Федор Иванович Тютчев (1803-1873), проживший за границей с незначительными перерывами 22 года, был лично знаком с философами Шеллингом и Баадером. Летом 1844 г. увидела свет первая политическая статья Тютчева. В начале 1849 г. им написана программная статья «Россия и революция», а год спустя «Папство и римский вопрос». Все свои статьи Тютчев писал исключительно по-французски. По сообщению Аксакова, они производили за границей сильное впечатление: в России о них знали очень немногие. Тютчев писал как до, так и после революций, всколыхнувших Европу (1848-1849), и, безусловно, в связи с ними. В споре с Шеллингом, который говорил о мирном «слиянии» новоевропейской философии и христианства, Тютчев заострил антиномии веры и разума, сверхъестественного и естественного: «Философия, которая отвергает сверхъестественное и стремится доказывать все при помощи разума, неизбежно придет к материализму, а затем погрязнет в атеизме. Единственная философия, совместимая с христианством, целиком содержится в Катехизисе. Необходимо верить в то, во что верил святой Павел, а после него Паскаль, склонять колена перед Безумием креста или же все отрицать».

     В представлении Тютчева Россия оставалась в XIX в. практически единственной страной, которая пыталась еще жить «с Богом», сохранять Божественную законность верховной власти в самодержавии и духовные традиции византийского христианства, не растерять свою идентичность как восточной державы, опирающейся на религиозно-нравственный фундамент православия.

     Тютчев  критически относился к реформаторской политике правительства Александра II, видя в ней усиление западных, разрушительных для государства тенденций.

3 Славянофилы. Идеи. Цели. Сущность

     Часто можно встретить такое мнение, что мнение, что раз славянофилы — сторонники патриархального уклада, то они были сторонниками крепостного права. Но это абсолютно не так. Славянофилы не просто были за отмену крепостного права, но многие из них готовили эту отмену на практике. К примеру, известнейший славянофил Юрий Федорович Самарин принимал активное участие в подготовке реформы 1861 года и, собственно, был основным автором проекта освобождения крестьян. Его старый товарищ (и идейный противник!) Николай Платонович Огарев, находясь в Лондоне в эмиграции, писал о работе Самарина в комиссии по подготовке отмены крепостного права: «В мужиках же только барин — Юрий Федорыч Самарин». «В мужиках» — в том смысле, что интересы крестьян в этих комиссиях отстаивал только Самарин. Между прочим, Самарин не только разрабатывал теоретические основы освобождения крестьян, но и обосновал их, так сказать, экспериментально. Будучи богатым помещиком, он в своих имениях в Самарской и Московской губерниях на практике осуществил переход крестьян от крепостного состояния к свободному. А впоследствии он же занимался проблемами местного самоуправления, был теоретиком и практиком земского движения, потому что отмена крепостного права подразумевала и развитие местного самоуправления. Так что можно сказать, что в России крепостное право было уничтожено по славянофильскому рецепту. Я бы им, славянофилам, памятник за это поставил, поскольку все мы в большинстве своем — потомки русских крепостных крестьян. Есть лишь одно высказывание у славянофилов, что крепостное право, быть может, не стоит отменять столь поспешно. В одном из своих писем Иван Васильевич Киреевский высказывает опасение, что непродуманное проведение этой реформы может впоследствии привести к страшным социальным катаклизмам. И нужно сказать, что Киреевский был в своем предположении отчасти прав — ведь и революция 1917 года, и предшествующая ей революция 1905 года были во многом обусловлены недостатками реформы 1861 года. Это совсем не умаляет роли Самарина и других славянофилов, ведь далеко не ко всем их предложениям власть прислушивалась.   

     Интересна так же позиция государственного политического аппарата к славянофилам. Ведь из их воззрений можно было подумать, что они являются про-правительственной группой. Однако славянофилы фактически находились в оппозиции, и власть относилась к ним с большим подозрением — тем более что после декабрьского восстания 1825 года империя сделала ставку не столько на русскую аристократию, сколько на чиновничество и прибалтийское дворянство, которое считалось более верным короне.

