Методологические основы исследования игры в философии

помощи  таких предложений, как «мальчик пошел в школу». Но теория 
речевых актов учит, что язык связан с реальностью не проективно, а по 
касательной, что он хотя бы одной своей точкой соприкасается с

реальностью и  тем самым является ее частью. Эта  картина не вызвала шока, 
поскольку к тому времени было уже известно учение Л.Витгенштейна о 
языковых играх, а речевые акты, с этой точки зрения, являются частью 
языковых игр. И как сторонники теории речевых актов в конце концов 
пришли к выводу, что вся речевая деятельность, а не только отдельные ее 
фрагменты состоит из речевых актов, или действий, так и Л, Витгенштейн 
считал, что языковая игра— это формы самой жизни и что не только язык, а 
сама реальность, которую мы воспринимаем только через призму языка, 
является совокупностью языковых игр. 

     Однако  введенное Л.Витгенштейном понятие выглядит весьма обобщенным, что оставляет лингвистам очевидный простор для поисков конкретных путей его реализации. Исследования последних лет показали, что в филологической науке уже сосуществует немалое число отчасти дополняющих, отчасти противоречащих друг другу вариантов и систем изучения языковых игр. Появились даже попытки их обобщения и систематизации. Так, А.П.Сковородников [29] считает, что все существующие точки зрения и дефиниции можно обобщить и некоторым образом сгруппировать. Ученый выделяет восемь точек зрения на явление языковой игры:

     1. Позиция Л.Витгенштейна («Философские исследования», 1953), в 
соответствии с которой вся человеческая речевая деятельность и даже 
отчасти деятельность вне-речевая есть совокупность языковых игр.

     2. Согласно Т.А.Гридиной («Языковая игра: стереотип и. творчество»,1996),  языковая  игра    - особая  форма лингвокреативной деятельности,которая осуществляется при осознанном нарушении языкового канона.

     3. Э.М.Береговская   («Принципы   организации   текста   как   игровой 
момент», 1999) рассматривает языковую игру в пространстве целого текста, 
указывая на ее структурообразующую функцию.

     4. Необходимо учесть точку зрения Земской Е.А, одной из   авторов 
монографии «Русская разговорная речь...», где языковая игра понимается как 
шутка, острота, каламбур и т.д. В этом случае в результате свободного 
отношения к языку реализуется его поэтическая функция (в виде установки 
на комический эффект), экспрессивная, функция. Также языковая игра может 
иметь   изобразительный   характер,   служить  для   более  точной  передачи 
сообщения и «смягчения» речи. 

     5. Н.А.Никодина   и    Е.А.Агеева   («Языковая   игра   в структуре 
современного прозаического текста», 2000) полагают, что языковая игра в 
современном художественном тексте мало чем отличается от языковой игры 
в современной русской разговорной речи, хотя подчеркивают, что ведущими 
частными принципами ее реализации в прозе становятся выдвижение. на 
первый    план    звуковой    организации    контекста    и    высокая    степень 
интертекстуальности произведения.

     6. Т.В.Булыгина и А.Д.Шмелев («Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики)», 1997) приводят примеры языковой игры, в которой обыгрываются законы построения логически связного текста.

6. Понимание языковой игры у И.Н.Горелова и К.Ф.Седова («Основы 
   психолингвистики. Учебное    пособие», 1997)    ограничено    функцией 
   выражения комического.

     8. Во многих словарях дается  объяснение термина игра слов (языковая игра при этом не упоминается), причем игра слов отождествляется с каламбуром (Ахманова О.С., «Словарь лингвистических терминов», 1969; Леонтьев А. Д.- «Литературный энциклопедический словарь», 1987).

      А.П.Сковородников   располагает   упомянутые   термины   в   порядке градации   (1.Языковая  игра.   2.Игра   слов.   3.Каламбур),   определяя   их

следующим образом: языковая игра - нестандартное использование  любых языковых единиц и категорий для создания остроумных высказываний; игра слов - разновидность языковой игры, в которой эффект остроты достигается неканоническим использованием слов и фразеологизмов; каламбур - это, в свою очередь, разновидность игры слов, где неканонически используются полисеманты, омонимы, паронимы, псевдосинонимы и псевдоантонимы. Как видно, языковая игра - это многоаспектное явление, имеющее одновременно эстетическую, прагматическую, психолингвистическую, лингвистическую, стилистическую и философскую природу.

