Гегель: его место и роль в истории философии

Философия в своем развитии распадается у Гегеля на следующие  три части:

I. Логика наука об идее  в себе и для себя: 1) логика  бытия, 2) логика сущности и 3) логика  понятия. 

II. Философия природы как  наука об идее в ее инобытии. «Природа есть идея в форме инобытия», так Гегель определяет ее понятие.

III. Философия духа как  идея, возвращающаяся в самое  себя из своего инобытия.

Гегель говорит о природе и ее сотворении: «Божественная идея именно и состоит в том, что решается положить из себя это иное и снова вобрать его в себя, чтобы стать субъективностью и духом. Философия природы сама составляет часть этого пути возвращения, ибо она-то и снимает разъединение природы и духа и дает духу возможность утвердить свою сущность в природе».

Переходя к более детальному анализу развития духа Гегель выделяет следующие этапы его осуществления:

- в форме отношения к самому себе, т.е. субъективный дух;

- в форме реальности, т.е. объективный дух;

- как в себе и для себя сущее и вечно себя порождающее единство объективности духа и его идеальности, или его понятие, дух в его абсолютной истине, т.е. абсолютный дух.

Несмотря на данное деление, Гегель говорит, что «дух есть всегда идея; но первоначально он есть только понятие идеи, или идея в ее неопределенности», бытии, это неразвитое определение духа. Гегель здесь приводит аналогию с ребенком, который является взрослым человеком только в возможности, по своему понятию. Несоответствие духа своему понятию порождает противоречие, являющееся залогом его необходимого развития. Через снятие своего непосредственного бытия он приходит к самому себе, т.е. выступает как дух. «До тех пор, пока дух находится в отношении к самому себе как к некоторому другому, он является только субъективным духом, духом, берущим свое начало из природы». Если же он поднимает себя до для-себя-бытия, то становится объективным.

Здесь обретается знание духа о самом себе как свободном, и  эта свобода приобретает форму  наличного бытия в виде личности. Реализация понятия объективного духа, считает Гегель, завершается только в государстве, где он «развивает свою свободу до уровня мира, положенного им самим, до нравственного мира».

Но и эта ступень  не является завершающей, дух должен снять положенную объективность, достигнув  абсолютного состояния в форме  искусства, религии и философии.

Глава 3. Философия истории Гегеля

Предметом философии истории  Гегель считал развитие объективного духа на его высшей стадии, когда  он становится тем, чем ранее был  только «в себе» - «внешне всеобщим - мировым духом»².

Такова, по Гегелю, сущностная основа всемирной истории, не замечавшаяся и не постигавшаяся предшествовавшими  философами. Моментами и ступенями  развития мирового духа, протекающего «во времени и в наличном бытии», Гегель считал «духи отдельных народов», поскольку они включены в процесс всемирной истории. Гегель подчеркивал, что «дух... не только витает над историей, как над водами, но действует в ней и составляет ее единственный двигатель». Этот тезис противостоял как утверждению французских просветителей (наиболее четко сформулированному Вольтером в его философии истории), что ход истории определяется человеческими идеями («мнениями») как мотивами исторических деяний, так и положению Канта о реализации во всемирной истории «плана природы» при активном участии в этом процессе с эпохи Просвещения действий людей, направляемых философским разумом. Следует заметить, что отрицание Гегелем основоположений вольтеровской и кантовской философии истории, обусловленное выявлением их несостоятельности в свете социальных катаклизмов конца XVIII - начала XIX в., приняло форму объективно-идеалистического переосмысления этих основоположений. Подобно тому, как на место духовной жизни людей, созидаемой ими самими, был поставлен властвующий над ними «мировой дух», так от руководящей роли человеческого разума гегелевская философия истории перешла к утверждению господства в истории сверхчеловеческого «Разума», присущего «мировому духу».

