Природа истины и её свойства

     Земля - планета Солнечной системы,

     Уравнение Шредингера - линейное уравнение

      - суть истинные предложения. Несмотря на различие референтов предложений, классическая концепция в обоих случаях рассматривает истинность предложения как его соответствие действительности. Под действительностью она понимает не только то, что является элементом внешнего мира, но и то, что просто имеет место.

     В любом ли случае мысль, соответствующая действительности, может быть квалифицирована как истина? Здесь существенное значение имеет то, что представляет собой мысль с точки зрения своей логической формы. Рассмотрим выражения: атом водорода, Перпетуум мобиле. В логическом плане они суть понятия. Первое имеет референт в реальном мире, второе - нет. В последнем случае понятие не имеет объективного содержания. Однако упомянутая логическая форма в любом случае лишена истинностного значения. В логической литературе почти общепринято считать, что носителями истинностного значения могут быть суждения или высказывания, представленные повествовательными предложениями. Например, высказывания: Атом водорода имеет один протон и Перпетуум мобиле не существует в природе - являются истинами.

     В зарубежной философской и логической литературе, преимущественно англо-американской, иногда проводится различие между просто повествовательными предложениями и утверждениями. Некоторые авторы считают, что истина связана не с любыми повествовательными предложениями, а только с теми, которые имеют характер утверждений. Такой точки зрения придерживается, в частности, Д. Хэмлин. Эта точка зрения приводит к релятивизации понятия истины.

     Истина, по Хэмлину, есть свойство утверждений, представленных в виде предложений. Однако является ли данное предложение утверждением или нет - это существенно зависит от контекста. Допустим, мы переводим с английского на русский следующее предложение: Cambridge is situated in seventy mile from London.

     Русским эквивалентом этого предложения будет предложение: Кембридж расположен на расстоянии семидесяти миль от Лондона.

     Такое предложение, по Хэмлину, не носит характера  утверждения, а рассматривается просто как перевод иностранного текста. Поэтому оно лишено истинностного значения. Однако мы можем выйти за рамки данного контекста и рассматривать его как утверждение о Кембридже. В этом случае предложение обретает истинностное значение.

     Таким образом, по Хэмлину, одно и то же предложение в одном контексте будет иметь истинностное значение, а в другом - нет. Д. 0' Коннор, в отличие от Хэмлина, считает, что в данном случае мы имеем дело не с относительностью понятия истины, а с двумя различными значениями истины - истиной в «слабом» смысле и истиной в «сильном» смысле. Первая характеризует предложения, которые являются просто дескриптивно адекватными. Вторая - предложения, которые, будучи дескриптивно адекватными, утверждают описываемое ими положение дел.

     Но  не все утверждения, с точки зрения классической концепции, являются носителями истинностных значений. Наряду с теми, которые имеют истинностное значение, существует класс утверждений, которые  не являются ни истинными, ни ложными. Утверждения, являющиеся носителями истинностных значений, характеризуются рядом специфических признаков, отличающих их от утверждений, лишенных истинностных значений. Приведем некоторые из них.

     Истинными могут быть лишь правильно сформулированные в данном языке предложения. Например, тригонометрическое равенство tg 45 = 1 представляет собой истинное утверждение, а неравенство tg 45 >1—ложное утверждение. Но выражение tg 45 =1 не является не истинным, ни ложным. Оно лишено смысла.

     Обычно  в классической концепции в качестве истинных принимаются только такие  предложения, которые являются дескриптивными предложениями, т. е. имеют характер описаний. Предложения, не являющиеся дескриптивными, считаются лишенными  истинностного значения. К таковым  принадлежат предложения: Приходите вовремя, Вы очень хорошо сделали, что пришли вовремя, и т. д. 
 

     3.2 Когерентная концепция истины. 