Очевидно, что  главная проблема, блокирующая, разрешение накопившихся противоречий, связана с недостаточно четким выделением   большинством исследователей предмета анализа и его типологии. Предложенная А.П. Сковородниковым классификация теорий языковых игр и путей их исследования при всей ее содержательности не решает эту важнейшую задачу. Представляется, что понимание языковой игры меняется в зависимости от того, к какой сфере речевой деятельности оно может быть отнесено. Всё многообразие суждений отечественных филологов сводимо, по-видимому, к шести базовым вариантам [21]:

      1.  Вся речевая деятельность — это совокупность языковых игр. В   - 
основе подобной универсальной трактовки лежит уже приведенная выше 
позиция Л. Витгенштейна. В России ее отстаивает и развивает В.П. Руднев в 
своем «Словаре культуры XX века».

      2. Креативная   речедеятельность,   нарушающая   языковой   канон. 
Наиболее    рельефно    данная    позиция    отражена    в    уже    упомянутой 
фундаментальной монографии ТА. Гридиной «Языковая игра: стереотип и 
творчество»: «При осознанном нарушении языкового канона мы имеем дело 
с   ЯИ  как особой формой лингвокреативной  деятельности,  отражающей 
стремление     (интенцию)     говорящих     к     обнаружению     собственной 
компетенции   в  реализации  языковых  возможностей.   —  при  понимании 

условности  совершаемых речевых ходов, но в то же время рассчитанных на «опознание» реципиентом негласно принятых правил (языкового кода) общения. Эти правила «выводимы» только при опоре на языковой стереотип, опрокидывание которого и составляет парадокс восприятия соответствующей тактики (приема, сценария и т. п.) ЯИ, Будучи особой формой лиигвокреативного мышления, имеющего ассоциативную природу, ЯИ всегда нацелена на использование лингвистических приемов, подчеркивающих парадокс между стандартной формой и/ или значением знака <..> и новой ассоциативной «обработкой» того или иного языкового знания» . Аналогична и точка зрения В.В. Химика («Поэтика .низкого, или Просторечие как культурный феномен», 2000). Рассматривая три основные ориентации субстандартных просторечных единиц — номинативную, экспрессивную и эмотивную — и обоснованно утверждая, что они в известном смысле являются порождением языковой игры, ученый заявляет: «Сущность игры как культурологического понятия — противостояние стереотипам, нормам, серьезному», К этому же ряду исследователей примыкает и СВ. Ильясова («Словообразовательная игра как феномен языка современных СМИ», 2002).

      Любопытно, что В.З. Санников, ранее несколько  иначе формулировавший свои взгляды в монографии «Русский язык в зеркале языковой игры» (2002), в более поздней публикации недвусмысленно заявляет; «Языковая игра — это некоторая языковая неправильность (или необычность) и, что очень важно, неправильность, обозначаемая говорящим (пишущим) и намерение допускаемая» [28].

     3. Широкий набор языковых средств,  используемых для выражения комического. Маю того, что подобное толкование рамок понятия и сферы) «языковая игра» предельно распространено, но оно достаточно часто комбинируется и с другими подходами. Например. И.Н. Горелов и К.Ф. Седов («Основы психолингвистики. Учебное пособие», 1997) характеризуют языковую игру как «феномен речевого общения, содержанием которого выступает установка на форму речи, стремление добиться в высказывании эффектов, сходных с эффектами художественной словесности»; при этом отмечается, что «языковая игра имеет установку на комический эффект». Очевидно, что в данном случае мы имеем дело с комбинацией подходов №№ 3, 4, 5.

     Близка  к обозначенной выше и позиция  Б.Ю. Норманна («Грамматика говорящего», 1994). Согласно его определению, «языковая игра — это использование языка для достижения надъязыкового. эстетического, художественного (чаще всего — комического) эффекта. Проявления ее чрезвычайно многообразны. Сюда входит создание каламбуров и острот, использование присловий и прибауток, разложение и обновление фразеологизмов, сознательное фонетическое и морфологические «кривлянье» («коверкание» языка), метафорические номинации и сравнения и т. п.».