     Между прочим, тот же Юрий Федорович Самарин  был арестован, просидел несколько  дней в Петропавловской крепости, его лично допрашивал государь Николай Первый. Дело в том, что Самарин служил чиновником в Риге и написал «Письма из Риги», которые современники сравнивали по их пронзительности с работами Паскаля. Смысл этих писем сводился к тому, что Россия должна всерьез заняться своими окраинами. Вот взять тот же балтийский край. Там крестьяне-латыши и крестьяне-эстонцы хотели перейти из протестантизма в Православие — таким образом они вышли бы из-под давления  протестантского балтийского дворянства, которое их эксплуатировало. Самарин считал, что правительство должно способствовать этому переходу, в нем он видел гарантию того, что этот край не уйдет от нас, что он не станет враждебен России (которой действительно нужен выход к Балтийскому морю).

     Так вот, власть арестовала его за это! Николай Первый не хотел ссориться с балтийскими баронами. И, допрашивая Самарина, сказал замечательную фразу: «Вот вы-то думаете о России, а мы думаем о государственных интересах». То есть точно отделил глобальные интересы России от текущих интересов государственной власти.

     Гонения, впрочем, были и на Алексея Хомякова, и на Константина Аксакова. Сейчас могут показаться смешными и поводы к этим гонениям, и их масштаб. За то, что человек не бреет бороду (а дворяне тогда обязаны были брить!), его сажают под домашний арест, запрещают через генерал-губернатора читать славянофильские стихи. Что это за гонения по сравнению с трагическим опытом XX века, с ГУЛАГом? И тем не менее — это показатель того, что власть относилась к славянофилам с подозрением, что своих она в них не видела, не считала необходимым на них опираться.

     Это ведь ложный стереотип, будто славянофилам власть потворствовала, а западников притесняла. Наоборот, до определенного  момента власть скорее прислушивалась к западникам, потому что западники настаивали на величии Петра Первого, а тогда ведь был культ Петра. То есть западники отстаивали официальную позицию. Кого-то мои слова могут шокировать, но славянофилы по сути были либералами! Они были за естественные формы развития, за минимизацию государственного контроля всего и вся.

     А что касается отношения власти к  западникам, то вот лишь один пример: виднейший западник Александр Иванович Герцен был до 1863 года властителем  дум в России, и государь Александр  Второй открывал заседания кабинета министров словами: «Все ли прочли последний выпуск “Полярной звезды”*?» Правда, после польского восстания 1863 года, когда Герцен поддержал поляков и осудил Россию, отношение к нему кардинально изменилось, но до этого момента он был крайне популярен.                                                       

4 Западники. Идеи. Цели. Сущность

     Главными оппонентами славянофилов стали в Москве вернувшийся после ссылки А.И. Герцен и Т.Н. Грановский, а в Петербурге — В.Г. Белинский. Если Герцен и Грановский предпочитали спорить, не обостряя личных отношений (что отвечало и стремлениям А. Хомякова, И. Киреевского, К. Аксакова) , то Белинский шел на разрыв не только со славянофилами, но и, проявляя прямо кастовую нетерпимость, с тем же Грановским. Воинственная позиция Белинского встречала отпор у «младших» славянофилов (П. Киреевский, И. Аксаков); для них славянофильство было уже не философской доктриной, а программой, которую они последовательно проводили в жизнь.

