Ленин. Государство и революция

Роль коммунистической партии в общем механизме пролетарской государственной власти Ленин определяет так: "Диктатуру осуществляет организованный в Советы пролетариат, которым руководит  коммунистическая партия большевиков". В свою очередь, самой партией  руководит Центральный Комитет. Внутри него образуются еще более  узкие коллегии (Политбюро, Оргбюро). Они-то, эти "олигархи", верховодят в Центральном Комитете. А вот  и главное: "Ни один важный политический или организационный вопрос не решается ни одним государственным учреждением  в нашей республике без руководящих указаний Цека партии". На упреки в том, что он и его партийные товарищи установили диктатуру одной (большевистской) партии, Ленин отвечает: "Да, диктатура одной партии. Мы на ней стоим и с этой почвы сойти не можем".

В ленинской  концепции места и функции  большевистской партии в системе  диктатуры пролетариата (как и  в ленинской практике осуществления  данной концепции) партия и институты  государства внешне сохраняют свои специфические черты. Но на уровне кадровом своим персональным составом (прежде всего руководящим, командным) эти  структуры переплетаются, сращиваются. Большевики в качестве партийных  функционеров выносят управленческие решения, а в качестве руководящих  работников госаппарата - они же проводят их в жизнь. По сути дела, большевики ("непосредственно правящий авангард пролетариата"), нелегитимным путем  установившие господство над страной, концентрируют в своих руках  прерогативы законодательной, исполнительной и судебной властей. Не получается даже "однопартийного государства", ибо - по большому счету - нет самой государственности  как суверенной организации публичной  власти. Есть декоративные, государство  подобные образования, легко становящиеся козлами отпущения за всяческие  провалы и вместе с тем поддерживающие миф о непогрешимости, всепобеждающей силе большевистской партии. Узурпируя  полномочия государства, она не терпит никакого контроля общества над собой, не несет перед ним никакой  реальной ответственности. Чего стоят  в свете этого фразы о величии  и достоинстве "пролетарской", "советской", "новой" демократии, "социалистической законности" и  проч.

Положения о  диктатуре рабочего класса, пролетарской демократии, о соотношении коммунистической партии и советского государства, об экономических функциях такого государства, его территориальном единстве, внешней  политике образуют костяк ленинского учения о социалистической государственности. Однако чересчур долгой жизни Ленин  этой государственности не прочит. Он как правоверный марксист стоит  за отмирание государства: "... по Марксу, пролетариату нужно лишь отмирающее государство, т.е. устроенное так, чтобы  оно немедленно начало отмирать и  не могло не отмирать". Ленин неоднократно повторяет эту мысль: "... пролетарское государство сейчас же после его  победы начнет отмирать, ибо в обществе без классовых противоречий государство  не нужно и невозможно". Разумеется, окончательное отмирание государства  Ленин увязывает с выполнением  ряда высоких социально-экономических  и общекультурных условий. Но сама идея отмирания государства остается в марксизме-ленинизме незыблемой и сугубо важной.

Предпринимавшиеся как будто попытки двигаться по стезе, ведущей в итоге к отмиранию государственности, привели, однако, вовсе не к деэтатизации общества и формированию системы коммунистического, общественного самоуправления. Обернулось это полной анемией собственно государственных институтов, формированием в обществе таких негосударственных структур (компартия), которые создали организацию тоталитарной власти и сами стали ее подлинными центрами. Подобная власть всегда бесконтрольна и безнаказанна. Ее не сдерживают общепринятые порядки и стандарты цивилизованной государственной жизни с ее демократически-правовыми установлениями.

Взгляды Ленина на власть и политику, государство  и право, в особенности на "технологию" осуществления политического господства и т.д., его деятельность как главы  коммунистической партии и советского правительства оказали главное, решающее воздействие на развитие теории и практики большевизма. Они имели, кроме того, широкий международный  резонанс. В XX в. ими, так или иначе, вдохновлялись многие ультрарадикальные  политические движения разного толка.

Политические  взгляды И.В. Сталина. С середины 20-х гг. почти на три последующих  десятилетия роль главного охранителя и толкователя ленинских идей, лидирующего теоретика большевизма  присвоил себе Иосиф Виссарионович  Сталин (Джугашвили, 1879-1953) - Генеральный  секретарь ЦК ВКП (б). Сейчас могут  иметь место разные мнения относительно того, сколь успешно справился  Сталин в целом с данной ролью. Представляется, однако, очевидным: в  области собственно политической теории и практики она ему (с незначительными, второстепенными оговорками) удалась. "Удалась" в каком конкретно смысле? В том, что Сталин действовал здесь, в упомянутой области, в соответствии с истинным пафосом ленинизма. Не страдала сильным преувеличением формула, которая долго у нас культивировалась: "Сталин - это Ленин сегодня".

