Антисербские стереотипы и распад Югославии

Антисербские стереотипы и распад Югославии

Опубликовано в 31.07.2008

ВУКОВИЧ Слободан

ВУКОВИЧ Слободан - научный сотрудник  Института общественных наук (Белград, Сербия).

Формирование образа врага в  австрийской и германской прессе

Судя по доступным, хотя и весьма скудным, источникам (многое по-прежнему остается под покровом тайны), Германия и Австрия сыграли важную роль в дезинтеграции/распаде "второй Югославии" (Пропагандистский термин "Великая Сербия" подразумевал роль Сербии как "оккупанта" остальных южнославянских земель, то есть как гегемона. В австро-германской, хорватской и словенской прессе понятия "Великая Сербия" и "гегемонистский Белград" употребляются как синонимы). По нашему мнению, тогдашнюю "югославскую ситуацию" невозможно исследовать даже поверхностно без учета, с одной стороны, некоторых фактов, относящихся к периоду 1914 - 1941 годов, во-вторых, без их сопоставления с начальным периодом югославского кризиса (1989, 1991) и последующим развитием событий, особенно происходивших в 1999 году. Подобное влияние прошлого на будущее не является чисто балканской закономерностью - аналогичные примеры хорошо известны и применительно ко многим другим регионам мира.

Учитывая многообразие таких влияний  в случае второй Югославии, в настоящей  статье мы остановимся лишь на анализе стереотипов, получивших распространение в австрийских и германских печатных и электронных СМИ. За их использованием скрывались конкретные интересы вполне определенных сил в отношении наших земель. Многочисленные факты свидетельствуют, что в широких общественных кругах Австрии и Германии существовало согласие по вопросу о дезинтеграции второй Югославии и "наказании" Сербии, территорию которой изначально предполагалось максимально "урезать". Крайне важно, что сходное единство мнений на этот счет существовало и в 1907 - 1909 годах - во время "боснийского кризиса", и особенно окрепло в 1914 году, когда было решено сначала поработить, разделить Сербию, а затем и аннексировать ее территорию (1). Аналогичные планы в 1941 году лелеял и Гитлер. Страны "оси" ставили цель расколоть Югославию, поделить ее земли между собой и создать там зависимые от них государства. Что касается Сербии, то ее предполагалось в том или ином виде присоединить к Третьему рейху (2). С учетом сказанного обратимся к анализу сообщений австрийских и германских СМИ о событиях на территории второй Югославии.

В них вновь замаячил пропагандистский миф о "Великой Сербии" (Пропагандистский термин "Великая Сербия" подразумевал роль Сербии как "оккупанта" остальных  южнославянских земель, то есть как гегемона. В австро-германской, хорватской и словенской прессе понятия "Великая Сербия" и "гегемонистский Белград" употребляются как синонимы), который пускался в ход во всех критических ситуациях минувшего века. На сей раз его использовали, чтобы обеспечить со стороны западного общественного мнения поддержку нового раздела Югославии, а затем отправить сербов на скамью подсудимых за их сопротивление реализации этих планов. Публикации германской и австрийской прессы 1990-х годов о событиях в Югославии переполнены такими выражениями, как "великосербская идея", "Великая Сербия", "гегемонистский" или "коммунистический Белград", "эксплуататорская (сербская) нация", "сербские националисты", "сербо-большевики", "сербо-коммунисты", "сербочетники", "сербские шовинисты", "Сербо-Югославия". Изо дня в день утверждалось, что Белград держит "великосербский нож" у горла словенцев и хорватов и т. п. (Большинство этих обвинений можно было ежедневно слышать в Хорватии еще в 1970-1971 годах)

Подобные обвинения достигли кульминации в период признания Германией независимости Хорватии и Словении. Газета "Франкфуртер альгемайне цайтунг" писала тогда об искусственном "образовании под названием "Югославия"" (3), а гамбургский журнал "Шпигель" ввел в оборот термин "велико-сербская империя", угрожавшая распространиться от ворот Загреба до Скопье. Позднее тот же "Шпигель" пошел еще дальше. Он сконцентрировал внимание на Косове и Метохии и, разжигая кризис, стал утверждать, что там "в тюрьмы брошены тысячи албанцев, которые не требовали ничего, кроме автономии". Но и этого авторам журнала показалось мало, и они заговорили, что теперь "под угрозой вторая соседняя республика, Македония, на которую направлены взгляды великосербов" (4).

