Учение Платона и Аристотеля о мире и человеке

что действует, взирая на идеи? Ведь  можно и быть,  и становиться

сходным с чем  угодно, не подражая образцу”. И  у  Платона,  и  у

пифагорейцев слово  “причастны”  вовсе  не  дает   строгого   и

вразумительного определения отношения между  двумя мирами, а является

скорее метафорой, что Аристотеля не удовлетворяет (кроме того, такое

определение, по его мнению, просто невозможно, так  как идеи не  есть

непосредственные  сущности вещей: “... следует, по-видимому,  считать

невозможным, чтобы  отдельно друг от друга  существовали  сущность  и

то, сущностью  чего она есть; как могут поэтому  идеи, если  они  есть

сущности вещей, существовать отдельно от них?”

 
 

3) третье  возражение Аристотеля  по  поводу  платоновской  теории  идей

основывается  на рассмотрении учения Платона о  логических  отношения     идей, а именно логических отношений между самими  идеями  и    отношений между идеями и чувственными вещами:

 

логическое  отношение  идей  есть  отношение  общих  идей  к  идеям

частным. При  этом, как считает Платон, общее -  сущность  частного.

Но положение  об отношении  общих  идей  к  частным  и  положение  о

субстанциональности  идей,  по  мнению   Аристотеля,   друг   другу

противоречат: согласно гипотезе Платона, выходит, будто одна  и  та

же идея может  одновременно быть  и  субстанцией,  и  несубстанцией:

субстанцией, так  как, будучи по отношению к подчиненной  ей  частной

идее более  общей,  она  имеется  налицо  или  отображается  в  этой

частной идее как  сущность; несубстанцией -  по  отношению  к  более

высокой идее,  которая  и есть  ее  субстанция:  “далее,  согласно

предположению, на  основании  которого  мы  признаем  существование

идей, должны быть эйдосы не только сущностей, но и многого  иного (в

самом деле, и  мысль едина не  только  касательно  сущностей,  но  и

относительно всего другого; и имеются знания не только о  сущности,

но и об ином; и получается у них несметное  число  других  подобных

[выводов]); между   тем  по  необходимости  и   согласно  учениям  об

эйдосах, раз  возможна причастность эйдосам, то должны  существовать

идеи  только  сущностей,  ибо  причастность  им   не   может   быть

привходящей, а  каждая вещь должна быть причастна  эйдосу  постольку,

поскольку он  не  сказывается  о  субстрате (я  имею  в  виду,

например, если  нечто  причастно  самому-по-себе-двойному,  то  оно

причастно и  вечному, но привходящим образом, ибо  для двойного  быть

вечным - это  нечто  привходящее).  Итак,  эйдосы  были  бы  только

сущностьюОднако и здесь, [в мире чувственно воспринимаемого],

и там, [в мире идей], сущность означает одно и то же.  Иначе  какой

еще смысл имеет  утверждение, что есть что-то помимо окружающих  нас

вещей - единое во  многом?  Если  же  идеи  и  причастные  им  вещи

принадлежат к  одному и тому же виду, то будет  нечто  общее  им  (в

самом деле, почему для преходящих двоек и двоек, хотя и многих,  но

вечных, существо их как двоек в большей степени  одно и то  же,  чем

для самой-по-себе двойки и какой-нибудь отдельной  двойки?). Если же

вид для идей и причастных к ним вещей не один и тот же, то  у  них,

надо полагать, только имя общее, и это было бы похоже  на  то,  как

если бы кто  называл человеком и Каллия, и  кусок дерева,  не  увидев

между ними ничего общего.”

 
 
 
 
 
 
 

“А если  мы  допустим,  что  хотя  общие  определения  в  других

отношениях и  соответствуют эйдосам, например,  самому-по-себе-кругу

- “плоская фигура”   и  прочие  части  определения,  но  должно  еще

добавлять, что  есть то, [идея чего она есть], то  надо  проследить,

не оказалось  ли это совсем бессодержательным. В  самом деле, к  чему

это должно добавляться? К “середине”, или к “плоскости”,  или ко

всем  частям  [“круга”]?  Ведь  все,  что  входит  в  [охватываемую

определением] сущность - это идеи,  например,  “живое  существо”  и

“двуногое”. А  кроме того, ясно, что “само-по-себе”  должно наподобие

“плоскости” быть некоей сущностью (physis), которая будет  как  род

содержаться во всех эйдосах”

 

По мнению Аристотеля, Платон, впутывается также и в противоречие

также и в  своем учении  об  отношении  между  областью  чувственных

вещей и областью идей: он  признает,  что вещи  чувственного  мира

заключают в  себя нечто общее для них. Но общее -  как  общее  -  не

может быть простой  составной частью отдельных вещей. Отсюда  Платон выводит, будто общее образует вполне особый мир, отделенный от мира

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  литературы

 
 

1. Аристотель. Сочинения:  В 4 т. М.: Мысль, 1975. Т. 1.

 

2. Аристотель. Сочинения:  В 4 т. М.: Мысль, 1975. Т. 2.

 

3. Асмус В.Ф.  и др. Краткий курс истории  философии. М.: Мысль, 1976.

 

4. Лосев А.Ф.  “Бытие, имя, космос”. М.: Мысль, 1993.

 

5. Макаров М.Г.  Развитие понятий и  предмета  философии  в  истории   ее

учений. Л.: Наука, 1982.

 

6. Ойзерман Т.И.  Главные философские направления:  теоретический  анализ

историко-философской  мысли. М.: Мысль, 1975.

 

7. Платон “Федр”. М.: Прогресс, 1989.

 

8. Платон. Собрание  сочинений: В 4 т. М.: Мысль, 1990. Т. 1.

 

9. Лекции

 

10.  ru.wikipedia.org