     Одним из направлений ревизии классической концепции истины является ее пересмотр с позиций когерентной теории, сводящей вопрос об истине к проблеме когерентности, т. е. самосогласованности, непротиворечивости знаний. Истоком этой теории послужили трудности установления соответствия знаний действительности и критерия этого соответствия, с которыми столкнулась классическая теория. Существуют два основных варианта когерентной теории истины. Один из них вводит новое понятие истины как когерентности знаний, которое предлагается вместо прежнего понятия истины как соответствия знаний действительности. Другой вариант, хотя и сохраняет классическую трактовку истины, вместе с тем утверждает, что соответствие знаний действительности может быть установлено только через когерентность, которая выступает в качестве критерия истины.

     Одним из основоположников первого варианта когерентной теории принято считать Канта. Вообще говоря, взгляды Канта на проблему истины не отличаются однозначностью и последовательностью. С одной стороны, Кант провозглашает свою приверженность классической концепции истины. С другой - стремится показать, что не существует одностороннего соответствия знаний данным опыта, ибо опыт сам оказывается зависящим от форм рассудочной деятельности человека. Таким образом, по Канту получается, что существует взаимная согласованность, единство чувственного и логического, которые и определяют содержание и смысл истины. Этот момент доминирует в философии Канта, вследствие чего оценку Канта как одного из основоположников когерентной теории истины можно считать в целом справедливой.

     В XX в. Когерентная теория истины возрождается некоторыми представителями неопозитивизма, например О. Нейратом. Неопозитивистская версия когерентной теории исходит из того, что только метафизика может пытаться сравнивать предложения с реальным миром; позитивная же наука должна сравнивать одни предложения с другими предложениями.

     Версия  когерентной теории истины, связанная с именем О. Нейрата, является результатом кризиса раннего неопозитивизма. Согласно последнему, научное знание может быть полностью сведено к протокольным предложениям - предложениям о наблюдаемых. Эта трактовка, принадлежащая Р. Карнапу, была подвергнута критике О. Нейратом, который указал, что не существует чистых протокольных предложений, обладающих абсолютной бесспорностью. Эти предложения могут быть как истинными, так и ложными. Если какое-либо протокольное предложение находится в противоречии с теоретическим предложением, формулирующим закон, то, по мнению Карнапа, единственным способом преодоления этого противоречия является изменение закона. С точки зрения Нейрата, в данной ситуации в принципе допускается возможность отказа не только от закона, но и от протокольного предложения.

     Истинность  научного знания заключается, по Нейрату, не в том, что это знание соответствует действительности или какой-то другой части знания, истинность которой носит абсолютный характер, а в том, что все знание представляет собой самосогласованную систему. Именно это свойство самосогласованности, или когерентности, является тем референтом, к которому относится понятие истины.

     Истоками  второго варианта когерентной теории истины, видимо, можно считать философию  элеатов. Парменид и Зенон принимали, хотя и неявно, понятие истины как  соответствия знаний действительности. Однако они считали, что это соответствие может быть удостоверено не путем  наблюдений, которые не дают достоверного знания, а лишь путем установления непротиворечивости знаний. Противоречивая идея не имеет референта в реальном мире. Вместе с тем непротиворечивость идеи гарантирует правильное описание ею реального положения вещей.

     Следуя  этой рационалистической установке, Парменид утверждал, что мысль о существовании в природе пустоты, «небытия» является ложной, т. е. не соответствующей действительности. Ее ложность состоит в ее внутренней противоречивости. Если мы мыслим «небытие» как нечто реальное, то оно в силу этого перестает быть «небытием». Идея «небытия» есть невыразимая в мыслях идея, а поэтому ей ничто не соответствует в реальном мире. Следуя аналогичной схеме, ученик Парменида Зенон отрицал истинность идеи движения, так как эта идея приводит к неразрешимым противоречиям - апориям («Дихотомия», «Стрела», «Ахиллес и черепаха»).

