Категорический императив Канта

2.    необходимо,

3.    что оно обладает определенными (ему присущими) свойствами и характеристиками.

Поскольку мы не используем модальную логику, понятие необходимости может быть выражено так: если явление имеет место, оно обладает некими определенными свойствами и характеристиками.

Остается решить вопрос о направленности этого отношения: является ли закон отношением субъекта к реальности или реальности к субъекту? Поскольку механизм субъектного восприятия неизменен и является своего рода константой (чистый разум пассивен: мы не можем по своей воле менять способ нашего восприятия мира ), а реальность может, по крайней мере, продуцировать или не продуцировать явления (их существование не является порождением нашей собственной воли ), то данная зависимость есть всё-таки зависимость субъекта от являющейся ему реальности (пусть даже он и придает форму ее явлениям). Но при этом любые качественные или количественные характеристики явившегося явления (коль скоро оно явилось) порождаются самим субъектом и тем самым зависят от него.

Теперь приступим к экспликации. Обозначим явление индивидной переменной r, причем rI {R}, где {R} - совокупность возможных явлений. Обозначим воспринимающего субъекта как i . Далее, опишем ситуацию, когда некоторое явление имеет место (то есть индивид нечто воспринимает) как D(r, i). Поскольку аргументом здесь является именно r, мы могли бы записать то же самое как Di(r), но нам важно подчеркнуть, что имеет место именно бинарное отношение. Ситуацию же, когда индивид воспринимает некое свойство L данного явления, обозначим как L(i, r) (по причинам, указанным выше).

В таком случае можно утверждать, что законосообразным называется положение дел, при котором для любого имеющего место явления существует хотя бы одна характеристика L такая, что она неизбежным образом сопровождает само явление, и это верно для любого воспринимающего данное явление субъекта.

При этом обратное неверно - то есть, не существует такого свойства, которое необходимо предполагало бы существование субъекта, им обладающего. Это утверждение составляет суть кантовской критики онтологического аргумента и неоднократно воспроизводится им в разных сочинениях. Таким образом, обратная импликация невозможна, и утверждение (1) не может быть тождеством.

С другой стороны, характеристика L у явления может наличествовать даже в том случае, когда оно не имеет места в опыте (например, у явления, существующего только в нашем воображении). Однако (поскольку мы способны ошибаться), необходимое свойство L у воображаемого явления может и отсутствовать.

Построим таблицу истинности для данного отношения(Табл.2)

            Таблица 2

ЯВЛЕНИЕ		СВОЙСТВО		Истинность высказывания
имеет место		есть		Истинно (обычная ситуация)
имеет место		нет		Ложно (невозможная ситуация)
явления нет		есть		Истинно (бывает в случае правильного представления)
явления нет		нет		Истинно (бывает в случае ошибки)

В таком случае законосообразность явления есть выполнение условия

(1) " i D(r, i) E L(i, r)

то есть: если явление имеет место (для индивида), оно воспринимается (индивидом) определенным образом.

Выражение (1), таким образом, есть описание некоторого отношения между субъектом и внешним миром. Это отношение таково, что оно может быть названо отношением внешнего мира (как активного начала) к субъекту (как к пассивному началу). При этом отношение существования (D) определяет свойства (L).

Однако, не следует забывать, что и существование явления, и его свойства находятся в самом субъекте; просто одно определяется извне, а другое зависит от самого субъекта. В таком случае мы имеем возможность упростить экспликат. Введем функцию детерминации F такую, что выражение F(x,y) будет означать ‘x определяет y’. При этом сам характер отношения здесь не учитывается. В таком случае выражение (1) приобретает простейший вид:

(1’) F(r,i) истинно.

 

3.2 ПОНЯТИЕ МАКСИМЫ

Понятие максимы систематически используется Кантом в его моральной философии. Заметим сразу, что максима есть нечто противоположное закону, а именно практическое отношение.

Кант разъясняет, что под максимами, основаниями и правилами он понимает субъективные принципы воления, или субъективные принципы поведения. При этом следует отделять максимы от побуждений, волевых импульсов, страстей и т.п. Максима - это суждение, которое регулирует сознательное целесообразное (то есть неслучайное) поведение индивида, то есть связывает цели субъекта с его поступками.

