Кнуты и пряники Домостроя

 О жене – по-древнерусски: 

 "Аще  дарует Бог кому жену добру  – дражаиши есть камени многоценнаго. Таковыя от добрыя користи  не лишитца: делает мужу своему  все благо житие... Жены ради  добры блажен есть муж, и  число днеи его сугубо –  жена добра веселит мужа своего, лета его исполнит миром; жена  добра – часть блага, в части  боящихся Господа да будет,  жена бо мужа своего честнее  творяще: первие, Божию заповедь  сохранив, благословена будет, а,  второе, от человека хвалима есть... О добре жене хвала мужу  и честь".. 

 Правовое  положение женщины  на Руси 

 Правовое  положение женщины на Руси было достаточно тяжелым. "По древнерусскому праву, дочери не получали наследства, и общество было заинтересованно в том, чтобы  они были обеспечены браком еще при  жизни содержавших их родителей, в противном случае они оказывались  без материальной поддержки и  их должна была содержать община или  они должны были нищенствовать"[7]. Положение, напоминающее положение  вдов средневековой Индии. Сравнение  тем более имеет под собой  почву, что по древнеславянским обычаям, зафиксированным путешественником Ибн-Фадланом, на костер вождя, князя добровольно всходила одна из его жен[8]. По Кормчей Книге, существовал церковный запрет на умыкание невесты для языческого брака с ней, похожего на обряд похищения у других народов, но этот запрет не всегда соблюдался. Запрет, по мнению историков, был, скорее, связан с интересами Церкви: за свершение брака полагалась плата попу.

 Двоеженство наказывалось, но фактически было живуче. Еще долго после отмены его  в "низовой мистике" сохранялось  верование, что так называемых "рожаниц" - небесных покровительниц и предков  каждого человека по женской линии, от которых зависит вся его  судьба, - было две[9]. Вообще, преобладал "сырой", неопределенный взгляд на брак, вплоть до очень цинического. Необходимым следствием закрепления  права на жену считались ревность и демонстрация власти над ней. Побои  жены не преследовались, но даже "вменялись  мужу в нравственную обязанность (...). Жену секли, как маленького ребенка (...). Кто не бил жены, о том благочестивые  люди говорили, что он дом свой не строит и о своей душе не радеет, и сам погублен будет и в  сем веке, и в будущем, и дом  свой погубит"[10]. Вспоминается средневековая  пословица: "Кто жалеет розгу, тот  губит ребенка". Просвечивает грозный  архетип отношений Отца и Дочери. Ритуал свадьбы говорит о том  же: передавая дочь на руки мужу, отец символически стегал ее плетью, передавал  плеть мужу из рук в руки вместе со своими отцовскими правами на дочь, так что муж становился вторым отцом.

 Убийство  женщины высокого рода влекло за собой "виру" (штраф) в половину того, что следовало выплатить за убийство мужчины того же ранга: 40 гривен за мужчину, 20 - за женщину. Вира взималась по суду, если род убитой подавал жалобу на убийцу. Суд разрешал обиженной стороне  либо месть роду обидчика, либо - по выбору - выплату штрафа. Штрафы были столь велики, что большинство  русских предпочитали виру мести.

 Изнасилование порицалось и наказывалось в случае знатности рода женщины (девушки). О  наказании за то же преступление в  отношении девушек и женщин из сословия смердов (крепостных рабов) упоминаний отыскать не удалось, однако в соответствии с русским правом господин ее мог  расценивать это как материальный ущерб своей собственности и  требовал возмещения убытков или  права на расправу над обидчиком, если он был собственностью другого  господина. Если же обидчик был из его собственного рода, а крепостная принадлежала главе рода, инцидент считался внутренним. Право первой ночи нигде законодательно не зафиксировано, однако по отношению к крепостным оно осуществлялось (в этом видят  как пережитки магии, так и свидетельство бесправия низших сословий), но чаще у знатных господ вплоть до XIX века заводились крепостные гаремы.

 На  развод могла рассчитывать женщина  очень высокого звания - и только в том случае, если это было нужно  ее мужу. Вдовы, однако, если они обладали властным характером и были княгинями, нередко имели очень высокий  статус и фактически правили своим  родом.

 С ростом влияния монастырей появился новый  способ избавиться от ненужной, нелюбимой  жены - заточить ее в монастырь. Разрыв с мирской жизнью иногда сопровождал  и разрыв брачных уз. Так, Иван IV был  женат несколько раз, удаляя предыдущую жену от себя в монастырь под каким-нибудь предлогом (например бесплодия). Смерть жены-монашенки можно было ускорить, что часто и делалось. 

 Правила этикета 

 Красота женской пластики выражалась в сдержанности, плавности, мягкости и даже некоторой  робости движений. Для женщин и  девушек правила этикета были особыми. Так, например, если мужчины  довольно часто кланялись «большим обычаем», то этот поклон для боярыни и боярышни был недопустим. Он выполнялся только в случае беременности, когда боярыня не могла при надобности «бить челом». В этом случае движения «большого обычая» были скромны, сдержанны и медлительны. Женщины никогда не обнажали голову. Вообще оказаться простоволосой в обществе для женщины – верх бесстыдства. Боярышня всегда носила кокошник, а замужняя – кику. Голова простой женщины также всегда была прикрыта: у молодой – платочком или наколкой, у пожилой – повойником.  

