Виды судебных прецедентов в России

Во-первых, утверждение о  том, что признание судебного  прецедента в качестве источника  права противоречит конституционно признанному и закрепленному  принципу разделения властей. Это одно из важнейших конституционных положений  современной России и с ним, естественно, нельзя не считаться. Соответственно нельзя не учитывать и важности аргументов, построенных на основе данного положения.

Во-вторых, тезис о том, что признание правового прецедента в качестве источника российского  права не согласуется с характерными особенностями романо-германской правовой системы, которой традиционно причисляют Россию, и которая, по мнению некоторых  отечественных ученых, «не знают  такой формы право, как правовой прецедент». Однако считается общеизвестным, что прецедент, не будучи признанным в качестве источника романо-германского  права формально, выступает в  качестве такого реально. Это подтверждается повседневной практикой использования  данного источника права судами всех относящихся к романо-германской правовой семье стран.

Исходя из этого, трудно согласится с утверждением, что признание  прецедента источником российского  права противоречило бы соответствующим  устоям и традициям романо-германского  права.

В-третьих, мнение о том, что  признание правового прецедента противоречило бы, с одной сторон, действующей Конституции России и обычному законодательству, а с  другой - выступило бы в конфликт с правотворческой деятельностью Федерального Собрания.

Авторы, придерживающиеся мнения о несовместимости судебного  правотворчества с парламентским, исходят из двух взаимосвязанных  посылок; а) из отсутствия какой бы то ни было правовой основы для судебного  правотворчества и, соответствен, для  признания судебного прецедента в качестве источника права, и  б) из заведомого противопоставления правотворческой  деятельности суда и создаваемого им прецедента, с одной стороны, правотворческой  деятельности парламента и закона, с другой.

Однако, такого рода суждения не имеют под собой реальной основы. Дело в то, что правотворческая деятельность судов весьма существенно отличается от аналогичной деятельности российского парламента и уже в силу этого она не может ни подменять ее собой, ни тем более дублировать.

В отличие от парламентского правотворчества особенность судейского правотворчества предопределяется тем, что:

1) «судебное правотворчество  всегда есть побочный продукт  акта правосудия»;

2) оно «оно не самостоятельно»  в том смысле, что «привязано  к основной функции судебной  власти - осуществлению правосудия»;

3) оно осуществляется  в рамках закона и на основе  закона, исходящего от высшей  законодательной власти страны;

4) правотворчество суда  в значительной мере связанно  с толкованием (конкретизации)  права и восполнение пробелов  в праве;

5) судебные право положения  вырабатываются судьями, как справедливо  отличается в литературе, только  на основе «имеющихся норм  и правовых принципов, а не  своей субъективной воли».

Наряду с названными существует еще целый ряд особенностей судейского правотворчества, принципиально отличающих его от парламентского правотворчества  и свидетельствующих о том, что  судейское правотворчество не только не противоречит, и тем более не подменяет парламентское, а, наоборот, дополняет его и обогащает.

Совершенно правы те авторы, которые, основываясь на опыте правотворческой  деятельности судов современной  России, категорически утверждают, что в настоящее время суды зачастую вынуждены «создавать (творить) право, иначе их деятельность станет не просто неэффективной, а приведет к результатам, противоположным  тем, которые от них вправе ожидать  общество: они будут не защищать права, а способствовать их нарушениям».

Таким образом, правовой прецедент  не признан в качестве источников современного российского права. Однако, фактически он действует, восполняя  многие пробелы законодательства, его  неясности и двусмысленности.

Заключение

В заключение можно сделать  следующие выводы. Хотя судебный прецедент  и не признается в России источником права, тем не менее он играет немаловажную роль. Например, Верховный Суд РФ изучает, обобщает судебную практику и дает руководящие разъяснения по вопросам применения законодательства. Эти руководящие разъяснения обязательны для судов и иных органов и лиц, применяющих, например, уголовно - процессуальный закон. Постановления издаются в целях единообразного понимания и применения норм права. Не это ли проявление в какой-то степени, пусть даже и в малой, судебного прецедента?

Конечно, немало дискуссий  ведется по поводу того, что судебный прецедент неэффективен, прежде всего потому, что не способствует объективному (всестороннему и полному) исследованию обстоятельств по конкретному делу, следствием чего может стать несправедливое решение или приговор суда.

Но разве не легче было бы вершителям правосудия, когда под  рукой у них имелись бы руководящие  начала, а именно основа разрешения конкретного дела, представленная в  виде источника права - судебного  прецедента. «Омоложение кадров идет стремительно, - пишет заместитель  Председателя Верховного суда Республики Коми О. Марков, - нередко суды состоят  только из членов, которые не имеют  опыта судейской работы, им не с  кем посоветоваться, не с кого взять  пример».

Напрашивается вывод, что  появление и закрепление судебного  прецедента в России как источника  права вполне оправданно, а главное - нужно для еще пока «зеленых», не в обиду будет сказано, судей. Но закрепить за судами правотворческую  функцию - значило бы нарушить конституционный  принцип разделения властей. Опять  очередное препятствие.

На мой взгляд, для того чтобы осуществить внедрение  прецедента в идеале, то для того, чтобы он смог прижиться в нашей  стране, надо: законодательно закрепить  за судами правотворческую функцию; создать и утвердить определенную процедуру, способствующую быстрому закреплению  судебных решений в качестве прецедента; создать орган - фильтр, который бы отменял прецеденты, которые не соответствуют (или перестали соответствовать) реалиям общественной жизни.