Если учесть, что цель (Zweck) для Канта есть мыслимая определенность (но, конечно, не реальная вещь: цель обладает мыслимыми свойствами, но не существованием), а действие есть попытка изменения существующего положения вещей во внешнем мире, то станет ясно, что и в этом случае речь идет о какой-то связи качественных характеристик с существованием, только на этот раз идущей не от внешнего мира, а из ‘глубин субъекта’.

Проведем процедуру экспликации. На сей раз наличие цели у субъекта мы обозначим как L(i, r) (где переменной является сама цель), а производимое во внешнем мире явление - как D(r, i). Не приводя здесь утомительных рассуждений того же вида, что и уже проделанные нами выше, сразу запишем эксплицированную форму:

(2) " r L(r,i) E D(i,r)

(если имеется определенная цель, то имеет место производимое субъектом действие).

Проведя аналогичные предыдущим процедуры упрощения, мы получим упрощенный экспликат понятия максимы:

(2’) F(i,r) истинно.

Таким образом, понятия закона и максимы у Канта как бы зеркально противоположны друг другу и составляют своего рода категориальную пару.

 

3.3 ОТНОШЕНИЕ МАКСИМЫ И  ЗАКОНА КО ВРЕМЕНИ

Как известно, время для Канта является единственной в своем роде всеобщей формой восприятия как внешних явлений, так и явлений внутреннего опыта. Коротко говоря, время существует и для субъекта, и для внешнего мира (разумеется, если и то, и другое понимать как феномены). Поэтому правомерным является вопрос об отношении любого положительного понятия кантовской философии к времени.

Начнем с очевидного: любой реальный поступок происходит сейчас, в настоящем времени.

Далее, цель мыслится (а цель есть нечто мыслимое) как нечто такое, что может быть реализовано в будущем. Цель есть нечто такое, что должно быть либо достигнуто в будущем (например, безбедная старость), либо в будущем сохранено (при наличии в настоящем, например, жизнь). Можно даже сказать, что цель находится в ‘субъективном будущем’. Разумеется, речь идет о субъективном будущем, как возможном состоянии субъекта - то есть о том смысле слова "будущее", которое вкладывается в слова "мое будущее" (или, еще лучше, "моя будущность").

Максима, как связь цели и поступка, таким образом есть связь (мыслимого) будущего с настоящим.

Осталось уточнить отношение ко времени закона. Закон, правило, норма и т.п. есть нечто данное, уже имеющее место к моменту, когда субъект только еще готовится совершить поступок. "Закон не имеет обратной силы": закон, возникший после или во время совершения поступка, не является законом этого поступка. Итак, закон находится в прошлом, дан до субъекта с его целями и поступками. Точнее говоря, к прошлому относится не сам закон, а его установление - то есть акт утверждения неких норм и основоположений. Сам закон только распространяет норму дальше, на настоящее время.

Таким образом, закон есть связь (некогда имевшего место) прошлого с настоящим.

 

3.4 ЭКСПЛИКАЦИЯ КАТЕГОРИЧЕСКОГО  ИМПЕРАТИВА

Теперь мы, наконец, можем приступить к решению нашей основной задачи. Категорический императив утверждает нечто о должном взаимоотношении максимы и закона, а именно то, что любая максима любого поступка должна быть такой, чтобы ее можно было использовать в качестве закона.

Это утверждение может быть выражено в форме

(3) F(r,i):= F(i,r),

где := - оператор присваивания значения.

Однако, эта форма нерелевантна. Этический долг существует не по отношению к любому явлению, но только по отношению к субъектам (включая, разумеется, и самого себя).

Попытаемся ввести универсальный субъект любого возможного долга. Кант различает долг (Pflicht) по отношению к другим и долг по отношению к самому себе, выводя первое из второго. Подобное решение, однако, приводит Канта все к той же нежелательной ситуации, которую мы считаем своего рода скрытым мистицизмом: фактически, речь идет о долге феноменального Ich перед ноуменальным Super-Ego.