Под этими идеалистическими мистификациями духа и разума было скрыто, однако, значительное рациональное зерно, которое состояло в постановке нового и чрезвычайно существенного для развития философской мысли вопроса о наличии и выявлении в историческом процессе объективной закономерности. Дело в том, что в понимании Гегеля «Разум», направляющий ход истории, это именно обнаруживаемая в ней необходимость, не зависящая от сознательных целей участников исторических событий. В постановке названного вопроса рациональным было также то, что Гегель не считал источником этой необходимости ни бога (его функции приписаны Разуму», который поэтому - и только поэтому - именуется «божественным»), ни природа, а фактически связывал ее исключительно с деятельностью людей. Заявляя, что «всемирно-исторический процесс совершается разумно», Гегель считал «разумным» в нем то, что «является бессознательно для людей в итоге их действий» и что оказывается исторически существенным, «грандиозным», какие бы внешне «малые силы» не участвовали в его порождении. Углубляя положения «Феноменологии духа», Гегель приходил к выводу, что хотя основная масса людей руководствуется в своих действиях сугубо личными интересами и страстями, в известной мере и осуществляя эти интересы, все же в результате их деятельности «осуществляется еще нечто более далекое, что хотя и заключено внутренне в этом интересе, однако не заключено в их сознании и в их намерении»³. Такой скрытый и косвенный способ действия «Разума», осуществляющего свои «цели» только через деятельность людей, выступающих в роли его «средств», Гегель называл «хитростью» (и считал, что вообще все вещи служат средствами для осуществления целей «Разума» - «Идеи»). Присущий «идее» «разум,- замечал Гегель в малой логике, - столь же хитер, сколь могуществен», разъясняя, что «хитрость состоит вообще в опосредствующей деятельности, которая, позволив объектам действовать друг на друга и истощать себя в этом воздействии, не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель». Что касается человеческого мира как такового, то этот «Разум» (Гегель называет его здесь «богом») «дает людям действовать как им угодно, не стесняет игру их страстей и интересов, а получается из этого осуществление его целей, которые отличны от целей, руководивших теми, которыми он пользуется» (96. 1. 397 - 398). Такое осмысление получала у Гегеля проблема исторически существенных, но не замышляемых и не предвидимых людьми объективных результатов их действий, которую ранее ставили и разрабатывали Вико, А. Смит, Гердер, Кант, Шеллинг. Гегель с своей стороны подчеркивал, что «во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают»…

Важнейшее значение в гегелевском  понимании всемирной истории  имеет вопрос о роли в ней различных  народов и взаимоотношении между  ними. Гегель в трактовке и этого  вопроса занимает позицию, значительно  отличающуюся от просветительской философии  истории и во многом противостоящую ей. Считая субъектами всемирной истории  лишь те народы, которые создали  свои государства, - «...народ без государственного устройства (нация как таковая) не имеет, собственно, никакой истории...», - Гегель фактически сосредоточивал свое внимание на государствах, а другие стороны жизни народов отступали на задний план и выглядели как несущественные. Это приводило к тому, что всемирная история трактовалась преимущественно в политическом ее аспекте, чего всячески стремились избегать просветители, делавшие предметом своего внимания максимально широкий спектр различных сторон жизни народов⁴.

Если просветителей особо  интересовали проявления доброжелательных, равноправных отношений между народами, рассматривавшихся как единственно  соответствующие требованиям разума и потому должные стать общепринятыми, то Гегель считал выражением исторической необходимости стремление каждого народа установить свою гегемонию. Только так, по Гегелю, тот или иной «народный дух» может стать «ступенью», или «моментом», в развитии «мирового духа» и приобрести всемирно-историческое значение. Это значит, что народы с необходимостью вступают в самое ожесточенное противоборство, и события всемирной истории «являют собой диалектику отдельных народных духов», которую можно охарактеризовать как «всемирный суд», в котором на каждом данном этапе «правым» оказывается только один народ. Этот народ занимает господствующее положение в мире, и по отношению к «абсолютной воле», выражаемой им, «воля других народных духов бесправна». Категоричность последних слов ослаблялась, однако, указанием Гегеля, что раз достигнутое господствующее положение не закрепляется за данным народом навсегда: со временем «абсолютная воля выходит ... за пределы ... своего, в этот момент имеющегося у нее достояния, преодолевает его как некоторую особенную ступень и затем предоставляет этот народ его случайной судьбе, творя над ним суд». Иначе говоря, народ, обладающий гегемонией, с необходимостью утрачивает ее, и она переходит к другому народу и т. д. Гегель считал при этом, что каждый единичный народный «дух» имеет своим назначением заполнение только одной ступени» в развитии «мирового духа» и «осуществление только одной стороны всего деяния в целом». Это значило, что какой-либо народ может лишь однажды сыграть всемирно-историческую роль, и народы, «чья эпоха минула, не идут больше в счет во всемирной истории». Заметим, что в круг всемирно-исторических Гегель включал лишь немногие народы; среди европейских народов такая роль признавалась им лишь за греками, римлянами (в прошлом) и германцами (в настоящем). Обратим внимание также на то, что, согласно Гегелю, уже в античности ведущая роль в мировом развитии перешла к европейским народам: «Всемирная история направляется с Востока на Запад» и в Европе находит свое завершение. Все эти положения Гегеля не беспочвенны, а отражают целый ряд реальных процессов всемирной истории, являясь, несмотря на «спекулятивную» форму, по сути дела, их весьма эмпирическим отражением, констатирующим, как до сих пор складывались и протекали отношения между народами. Гегелевские ссылки на требования «мирового духа» давали лишь видимость проникновения в сущность этих отношений. Подлинные закономерности всемирной истории не только не выявлялись в гегелевской философии истории, а заслонялись мистифицированными представлениями об исторической необходимости. Извращалась еще в одном отношении также проблема реализации свободы и самой ее сути, поскольку процесс «освобождения духа» Гегель считал осуществляющимся через гегемонию различных народов во всемирной истории⁵.