 Типичная  поза боярыни – статная осанка, глаза опущены, особенно при разговоре с мужчиной; смотреть ему в глаза – неприлично. Опущены были и руки женщины. Помогать в беседе жестом – категорически запрещалось. Допускалось держать одну руку около груди, но вторая должна была быть внизу. Складывать руки под грудью – неприлично, так могла делать только простая, много работавшая женщина. Походка девушки и молодой боярыни отличалась легкостью и грациозностью. Идеалом считалась грациозность лебедя; когда хвалили внешний вид девушки и ее пластику, то сравнивали ее с лебедушкой. Женщины ходили мелкими шагами, и казалось, что стопу ставили с носка; такое впечатление создавали очень высокие каблуки – до 12 см. Естественно, на таких каблуках надо было идти очень осторожно и медленно. Основным занятием женщин были различные рукоделия – вышивания и плетение кружев. Слушали рассказы и сказки мамушек и нянюшек и много молились. При приеме гостей в тереме развлекались беседой, но считалось неприличным, если хозяйка в то же время не была занята каким-нибудь делом, например вышиванием. Угощение в таком приеме было обязательно.  

 Теремное  затворничество было ярким проявлением  отношения к женщине на Руси в XVI-XVII веках. Но есть сведения, что в  более ранний период положение женщины  было свободнее. Однако степень этой свободы неизвестна, хотя можно догадываться, что женщины все же редко принимали  участие в общественной жизни.. В XVI-XVII столетиях женщина в боярской семье была полностью отделена от мира. Единственное, что ей было доступно, - это молитва. Заботу о личности женщины взяла на себя церковь.  

 Только  в редких случаях, да и то в более  ранний период истории, женщина появлялась наравне с мужчинами. Это случалось, когда после смерти мужа вдова  получала вотчинные права. Есть описание того, как Новгородка боярыня Марфа  Борецкая пировала в обществе мужчин, новгородских бояр. Пригласив к себе преподобного Зосиму, она не только пожелала получить его благословение  для себя и дочерей, но посадила его  вместе с ними за стол. На этом же пиру были и другие мужчины. Правда, нравы  новгородских бояр были более свободными, чем нравы бояр московских.  

 Подобное  положение «матерой вдовы» типично для Руси

 XIV-XV веков,  когда укреплялось вотчинное  владение землей. Матерая вдова  на своей вотчине полностью  заменяла покойного мужа и  справляла за него мужские  обязанности. По необходимости  эти женщины являлись общественными  деятелями, они бывали в мужском  обществе, сидели в думе – совете с боярами, принимали послов, т.е. полностью становились на место мужчины.  

 В XV веке Софья Палеолог принимала у себя «венецейского» посланника и любезно с ним беседовала. Но Софья была иноземка, и этим можно объяснить некоторую свободу ее поведения, однако известно, что и наши княгини придерживались тех же обычаев: так. В начале XVI века к рязанской княгине были посланы послы, которые должны были передать ей лично послание великого князя. Но эта свобода постепенно исчезала, и к середине XVI века затворничество женщины стало обязательным. С развитием самодержавия и единодержавия мужчины не давали возможность женщине приоткрыть двери терема. Постепенно ее затворничество становится необходимостью. Домострой даже не предполагал, чтобы жены, не говоря уже о дочерях, могли входить в мужское общество. Положение женщины к середине XVI века стало совсем плачевным. По правилам Домостроя женщина честна только тогда, когда сидит дома, когда она никого не видит. Ей весьма редко позволялось ходить в храм, еще реже – на дружеские беседы.  

 Начиная со второй половины XVI века и в XVII веке знатные люди даже в семейном быту не показывали своих жен и дочерей  не только посторонним людям, но даже самым близким родственникам  мужчинам.  

 Именно  поэтому русскому боярству казались столь невероятными предпринятые царем  Петром I реформы в общественной жизни. Требование носить короткое европейское  платье, брить бороды и подстригать  усы, вывозить своих жен и дочерей  в открытых платьях на ассамблеи, где женщины садились рядом с  мужчинами, танцевали невероятные  по бесстыдству (с точки зрения Домостроя) танцы, - вызывали огромное сопротивление  бояр.  

 При всех трудностях в проведении этих реформ русское дворянское общество в XVII

 веке  все же принимает новые формы  светской жизни, начинает подражать  Западной

 Европе  в модах, .обхождении и домашнем быту.  

 Однако  многое из установлений Домостроя XVI века упорно держалось в купеческой и  мещанской среде в XVIII и даже XIX столетиях.  
 
 

 Библиография. 

 1.И.Э.Кох "Основы сценического движения."

 2.Актуальные проблемы истории : сб. ст. и тезисов. Вып. 4. / под общ. и науч. ред. А. А. Королева ; Моск. гуманит.-социальн. академия. Кафедра истории М. : Социум, 2001.

 3.доцент кафедры Всемирной и отечественной истории МГИМО, кандидат исторических наук Татьяна Васильевна ЧЕРНИКОВА. Лекции.