Мы, однако, можем избежать подобной ситуации, введя в явном виде понятие общества часть которого составляет сам субъект. Обозначим его через O. Разумеется, мы не можем приписывать общности разумных существ ничего иного, помимо чисто феноменального существования. Его единство, однако, трансцендентально: хотя все составляющие его феномены являются объектами возможного опыта, их единство трансцендентально, поскольку такое единство (включающее, повторяем, внешние феномены наряду с самосознание самого субъекта) не может быть дано ни в каком возможном опыте.

В таком случае проблемы, возникающие при рассуждениях о возможном объекте долга, упрощаются. Всякий долг есть долг перед трансцендентальным единством разумных существ. Кант это и утверждает в явной форме, рассуждая о царстве целей.

В таком случае экспликанд должен быть уточнен: любая максима любого индивидуального поступка должна быть такой, чтобы ее можно было использовать в качестве общественного закона.

Соответственно, (3) принимает вид:

(3’) F(O, i):= F(i, O)

что означает: отношение общества к индивиду должно быть таким же, как и отношение индивида к обществу.

Подобное утверждение может показаться довольно странным. Во-первых, моральная философия обращена прежде всего к индивиду, а не к обществу. Между тем вышеприведенное требование наводит на мысль, что высказывание относится в большей степени именно к обществу. Индивид не может управлять обществом, определяя, как ему следует относиться к тем или иным индивидам. Во-вторых, как мы уже замечали, максима связывает субъективное будущее и настоящее, а закон - (объективное) прошлое и настоящее. Может ли будущее определять прошлое?

Кант это осознавал, и приводил следующие разъяснения.

Разумеется, говорит он, каждый индивид не может реально законодательствовать в обществе (то есть в ‘царстве целей’); просто ему следует вести себя так, как если бы он это делал. Нужно вообразить себя правителем, каждый приказ которого исполняется, а каждый поступок немедленно становится образцом для всеобщего подражания.

"Разумное существо  всегда должно рассматривать  себя как законодательствующее  в возможном <...> царстве целей, чем бы оно ни было - членом  или главой."

Это, однако, является не более чем тестом на моральность. Человек может проверять им свои поступки, но еще не утверждать тем самым моральность как таковую.  

Добавление. Процедура применения категорического императива как теста на моральность поступка.

Кант много раз описывает процедуру применения категорического императива. В качестве примера разберем аргументы Канта в защиту критической способности разума в знаменитой статье "Что значит ориентироваться в мышлении?" Кант обращает внимание на практические (точнее сказать, политические) последствия отказа от ограничений, налагаемых разумом на свою собственную деятельность.

Ход его рассуждений таков. Вначале гений, отвергнув руководство разума, утверждает свое право мыслить (а также говорить и писать) все, что угодно, без оглядки на доказательность и логику.

Далее, его примеру следуют и другие (sic!), также не утруждающие себя доказательствами своих утверждений.

В результате этого разрушается само понятие долга, что неизбежно распространяется и на гражданские дела; вот тут-то "в игру и вмешиваются власти, дабы не допустить беспорядков <...>, устраняют вовсе свободу мысли и <...> подчиняют это дело государственной регламентации." Таким образом, заключает Кант, "свобода в мышлении, если она желает действовать независимо даже от законов разума, в конце концов сама себя разрушает."

Интересна форма этой процедуры. Кант предлагает сделать три шага.

Во-первых, мы предполагаем, что совершили определенное действие, которое достигает своей цели.

Во-вторых, мы предполагаем, что данное действие стало всеобщей нормой поведения, то есть все остальные тоже будут совершать подобное действие (как минимум, по отношению к нам самим).

Наконец, следует рассмотреть, достигнет ли цели то же самое наше действие, если мы попытаемся его совершить в создавшейся ситуации? Если это так, то мы считаем наше действие допустимым.

Заметим, что приводимый Кантом способ доказательства является полным аналогом математической индукции - процедуры, с которой Кант был наверняка знаком. Математическая индукция есть способ доказательства наличия у всех x свойства P(x), определенного на множестве всех целых неотрицательных чисел.