     Отношения западников и славянофилов резко  обострились в период публичных лекций Т. Н. Грановского по истории средневековой Европы в Московском университете (1843 — 1844), о которых П. Чаадаев сказал, что они имеют «историческое значение». Следующим поводом к дискуссии стала публикация Н. В. Гоголем «Выбранных мест из переписки с друзьями» (1846), где самый знаменитый из живущих на тот момент русских писателей выступил как консервативный публицист, сторонник православно-монархических и патриархальных начал русской жизни. Белинский был в ярости. Дело в том, что Гоголь как художник, творец «Мертвых душ» давно стал предметом борьбы — каждый лагерь хотел поднять его (и поднимал) как знамя: К. Аксаков написал о нем как о певце патриархального быта, создателе нового эпоса, а Белинский сделал Гоголя главой нового литературного направления — «натуральной школы». Каждый хотел считать Гоголя «своим», и потому недвусмысленное выступление писателя на стороне «реакционеров» подействовало на Белинского крайне болезненно. В 1847 г. в дискуссию между западниками и славянофилами включился Ю. Самарин. Западники в целом придерживались рационалистических и антицерковных (в лице главных своих представителей — Белинского, Герцена, Бакунина и др.) взглядов. Они ставили акцент на общечеловеческом, а не национальном. «Исчерпавши все свои исключительно национальные элементы, мы вошли [в XVIII в.] в жизнь общечеловеческую, оставаясь теми же, чем были и прежде», — писал К.Д. Кавелин. Он, как Грановский и другие западники, полагал, что Россия должна быть вовлечена во всемирно-исторический процесс, цели которого — справедливое общественное устройство, научный прогресс, эмансипация личности. Однако, пытаясь осмыслить пути достижения этих целей, западники (в полном соответствии с развитием тех же идей в Европе) разошлись: Герцен, Белинский, Бакунин стали социалистами; Грановский, Кавелин, В.П. Боткин (1811-1869), позднее Б.Н. Чичерин (1828 — 1904) и другие — либералами. При этом леворадикальное, революционное западничество, отторгавшее начала буржуазной ментальное™, сближалось с некоторыми идеями славянофилов.

     Утверждая, что «нет народа, который глубже и полнее усваивал бы себе мысль  других народов, оставаясь самим  собою», поздний Герцен фактически солидаризировался с идеей почвенников (братья Достоевские, Ап. Григорьев), т.е. с продолжателями славянофилов.

     «Философическое письмо» Чаадаева (1836), опубликованное в журнале «Телескоп», дало мощный толчок развитию русской философии. Его сторонники стали западники, а его критики — в славянофилов. Чаадаев закладывает две основные идеи русской философии: стремление реализовать утопию и поиск национальной идентичности. Он обозначает себя как религиозного мыслителя, признавая существование Высшего Разума, который проявляет себя в истории через Провидение. Чаадаев не отрицает христианство, но считает, что его основная идея заключается в «водворении царства божьего на Земле», причём Царство Божье — это метафора справедливого общества, которое уже осуществляется на Западе (на этом позже делали основной упор западники). Что касается национальной идентичности, то Чаадаев лишь обозначает идею самобытности России. «Мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, — пишет он, — мы — народ исключительный». Смысл России — быть уроком всему человечеству. Однако Чаадаев был далёк от шовинизма и веры в исключительность России. Для него цивилизация едина, а все дальнейшие попытки поиска самобытности — суть «национальные предрассудки».