К этим обвинениям присоединилась и  хорватская пропаганда. Она все чаще использовала в отношении Югославии выражение "искусственное версальское детище", охотно употреблявшееся в свое время защитником хорватских усташей Бенито Муссолини (5), а впоследствии подхваченное немецкой и австрийской прессой 1990-х годов. Пропагандой был запущен тезис, будто юго-восточные республики Югославии эксплуатируют северо-восточные, в том числе Словению (6). Чтобы оправдать отделение последней, ее провозгласили "универсамом для всей Югославии" (7). В ход пускались любые средства поддержки словенских и хорватских сепаратистских стремлений для реализации проекта по их отделению от Югославии. При этом главной целью для масс-медиа, политической элиты и правительств Австрии и Германии была не независимость Словении и Хорватии как таковая, а разрушение второй Югославии и осуществление вековой мечты об установлении экономического и политического контроля над Сербией. Тем самым австрийские и германские медиа, как и в предшествующие критические периоды истории, оказывали активную помощь своим правительствам, существенно облегчая выполнение их задачи. В связи с этим пресса Германии либо игнорировала мнение не включившихся в пропаганду стереотипных представлений о Сербии и сербах, либо попросту отклоняла их тексты (Среди таких отвергнутых журналистов был и известный немецкий автор Харри Шлайхер.).

Клише, которые непрерывно навязывались германскими и австрийскими электронными и печатными медиа, сводились  к следующему: "Распад "искусственного титоистского детища" должен завершиться  таким образом, чтобы каждый вернулся в свое макросообщество: словенцы и хорваты - в свой европейский, демократический, развитой романо-германский мир, а сербам не останется ничего другого, как подчиниться своей восточной славянско-византийской судьбе" (8). Семена этой пропаганды попадали на благодатную почву. В соответствии с ранее созданной матрицей Словения и Хорватия провозглашались "прогрессивными", "современными" и "рациональными" обществами по сравнению с якобы "стагнирующими", "традиционными", "своенравными" или "иррациональными" обществами Востока (9), к которым относили и Сербию. Их чаще всего характеризовали как "балканские", "византийские", "православные", "восточные", "азиатские", "крипто-православные", придавая этим определениям крайне негативное звучание.

Непрерывные разговоры об угрозе великосербского  гегемонизма закрепляли в общественном мнении мысль о необходимости  сецессии. Хорватские, словенские и  германо-австрийские медиа объединились, чтобы добиться одной цели. Они  будто соревновались: кто больше очернит сербов и быстрее похоронит Югославию. При этом впоследствии в ее распаде, вопреки фактическому положению дел, будет обвиняться в первую очередь официальный Белград, а затем и весь сербский народ.

АНТИСЕРБСКАЯ ПРОПАГАНДА активизировалась в связи с ситуацией в Косове и Метохии. По хорошо отработанным принципам тотальной пропаганды, апробированным накануне Первой и Второй мировых войн, пресса принялась разжигать самые низменные страсти. Была развязана невиданная шумиха в связи с мнимым отравлением албанских учащихся. Так, газета "Франкфуртер рундшау" сообщала, что сотни людей были, по всей вероятности, отравлены газом (что было абсолютной ложью), а "среди них целыми классами - школьники из Подуева" (10). Некоторое время спустя "Франкфуртер альгемайне цайтунг" вновь привлекла внимание общественности к этой теме. Теперь в Косово-поле неожиданно "заболело свыше тысячи албанских школьников", причем утверждалось, будто их отравила сербская тайная полиция (11). Затем был предпринят следующий шаг: Сербия была объявлена "нецивилизованным государством", а сербы - "агрессивными любителями Калашниковых".

Все это лишний раз подтверждает давно доказанный историками факт: сараевское покушение было лишь поводом, а вовсе не причиной нападения  Австро-Венгрии на Сербию (19), хотя это пытаются оспорить многие австрийские историки и авторы публикаций в СМИ. Доказательств множество. Среди них, например, незамедлительное принятие идеи министра иностранных дел Габсбургской монархии графа Александра фон Хойоса, предложившего на сараевском покушении "конструировать войну с Сербией" (20). Все это было тогда очевидным для многих вдумчивых людей Европы, в том числе для такого крупного ученого, как Макс Вебер. По его словам, "тот, кто желает представить австро-венгерский ультиматум Сербии 1914 года (а тем самым и сараевское покушение. - С. В.) как причину этой войны, тот попросту слабоумен" (21).

