Тоталитаризм: отрицание права и государства

   Соединение  власти и собственности и порожденный  этим процессом авторитаризм следует  расценивать не как “злой умысел”  правящей бюрократии, а как реальность, которая не может быть иной – в силу объективного уровня культуры общества. Эта реальность может быть менее криминальной, более управляемой, но не может быть либерально-демократической. Вместе с тем, в науке хорошо известно, что во всех странах, в которых правительство играет доминирующую экономическую роль, экономическое состояние хуже, чем в странах с преобладающей рыночной экономикой.

   Процессы  посттоталитарной модернизации нацелены на формирование госкапитализма – такого общественного строя, при котором признается собственность, но основным субъектом собственности является государство. Такой строй неэффективен в сравнении с рыночной экономикой, даже в сравнении с государственно регулируемым рынком. Когда государство действует как субъект, устанавливающий правила экономической конкуренции, и одновременно как хозяйствующий субъект, оно объективно не может обеспечивать приемлемую конкуренцию.

   Но  даже госкапитализм из социализма не получается. Социализм не может быть преобразован непосредственно в капитализм. Получаются отношения докапиталистические. При оптимистической оценке постсоциалистической модернизации можно сказать, что она происходит в исторически известном направлении к капитализму: от рабства – через феодализм (В.С.Нерсесянц).

   Точнее, происходит движение от квазирабского  социализма (при социализме широко используется бесплатная рабочая сила населения исправительных лагерей) – через постсоциалистический квазифеодализм – к госкапитализму. Такая интерпретация постсоциалистической модернизации позволяет сделать вывод, что попытки трансформировать социализм в капитализм порождают новое, по сути своей докапиталистическое явление – неофеодализм.

   В пользу такого вывода свидетельствуют  следующие черты постсоциализма.

   1. Неразделенность власти и собственности. 

   2. Общие, одинаковые для всех  правовые нормы подменяются привилегиями, множеством разных правовых статусов и режимов регулирования. Равные права и свободы каждого человека и гражданина во многом остаются декларированными (октроированными), и большинство населения не осознает их смысл.

   3. Специфическая “суперпрезидентская”  форма правления напоминает дуалистическую монархию, которая характерна для неразвитой правовой культуры и предшествует демократическим республикам индустриального общества.

   Интересно отметить, что царская Россия в  процессе модернизации в начале ХХ в. так и не смогла подняться до уровня дуалистической монархии, и первый российский парламент (Государственная Дума) был не законодательным, а законосовещательным органом. Как доказывает российская история, в стране с неразвитой правовой культурой, пережившей социалистический срыв модернизации, невозможен переход от царского абсолютизма – через абсолютизм тоталитарный – непосредственно к демократической республике.

   4. В постсоциалистической России  судебная система имеет черты  феодальной. Суды специализируются не по содержанию рассматриваемых дел, а по субъектному (квазисословному) принципу. Несмотря на конституционное провозглашение презумпции невиновности на практике она не действует. Суд выполняет обвинительную функцию. В случаях недоказанности преступления суд как правило не выносит оправдательный приговор, а направляет дело на дополнительное расследование; причем обвиняемые остаются под стражей.