГК РФ, фактически размывает грань
между ничтожными и оспоримыми
сделками, поскольку подтверждает
возможность признания в судебном
порядке недействительными ничтожных
сделок.
Появление в Кодексе понятия
«ничтожная сделка» и его употребление
наряду с понятием «недействительная
сделка» привели к образованию
громоздких юридических конструкций,
таких, например, как «признание
недействительной ничтожной сделки».
Вместе с тем необходимо отметить,
что нормы нового ГК о ничтожных
сделках более четко, чем в
прежних кодексах, указывают участникам
гражданского оборота на возможность
не исполнять ничтожную сделку,
не дожидаясь решения суда
о признании ее недействительной.
Появление правил о ничтожных
сделках, по-видимому, было направлено
на придание участникам гражданского
оборота большей оперативности
и самостоятельности в защите
своих прав и в пресечении
нарушений закона. В то же время
появление новых правил о ничтожных
сделках привело к снижению
стабильности гражданского оборота.
Неясность и возможность различного
толкования некоторых норм, посвященных
ничтожным сделкам, приводят к
тому, что устанавливать факт
ничтожности сделки берутся любые
лица без обращения в судебные
органы.
Подобные ситуации и споры
вызваны тем, что законодатель
не дал четкого ответа на
вопрос о том, кто вправе
устанавливать факт ничтожности
сделки. Возможно, составители Кодекса
исходили из того, что пороки
ничтожных сделок очевидны, являются
бесспорными и не нуждаются
в доказывании. Однако во всех
случаях рассмотрения требований
о применении последствий недействительности
ничтожной сделки суд вынужден
сначала устанавливать факт ничтожности
сделки, который часто не бывает
очевидным и бесспорным. Так, чтобы
установить факт ничтожности
сделки по основаниям, указанным
в ст. 169 ГК, необходимо доказать, что эта
сделка совершена с целью, заведомо противной
основам правопорядка или нравственности.
С. Зинченко и Б. Газарьян, критикуя
положения ГК о ничтожных сделках, предлагают
максимально ограничить круг ничтожных
сделок за счет расширения круга оспоримых.
«Практически полезным, - пишут они, - было
бы такое законодательное решение данного
вопроса, при котором в качестве общего
положения сделки, не соответствующие
требованиям закона или иных правовых
актов, признавались бы оспоримыми. В качестве
исключения приемлем предельно конкретный
перечень сделок и критериев, по которым
они признаются по закону ничтожными.
Но признавать оспоримые или ничтожные
сделки недействительными должен только
суд».17
Авторы тоже обращают внимание
на сложности, вызванные содержащимися
в ГК положениями о ничтожных
сделках. Предлагается и путь
разрешения этих проблем: они
советуют предельно сузить крут
ничтожных сделок, но, по-видимому, просто
не задавались вопросом, следует ли вообще
проводить разделение в ГК недействительных
сделок на ничтожные и оспоримые?
Таким образом, закрепление в
Гражданском кодексе правила
о ничтожных сделках можно
объяснить в общем правильным
стремлением законодателя вызвать
большее уважение к закону
и обеспечить неукоснительное
соблюдение его требований при
заключении сделок. Однако при
решении этой задачи законодатель,
к сожалению, допустил такие
неточности, которые не замедлили
сказаться в практике правоприменения.
Основания недействительности сделок
можно классифицировать на базе
того, какое из условий действительности
сделки было нарушено. Данная
классификация представляется нам
обоснованной, поскольку дает ответ
на вопрос, почему соответствующее
юридическое действие является
недействительной сделкой.
В качестве общего основания
недействительности выступает противоречие
законодательству. Специальными основаниями
являются пороки содержания, формы,
субъекта, воли. Такая классификация
отражает основные моменты, которыми
руководствовался законодатель
при формировании конкретных
составов недействительных сделок.
Прежде всего, сделки должны
соответствовать императивным нормам
гражданского законодательства. Далее,
нормы о недействительности сделок
отражают точку зрения законодателя
на соотношение таких элементов
сделки, как воля и волеизъявление.
Законодателем определятся, какое
значение будет иметь воля (соответственно
- волеизъявление) при решении вопроса
о действительности сделок. Для
действительности сделки имеет
значение, соблюдена ли установленная
законом форма совершения сделки.
Необходимо отметить, что данная
классификация имеет условный
характер. Некоторые основания недействительности
могут быть отнесены как к пороку в субъекте,
так и к пороку воли.
Непосредственно основания недействительных
сделок названы в статьях ГК,
в которых сформулированы конкретные
составы недействительности сделок18.
3. Общие правовые
последствия недействительности
сделок
Общим последствием недействительности
сделок в соответствии с ГК
РФ является реституция.
«При недействительности сделки каждая
из сторон обязана возвратить другой все
полученное по сделке, а в случае невозможности
возвратить полученное в натуре (в том
числе тогда, когда полученное выражается
в пользовании имуществом, выполненной
работе или предоставленной услуге) возместить
его стоимость в деньгах, если иные последствия
недействительности не предусмотрены
законом» (п. 2 ст. 167 ГК РФ).
Реституцию не следует отождествлять
с судебным признанием сделки
недействительной. Признание сделки
недействительной является установительным
судебным решением (для ничтожной сделки)
или преобразовательным (для оспоримой
сделки). Подобным образом классифицируются
и соответствующие этим решениям иски.
Данные судебные решения не
предусматривают исполнительного
производства. Решение же о применении
реституции предполагает реализацию
в ходе его исполнения.
Требования о признании сделки
недействительной и о применении
последствий ее недействительности
в виде реституции заявляются
довольно часто одновременно и рассматриваются
судом в рамках одного процесса. Но это
не исключает возможности их самостоятельного
предъявления и разрешения судом, равно
как и необходимости четко разграничивать
в пределах одного иска в качестве самостоятельных,
хотя и взаимосвязанных исковых требований.