Едва ли не наиболее яркая особенность интеллекта Сталина - упрощенное восприятие и изображение  социального мира, самых различных  общественных явлений. Он не был склонен  видеть реальность многомерной, сложной  и внутренне противоречивой. Научно-теоретический  анализ как таковой (со всеми присущими  подобному анализу атрибутами) оказался делом, чуждым сталинской мысли. Ее органика - схематическое описание предметов  и событий, безыскусное называние  вещей, перечисление их сторон, свойств  и уровней, формулирование дефиниций  и проч.

Будучи незаурядным  политическим деятелем, Сталин прекрасно  сознает, что поддержку массы  можно заполучить лишь тогда, когда  твои идеологические установки легко  и быстро усваиваются рядовым  партийцем-большевиком, обыкновенным гражданином, "человеком с улицы". Отсюда постоянное приспособление им таких установок по существу и  по форме к менталитету и степени  образованности именно этих людей. Сталин ведал, к каким идеям (ценностям, ориентациям) они были в действительности восприимчивы, что фактически являлось доступным их осмыслению. Вероятно, как никто другой, он понимал значение политической пропаганды (популяризации) и придавал ей важнейшее значение. Сталин сам был неплохим популяризатором, хотя нередко превращал популяризацию  в вульгаризацию, опускался до откровенной элементарщины.

Вследствие упрощенного  восприятия и изображения Сталиным социального мира тексты, которые  вышли из-под его пера, несут  на себе печать догматизма. Отдельные  положения К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина используются в них как  непререкаемые истины; отсутствуют  фигуры сомнения, крайне редки гипотезы и их обсуждение; почти нет попыток выявить и по достоинству оценить сильные, конструктивные позиции оппонентов. Эти тексты насквозь пропитывает вера их автора в свою правоту и непогрешимость. Они отличаются жестким категоричным слогом, что придает им форму чуть ли не официальных директивных документов, обязательных к принятию и исполнению.

Первоочередной  интерес представляют работы Сталина "Об основах ленинизма" (1924), "К  вопросам ленинизма" (1927), "О проекте  Конституции Союза ССР" (1936), "Отчетный доклад на XVIII съезде партии о работе ЦК ВКП (б)" (1939).

Сталинское кредо  заключено в тезисе, согласно которому "ленинизм есть теория и тактика  пролетарской революции вообще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенности". Сталин, чтобы  не допускать тут никаких разночтений, затем уточняет: "... основным вопросом ленинизма, его отправным пунктом, его фундаментом является вопрос о диктатуре пролетариата". Далеко не случайно выпячивает Сталин идею диктатуры  пролетариата. С расчетом выстраивает  он по существу вокруг нее одной  весь комплекс ленинских взглядов, а шире - опирает на нее марксизм в целом. Данная идея предоставила Сталину  максимально благоприятные возможности, для укрепления культа власти в послеоктябрьской России и вместе с тем для достижения упомянутой выше личной цели.

В диктатуре  пролетариата Сталин выделяет несколько  ее аспектов. Прежде всего, и главным  образом он усматривает в ней  власть, которая жизнедействует как насилие, подавление, принуждение. Насилие в любых ситуациях остается имманентным и важнейшим признаком пролетарской диктатуры.

Верно, у Сталина  встречаются заявления относительно того, что не всегда и не везде  диктатура пролетариата суть исключительно  насилие. Однако они - пустые фразы, употребляемые  ради отвода глаз, прикрытия репрессивного  большевистского режима. Для верного  ученика Ленина "диктатура пролетариата есть не ограниченное законом и опирающееся  на насилие господство пролетариата над буржуазией, пользующееся сочувствием  и поддержкой трудящихся и эксплуатируемых  масс". Господство, опирающееся на насилие и не ограниченное законом, неизбежно вырождается в голый  произвол и тоталитарную власть, железная пята которой давит все и всех.

Еще один аспект диктатуры пролетариата, по Сталину, - организационный. Пролетарская революция, утверждает он, не достигнет намеченных целей, если не создаст "специального органа в виде диктатуры пролетариата в качестве своей основной опоры". Чем же в осязаемо предметном воплощении является диктатура пролетариата теперь как "специальный орган" пролетарской революции? Она представляет собой "новое государство, с новыми органами власти в центре и на местах, государство  пролетариата, возникшее на развалинах старого государства, государства  буржуазии". Обозначает Сталин и  иные аспекты диктатуры пролетариата. Например, социальный (союз рабочего класса с крестьянством), хронологический ("целая историческая эпоха" перехода от капитализма к коммунизму) и  др.