Здесь необходимо добавить, что Конрад фон Хетцендорф, начальник генштаба Австро-Венгрии, еще в 1907 году в одном  из писем подчеркивал, что проблему южных славян следует решать "одной большой акцией, крайняя цель которой - аннексия Сербии" (22). Это было отнюдь не частное мнение, а широко распространенная накануне Первой мировой войны, прежде всего в Германии и Австро-Венгрии, точка зрения на "решение сербской проблемы" (23). На этот счет существовало немало различных планов (аннексия Сербии без разоружения и ннексия с разоружением, раздел и передача ее территории Румынии, Болгарии и Албании и т. д.), но все они сводились к ликвидации сербского суверенитета (24). Именно эту историческую схему попытались реанимировать в 1990-е годы австрийская и германская пресса и электронные СМИ, чтобы оправдать дезинтеграцию Югославии. Выстраивалась следующая цепочка: сербы вызвали Первую мировую войну. После поражения в ней Австро-Венгрии Словения и Хорватия оказались под сербским господством. Белград стал оплотом не только гегемонизма, но и коммунизма. Признание независимости Словении и Хорватии одновременно означает и их освобождение от гегемонистского и коммунистического Белграда. В результате Австрия, а тем самым и Германия, получают символическую сатисфакцию за прежние поражения и возможность экономической экспансии на юго-восток, к чему обе страны стремились в течение всего минувшего столетия.

Во имя этого в третий раз в течение XX века в австрийской и германской прессе была развязана ожесточенная антисербская пропаганда. В отрицательном тоне говорилось уже не только о руководстве Сербии (а иногда, чтобы замаскировать австрийский ("У австрийцев со словом "Сербия" автоматически ассоциируется "должна умереть" (по-немецки: muss sterbien)" (Т. Siskovic. Srbija mora umreti. - "Srbija mora umreti". Beograd, 1995. S. 111), ) и германский реваншизм, о сербской оппозиции), но и о сербском народе в целом. Так, через сатанизацию политического руководства сатанизировался и весь народ; Это делалось достаточно тонко, но по неоднократно использованному на Западе образцу: "Требования типа "бомбите Милошевича" вскоре превращаются в "бомбите сербов" или "бомбите Белград"" (25). Хотя с самого начала в мыслях было именно второе: бомбите сербов или бомбите Белград. Уже очень скоро Билл Клинтон, выступая в День памяти в 1999 году, стараясь оправдать бомбардировки Сербии, сравнит ее правительство с таковым нацистской Германии ("В Косове мы видим параллель со Второй мировой войной, так как власть в Сербии завоевана, как и в нацистской Германии, влиянием на народ, чтобы он смотрел с высоты на определенную расу или этническую группу и считал, что таким нет ни места на их земле, ни права на жизнь" (D. Dzonston. Suludi krstasi. Beograd, 2005. S. 24).).

В австрийской и германской прессе сербы постоянно изображались как "фактор дезинтеграции" в Юго-Восточной  Европе. Одновременно Югославию представляли "искусственным версальским детищем" или же "неудачным историческим экспериментом", с которым надо как можно скорее покончить и предать забвению. Тем самым обосновывалась необходимость пересмотра, а фактически аннулирования Версальского мирного договора. Поначалу германо-австрийская пресса поддерживала раздел Югославии на западную (главным образом католическую) и восточную (преимущественно православную) части. Потом очень быстро оформилась идея о целесообразности разделить ее на несколько малых государств и как можно больше урезать территорию Сербии (что, собственно, и сделала гитлеровская Германия с помощью

Муссолини в 1941 году). Это  подразумевало, что в дальнейшем вновь образованные государства  будут поставлены под политический, а затем и экономический контроль Германии и Австрии.

АНТИСЕРБСКАЯ ПРОПАГАНДА с самого начала кризиса и вплоть до его завершения опиралась на давно сформировавшиеся стереотипы представлений немцев и австрийцев о сербах как о врагах. Это заходило так далеко, что серб, например, чаще всего описывался как озлобленный, неопрятный, "отекший человек, под расстегнутой рубашкой которого видна волосатая грудь (26). Излагая ситуацию в Белграде после признания Германией Хорватии и Словении, авторитетная немецкая газета "Цайт" сообщала: "Никто, конечно, не должен бояться, что за ним следит тайная полиция, но страх перед националистами-хулиганами может, тем не менее, помешать многим открыто высказываться" (27).