Необходимо отметить, что данный
вывод находит свое подтверждение
и в практике Высшего Арбитражного
Суда Российской Федерации.
Так, в Президиум был принесен
протест, в котором предлагалось
прекратить производство по делу
о признании сделки недействительной
ввиду того, что уже имеется
вступившее в законную силу
решение суда об отказе в
удовлетворении иска о применении
последствий недействительности
той же сделки, вынесенное по
спору между теми же лицами.
Президиум обоснованно признал
протест в данной части не
подлежащим удовлетворению, мотивировав
это тем, что указанные исковые
требования не являются тождественными.
В двух других случаях Президиум
отменил решение по иску о
признании сделки недействительной
и применении последствий ее
недействительности, в том числе в связи
с тем, что суд первой инстанции ограничился
рассмотрением только первого из заявленных
истцом требований и оставил без внимания
другое - о применении последствий недействительности
сделки. Тем самым Президиум признал относительную
самостоятельность данных исковых требований.
Несмотря на это, в литературе
не всегда производят разделение
требований о признании сделки
недействительной и о применении
ее недействительности. О.С. Иоффе,
например, видел разницу между
реституцией и виндикацией в
том, что «возврат имущества,
переданного по... (недействительному)
договору, осуществляется вследствие
признания договора недействительным,
а не на основе особого виндикационного
иска»23.
Однако, как было указано, признание
сделки недействительной не равнозначно
судебному акту о возврате
предоставленного по такой сделке
имущества. Возврат имущества
(реституция) осуществляется путем
самостоятельного притязания.
Реституция заключается в возвращении
сторонами полученного ими по
сделке друг другу в натуре
(ст. 167 ГК РФ). Иногда сторона по
сделке предъявляет требование
о применении двусторонней реституции,
которое включает возвращение
полученного ею по недействительной сделке
другой стороне.
Двусторонняя
реституция является мерой правоохранительного
характера. И.В. Матвеев считает, что
любая реституция, как двусторонняя,
так и односторонняя, является санкцией.
Однако двусторонняя реституция
не должна считаться санкцией,
поскольку не связана с претерпеванием
сторонами дополнительных неблагоприятных
последствий.
При реституции подлежит исполнению
реституционное обязательство. Таким
образом, обязанность вернуть
исполненное по недействительной сделке
ничем не отличается от любой другой гражданско-правовой
обязанности. Более того, по общему правилу
обязанность вернуть исполненное возникает
не только у лица, виновного в совершении
недействительной сделки, но и у другого
лица, добросовестно вступившего в соответствующие
отношения. Поэтому говорить о реституции,
как о мере ответственности, и по этой
причине было бы некорректны.
С.Н. Братусь юридической ответственностью
считал только принудительное осуществление
реституции. Добровольное исполнение
обязанности восстановить прежнее положение
он не относил к мерам юридической ответственности.
Тем более, по его мнению, не должно считаться
юридической ответственностью признание
сделки ничтожной.
Однако, по нашему мнению, реституция
выступает не мерой ответственности,
а мерой защиты гражданских
прав. К тому же в Гражданском
кодексе Российской Федерации применение
последствий недействительности сделок
указано в качестве одного из способов
защиты гражданских прав (ст. 12 ГК РФ).
В соответствии с п. 2 ст. 167 ГК
РФ, если по недействительной
сделке состоялась передача вещи,
то у получателя уже в самый
момент такой передачи возникает
обязанность возвратить то же
самое имущество другой стороне
сделки. У получателя в силу
недействительности совершенной
сделки не возникает и не
может возникнуть права собственности
или иного права на предоставленное
имущество, по крайней мере, до
тех пор, пока оно не утрачивает
своих индивидуальных признаков.
Обязанность возвратить вещь
продолжает существовать, если последняя
сохраняется в натуре, находится
во владении получателя и может
быть идентифицирована. В противном
случае данная обязанность заменяется
другой - обязанностью возместить
стоимость полученного по сделке в
деньгах. Следовательно, требование стороны
недействительной сделки о возврате переданного
по такой сделке имущества в натуре, или,
другими словами, реституция владения,
аналогична истребованию вещи из незаконного
владения получателем. Здесь реституция
явно напоминает виндикацию, которая также
представляет собой истребование имущества
из чужого незаконного владения. Из-за
этого истцы нередко, требуя возврата
имущества, переданного по недействительной
сделке, ссылаются на нормы о виндикации.
В
настоящее время в судебной практике
строго отграничиваются иски о применении
последствий недействительности сделок,
в частности о реституции владения,
от виндикационных требований.
Заключение
Сделка, являясь одним из оснований
возникновения гражданских прав
и обязанностей, представляет собой
единство четырех элементов: субъектов
- лиц, участвующих в сделке; субъективной
стороны - единства воли и волеизъявления;
формы и содержания, которые должны
соответствовать действующему законодательству.
Порок любого или нескольких
элементов сделки, то есть их
несоответствие действующему законодательству,
приводит к ее недействительности.
Недействительность сделки означает,
что за этим действием не
признается значение юридического
факта. В зависимости от дефектного
элемента недействительные сделки
разделяются на виды.
Для ничтожной сделки установлен
внесудебный порядок признания;
любое заинтересованное лицо
может требовать в суде применения
последствий ее недействительности;
ничтожная сделка недействительна
с момента совершения; срок исковой
давности составляет три года.
Для оспоримой сделки установлен
судебный порядок признания; ограниченный
круг лиц, имеющих право требования
по спорам; уменьшенный срок исковой
давности в один год; оспоримая
сделка недействительна с момента
совершения либо, по решению суда,
на будущее время с момента
вынесения решения.