Свой взгляд на природу государства вообще Сталин формулирует так: "Государство  есть машина в руках господствующего  класса для подавления сопротивления  своих классовых противников". Весьма немудреная мысль. Но предельно  доходчивая, доступная разумению "простого человека". Ему, собственно, она и адресована.

Под стать общей  квалификации природы государства, механически повторенной Сталиным вслед за прежними поколениями марксистов, предложенная им оценка основных функций  всякого допролетарского государства. "Две основные функции характеризуют деятельность государства: внутренняя (главная) - держать эксплуатируемое большинство в узде и внешняя (неглавная) - расширять территорию своего, господствующего класса за счет территории других государств, или защищать территорию своего государства от нападений со стороны других государств". В приведенных высказываниях государство, во-первых, неправомерно сведено к государственной машине, т.е. лишь к одной из его организационных структур; во-вторых, явно обеднена палитра выполняемых им функций: проигнорированы интеграция общества, ведение обще-социальных дел и т.д. На "развалинах старого государства", учит Сталин, возникает советская власть, т.е. пролетарская государственность, государственная форма диктатуры пролетариата. Конституируется советская власть в соответствии с иными принципами, нежели старое буржуазное государство. На мусорную свалку истории отправляет диктатура пролетариата, в частности, территориальный принцип организации государства, принцип разделения властей, "буржуазный парламентаризм" и др. Советская власть объединяет законодательную и исполнительную власти в единой государственной организации, заменяет территориальные выборные округа производственными единицами (заводами, фабриками), связывает трудящиеся массы с аппаратом государственного управления, учит их управлению страной.

"Новый тип  государства" есть вместе с  тем новый исторический тип  демократии - демократии пролетарской, советской, которая радикально  отличается от демократии буржуазной  и превосходит последнюю. В чем выражается, по Сталину, это превосходство? Как и Ленин, он видит таковое в том, что советская власть привлекает массы к постоянному и решающему участию в управлении государством, чего трудящиеся были лишены в условиях буржуазно-демократического строя.

Резко негативное отношение Сталина к "буржуазной демократии" и позитивное к "демократии пролетарской" - вещь нормальная. Нормальная для большевиков-ленинцев. Ведь они представляют себе демократию, выгодную им, в первую очередь, как такое общественно-политическое состояние, при котором некие институты вроде бы привлекают, притягивают трудящихся к управлению государством. Эти институты определенным образом активизируют массы; но с таким единственным расчетом, чтобы их "активность" и "сознательность" всецело работали на безоговорочное одобрение и поддержку решений, принимаемых руководством страны.

Собственное неприятие  демократических норм и процедур политической жизни в советское  время Сталин пытается оправдать  якобы незрелостью тех, кто хочет  иметь демократические порядки. Демократия "требует некоторого минимума культурности членов ячейки и организации в целом и  наличия некоторого минимума активности работников, которых можно выбирать и ставить на посты. А если такого минимума активности не имеется в  организации, если культурный уровень  самой организации низок - как  быть? Естественно, что здесь приходится отступать от демократии... ". Однако сам Сталин отступает от демократии отнюдь не в силу только, что обозначенных причин. Коренная причина - другая. Критикуя оппозиционеров внутри большевистской партии, ведущих "безудержную агитацию за демократию", он обвиняет их в "развязывании мелкобуржуазной стихии". Ясно, что  для ортодоксального ленинца "мелкобуржуазная  стихия" (а следовательно, и демократия) - смертельный враг.

Для Сталина  демократия не связана с реализацией  индивидом всей совокупности принадлежащих  ему гражданских и политических, социально-экономических и культурных прав и свобод. Индивида, отдельную  личность он всегда считал величиной  малой и нестоящей; человек был  для него в лучшем случае "винтиком". Еще в 1906 г. в цикле статей "Анархизм или социализм?" Сталин утверждал, что масса - краеугольный камень марксизма  и освобождение массы есть ключевое условие освобождения личности; отсюда и лозунг марксизма: "Все для  массы". Тридцать лет спустя, в 1936 г., Сталин в беседе с группой работников ЦК ВКП (б), отвечавших за подготовку учебников, подчеркнул: "Наша демократия должна всегда на первое место ставить общие  интересы. Личное перед общественным - это почти ничего". Сталинская версия демократии идеологически санкционирует уничижение индивида, превращает его права и свободы в пустые, никчемные категории.