Все это опять делалось по старой матрице: именно так, как, начиная с  Берлинского конгресса и вплоть до Первой мировой войны, германская и австрийская пресса формировала в глазах обывателя образ сербов. Например, в сатирических журналах "Кладерадач", "Улк" и "Симплицисимус" с 1903-го по 1918 год их изображали как вшивых, оборванных и диких разбойников. "Симплицисимус", например, представлял короля Петра "в опанках, деревенских портках с кинжалом за поясом в вышитой безрукавке. Это тоже лохматое, черноволосое и усатое существо. У него на поясе котомочка...на которой вышита огромная вошь. Второе огромное насекомое присутствует на инаугурации нового короля...находясь у ног дьякона, который держит большой пузырек с надписью "Порошок Захерлина против паразитов" и тоже с изображением этой нечисти. Так, верховный священник, вместо того чтобы освятить нового правителя святым миром, посыпает его порошком от паразитов". В подзаголовке к карикатуре говорилось: "Церемония проведена с помощью порошка от насекомых" (28).

Сербов и черногорцев поносили и обличали на протяжении всей войны. Кульминацией стало их изображение  в виде паразитов, прячущихся в перьях габсбургского орла (29). А король Петр описывался как "самый грязный дерьмоед" (30). Но, если 80 лет спустя сатанизации подвергались только сербы, то в начале века доставалось и другим балканским народам. Со страниц тогдашней австрийской и германской печати они предстают то зайцами, то оборванными и грязными разбойниками, то гномами, то шахматными фигурами, которыми играют европейские державы - Германия, Англия, Россия, Австрия и Франция. Подобные карикатуры и издевательства не пощадили даже Сербскую православную церковь (31).

В новейших описаниях сербов германская и австрийская пресса внушала  западноевропейской общественности, что  те "никогда не забывали своего героического эпоса и под коммунистическими  знаменами мечтали о велико-сербском царстве" (32). Тем самым вновь и вновь муссировалась мысль, что Балканы прежде всего Сербия, всегда были "запутанным клубком заговоров, разбоя и коррупции" (33). В конце концов кому-то и этого показалось мало. Тогда немцы и австрийцы услышали о "сербских свиньях" (34), а профессор Фридрих Майне-ке из Университета Фрайбурга стал называть их дело "дурно пахнущим" (35). Без какого-либо стеснения Белград стал именоваться "логовом убийц", а Сербию провозгласили "незначительным и неприрученным государством", в 1914 году вызвавшим "пожар на всем земном шаре".

Как это было похоже на опусы о  сербах немецких изданий начала века! В них утверждалось, что в Сербии "народ скучает и живет в  ожидании кровопролития и убийств" (36). Чтобы объяснить причину такой  тяги к насилию, указывалось, что сербам "недостает способности к искусству, понимания социальных, экономических и цивилизационных требований современной эпохи" (37). Сербы-де - это народ с заниженными морально-нравственными критериями. Сложившиеся таким образом отрицательные представления о сербах нашли отражение на одной из многих немецких открыток, предвещавших их физическое истребление путем массовой казни через повешение. На этой открытке в кожухе с палкой изображен король Петр, за которым бежит стадо баранов с. сербскими шапками на головах, а на заднем плане красуются несколько человек на виселице. Картинка именовалась: "Идиллия будущего". В комментарии к ней говорилось: "Была когда-то страна Сербия и народ, воровавший баранов. Сербов давно перевешали, а бараны остались" (38) Немецкие организаторы пропагандистской кампании постарались, чтобы дело не ограничилось одними картинками. Сообщая, например, о захвате пленных, пресса писала, что "среди них были дети 14, 12 и даже 10 лет". Их схватили с оружием в руках, "но эти дети ничего не боялись". "Это даже не пленные... это дикие звери, пойманные и неукрощенные" (39). Подобными эпитетами полны страницы тогдашних германских газет и журналов. Как верно заметил Р. Вендель, "сербы у нас оклеветаны больше, чем любой другой народ в Европе" (40)