     Западники, в целом характеризовались определёнными  общими чертами: отрицательное отношение  к самодержавно-крепостнической  действительности; общественная и научно-литературная деятельность западников была объективно направлена к тому, чтобы приблизить и облегчить развитие капиталистического строя в России; они выступали с критикой крепостного права и составляли проекты его отмены, показывали преимущества наёмного труда. Особенно большое значение в борьбе с крепостничеством имели «Записки охотника» И. С. Тургенева (1849), публичные курсы лекций по истории Т. Н. Грановского (1843-44, 1845-46, 1851), а также его статьи, записки А. П. Заблоцкого-Десятовского «О крепостном состоянии в России» (1841) и К. Д. Кавелина «Записка об освобождении крестьян в России» (1855, изд. 1898). Сильнейшие удары по крепостничеству нанесли произведения А. И. Герцена и В. Г. Белинского, особенно известное письмо Белинского к Гоголю (1847). Отмена крепостного права представлялась западниками возможной и желательной только в виде реформы, проводимой правительством совместно с либеральными дворянами. Крестьяне при освобождении должны были получить небольшие земельные наделы, уплачивая помещикам денежный выкуп за себя и землю. Западники критиковали феодально-абсолютистский строй царской России, противопоставляя ему буржуазно-парламентарный, конституционный порядок западно-европейских монархий, прежде всего Англии и Франции. Многие публицистические произведения П. В. Анненкова, В. П. Боткина, И. В. Вернадского, И. К. Бабста и др. посвящены были показу западно-европейской общественно-политической жизни, популяризации буржуазной демократии. В этих произведениях проявлялась нередко идеализация буржуазного правопорядка и быта, определённая апологетика буржуазной демократии, общественно-политический строй которой тогда выгодно отличался от феодально-бюрократического устройства крепостной России. Выступая за сближение России с буржуазными странами Западной Европы, западники призывали к быстрому развитию промышленности, торговли и новых средств транспорта, прежде всего железных дорог; убеждённо выступали за свободное развитие промышленности и торговли без вмешательства государства.

ВЫВОДЫ

     Различные теории и течения, постоянно охватывающие Россию, так и не привели страну к определенному решению, по какому пути идти. Из-за этого, как в басне Крылова "Лебедь, рак и щука", Россия топчется на месте. Либо, в лучшем случае, движется по инерции. Споры западников и славяно-филов стали частью истории, а актуальность их просвечивает сквозь века. Можно отыскать множество источников противоречий между этими двумя философскими направлениями: возможность политического обустройства, и ход исторического развития, и положение религии в государстве, образова-ние, ценность народного наследия и т.д. В несколько большей степени можно указать на обширность территории страны, которая производила на свет ли-чностей с совершенно противоположными взглядами на жизнь и на собствен-ное положение в ней. Россия велика. Увлечь одной идеологией ее народ очень сложно. Один из самых сложных вопросов русской философской мысли является вычленение русской народности. Это, по-моему, главная причина неопределённости в развитии. Народу постоянно напоминают, что Россию населяют сотни народностей, все они самобытны, кто-то ближе к Востоку, а кто-то к Западу, указывая на разнообразие культур и традиций, но тем самым ещё больше увеличивают пропасть между взглядами. Ведь за-бывают об одном: русских в России 85%, а это не простое большинство, это почти абсолютное большинство, которые в своей основной массе имеют об-щие корни, культуру, традицию, историю, язык. Этот список можно про-должать. Нельзя забывать, что именно русские несут на своих плечах весь груз государственности, и приравнивать их ответственность к ответствен-ности, например, селькупов или лопарей не следует. Исходя из этого нужно, прежде всего, ориентироваться на интересы и насущные проблемы именно русского большинства, конечно не забывая и о других малых народностях. Именно "не забывать", а не ставить их проблемы на первое место. А на основе этого большинства, сплочённого общими узами и родится единая, общая для всех, идея развития государства и народа в нём. И сразу же отпадут извечные русские вопросы "Кто виноват?" и "Что делать?"

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ИНФОРМАЦИИ

1. В. И. Кулешов "История русской критики". "Просвещение". М.-1978
2. 3. Д. И. Олейников. "Славянофилы и западники". "Механик". М.- 1966.
3. 4. Данилевский. "Западничество в России". "Книга". М.-1991.Енсен, Б. Дания-Россия  М. 2001
4. http://www.mirvn.ru/articles/1002189/1002189A.htm Курс философии. "Русская философия" Электронная версия
5. http://philosophy-school.ru/article/zapadniche.htm
6. http://ru.wikipedia.org/wiki/Чаадаев,_Пётр_Яковлевич