     4. Игра с формой устной речи. В этом случае «говорящий «играет» с 
формой речи», «свободное отношение к форме речи получает эстетическое 
задание <...>. Это может быть и незатейливая шутка, и более или менее 
удачная острота, и каламбур, и разные виды тропов (сравнения, метафоры, 
перифразы и т. п.)» (монография «Русская разговорная речь..»). Е.А. Земская, М,В. Китайгородская и Н.Н. Розанова, сформулировавшие подобный 
подход, акцентируют установку говорящего на комический эффект. 
Полемизируя с ними в частностях, аналогичные взгляды высказывает В.З. 
Санников («Русский язык в зеркале языковой игры», 2002). В его 
обстоятельной работе принципы создания комического эффекта в устной 
речи в основном иллюстрируются примерами из литературных текстов, что 
привносит в отстаиваемую концепцию некоторые объективные 
противоречия.

     5. Языковая игра в художественном тексте. Она изучается, например. 
НА. Николиной и Е.А. Агеевой («Языковая игра в структуре современного 
прозаического текста», 2000), которые утверждают; «...С точки зрения совокупности приемов реализации и их основной функциональной нагрузки (балагурство и острословие), языковая игра в современном художественном тексте не отличается от языковой игры в современной русской разговорной речи». Ученые имеют в виду именно современный художественный текст (преимущественно постмодернистский) и обращают внимание на обыгрывание в нем звуковой организации контекста, напаронимическую аттракцию, «обнажение интертекста».

     Проблемы игр на уровне всего текста могут исследоваться и в аспекте логических категорий, о чем свидетельствует опыт Т.В. Булыгиной и А.Д. Шмелева («Языковая концептуализация мира (на материале русской

грамматики)», 1997). Их интересуют такие языковые игры, которые

'■■-.- ■ ■•»,

основываются  на законах построения логически  связного "текста. Комический эффект в интересующих названных ученых примерах основан на

отклонениях от логической нормы.

     К рассмотрению языковой игры в пространстве целого текста тяготеет Э.М. Береговская. Исследовательницу интересует изучение игрового потенциала текстов, в которых  присутствует «игровой момент» («Принцип организации текста как игровой  момент», 1999), а также различные конкретные аспекты их людической ориентации («Двойное членение текста и другие редкие приемы каламбурной техники», 2000). Э.М. Береговская справедливо придает особое значение тем функциям, которые языковые игры реализуют в художественном тексте, где «обнаруживают постоянное стремление расщеплять внешнюю логику языка, нарушая привычную связь между означающим и означаемым».

     6. Языковая игра как базовый  элемент игрового стиля и основа  игрового текста. Эта новая, лишь недавно вошедшая в обращение идея сформулирована ростовской школой игровой поэтики и стилистики и подробно охарактеризована в монографии Г.Ф. Рахимкуловой «Олакрез Нарцисса: Проза Владимира Набокова, в зеркале языковой игры». Понятие языковая

игра  получает здесь принципиально новое наполнение: «Языковая игра трактуется как игровые манипуляции с языком — его лексическими, грамматическими и фонетическими ресурсами, целью которых является получение квалифицированным (посвященным) читателем-эрудитом эстетического удовлетворения от построенного на игровых взаимоотношениях с ним  текста». Языковая игра в игровом тексте призвана вовлекать читателя в творческое изучение последнего. Она предполагает предельную чувствительность читателя различного рода языковым трюкам, отстроенным на игру  аспектам текста, которым он, по существу, вступает в диалогические отношения. От  читателя ожидается, что он сумеет выявить, разгадать, освоить максимально большое число лингвистических тайн. Это     предполагает не только специфическое отношения читателя к тексту, но и специфичность самого текста (как правило, его можно отнести к постмодернистской метапрозе).

     В связи е вышесказанным особое значение приобретает ряд специфических функций, которые приобретает языковая игра в структуре постмодернистских текстов новейшего времени, нацеленных на интеллектуальную игру с читателем:

1.   Структурообразующая (благодаря ей задаются основные темы, и мотивы произведения, которые в виде «узора», «тематической сетки» пронизывают весь текст).

2) Аллюзивно-ассоциативная (призвана порождать определенные ассоциации и аллюзии у читателя-эрудита).