     Этот  вариант когерентной теории истины в несколько модифицированном виде принимается некоторыми современными западными философами и логиками. К ним относится, в частности, Н. Решер. Решер не отвергает корреспондентскую теорию истины полностью, считая ее «безусловно наилучшим образом сконструированной для ответа на вопрос о дефиниции истины»¹¹. Поэтому понятие истины может быть принято так, как оно определяется в рамках этой теории, т. е. как соответствие знаний действительности. Однако, поскольку эта теория сталкивается с трудностями в вопросе о критерии истины, она должна уступить место когерентной концепции.

     Функционирование когерентной теории как определяющей критерии истины Решер представляет себе следующим образом. Допустим, что мы имеем множество М эмпирических высказываний. Высказывания могут быть как-то связаны между собой. При этом ни одно из них не обладает истинностью само по себе. Оно может быть только кандидатом в истинные высказывания и становится таковым только относительно подмножества N тех высказываний из множества М, между которыми существует отношение взаимной когерентности. Цель когерентной теории заключается тогда в том, чтобы отделить истинные высказывания от не истинных. Ключ к решению этой проблемы состоит в нахождении во множестве М подмножества N когерентных высказываний. «Кандидаты в истины, уточняет Решер, — квалифицируются как истины благодаря выявлению их совместимости с как можно большим числом других эмпирических высказываний».

     Когерентную теорию истины в ее применении к эмпирическим наукам нельзя считать достойным соперником классической теории. Она не только не преодолевает трудностей последней, но, наоборот, усугубляет их, сталкиваясь, в свою очередь, и с другими, неразрешимыми для нее проблемами. 
 

                    3.3 Прагматическая концепция истины 

     Гносеологические  истоки прагматической концепции истины в некотором смысле близки истокам  когерентной концепции. И первая, и вторая возникли в результате гипертрофирования  активной роли субъекта в процессе познания. Однако они различаются  акцентами, которые они делают при  обсуждении этой активности. Сторонники когерентной теории усматривают значение активности субъекта в том, что чувственный опыт находится в зависимости от мышления и предстает перед субъектом в концептуализированной форме. Активность этого рода носит рационалистический характер. Сторонники прагматизма (Ч. Пирс, У. Джемс) подчеркивают роль практической активности в познании, которая, как они полагают, исключает возможность достижения истины в классическом смысле. Важнейшей чертой их философии является тяготение к эмпиризму, который рассматривается как альтернатива рационалистической созерцательности.

     Верную  характеристику сущности прагматической теории истины, ее гносеологических корней дал известный польский логик и философ К. Айдукевич. С его точки зрения, все так называемые неклассические теории истины, включая прагматическую, усматривают сущность истины не в соответствии с реальностью, а в соответствии с «конечным критерием». Эта установка реализуется в прагматизме следующим образом. «Прагматизм, пишет К. Айдукевич,— исходит из того, что истина данного утверждения состоит в его согласии с конечным критерием. Однако этот конечный критерий, рассматриваемый прагматизмом в его радикальной форме, есть полезность данного утверждения для действия. Отсюда и определение, идентифицирующее данное утверждение с его полезностью»¹². К концепции истины как полезности прагматизм приходит на основе следующего «прагматического аргумента»: «...наши убеждения не являются независимыми от нашей практической деятельности. Наши убеждения влияют на наши действия, дают им направление, указывают на средства, ведущие к достижению намеченной цели. Если это влияние делает действие эффективным, обеспечивает достижение намеченной цели, то наши убеждения являются истинными».

     В философской литературе, посвященной  прагматизму, иногда утверждается, что прагматизм не отвергает классическую концепцию истины. Такую точку зрения высказал, в частности, Н. Решер в своих критических замечаниях в адрес Б. Рассела. Рассел отвергал прагматизм, ибо последний приводит, в частности, к следующему абсурдному заключению: предложения “Является истиной то, что другие люди существуют” и “Полезно верить, что другие люди существуют” имеют одно и то же значение. В ответ на это Решер указывает, что Рассел в данном случае не проводит различия между значением и критерием истины. Прагматизм, по мнению Решера, вовсе не отбрасывает классического понимания истины как соответствия мыслей реальности и рассматривает полезность только как критерий истины.