Поскольку установление этой гегемонии было результатом прежде всего военных побед всемирно-исторического масштаба, постольку Гегель выдвинул на положение великих людей, «героев» мировой истории крупнейших воителей-политиков: Александра Македонского и Юлия Цезаря в античности (просветительская философия истории развенчивала преклонение перед ними и клеймила их как величайших злодеев), Наполеона в новое время (как свидетель въезда Наполеона в Йену во главе победоносных французских войск, Гегель с энтузиазмом сообщал в одном из писем, что ему посчастливилось увидеть «мировую душу верхом на коне»). Именно в завоевателях, создающих новые мировые империи, Гегель видел тех всемирно-исторических индивидов, которые непосредственно преобразуют человеческий мир в соответствии с велениями «мирового духа», воспринимаемыми как важнейшие цели их жизни. Понимание военной экспансии как фактически главного средства утверждения в мире нового политического состояния еще более девальвировало значение революций и еще дальше отодвигало проблему социального прогресса. Превознося «героев», Гегель в народных массах не видел активной силы истории. С точки зрения Гегеля, массы - лишь послушное средство в руках «героев», человеческий материал для их всемирно-исторических деяний, прежде всего людские ресурсы для войн. Если просветители считали назревшей задачей общественного прогресса положить конец принесению жизненных интересов трудящихся масс в жертву целям правящей верхушки, в том числе ее военным амбициям, то в гегелевской философии истории проповедуется примирение «с тем, что индивидуальности, их цели и их удовлетворение приносятся в жертву ... и индивидуумы вообще подводятся под категорию средств». В противовес установке просветителей на обеспечение счастливой жизни для массы простых людей, которые в предшествующей истории были обездолены, Гегель, пренебрежительно именовавший этих «негероических» людей лишь «воспроизводящими» индивидами, считал оправданным, что «их счастье вообще предоставляется случайности, к царству которой они относятся...». Тем самым обосновывалось право названных «героев» не только не заботиться об обеспечении счастливой жизни для находящихся под их управлением людей, но и беззастенчиво разрушать ее, когда она создается собственными усилиями «воспроизводящих» индивидов. Согласно Гегелю, деяниям «героев» бесполезно сопротивляться и их нельзя судить с моральной точки зрения, даже если они губят массу «невинных цветов».

Следует отметить, что Гегель вообще не считал всемирную историю  совместимой с человеческим счастьем. Согласно Гегелю, даже «герои» оказываются в ней обреченными на несчастье, состоящее в том, во-первых, что борьба за реализацию своей цели, являющейся вместе с тем целью «мирового духа», требует от них такой сосредоточенности на этом деле, что они оказываются лишенными всех радостей жизни. Во-вторых,- и это главное, - после того как «герои» осуществили свою цель, они более не нужны «мировому духу» и отбрасываются им «как пустая оболочка зерна». Таким образом, «герои», как и «воспроизводящие» индивиды, оказывались лишь «средствами» в деятельности «мирового духа». 

Глава 4. Значение философии истории Гегеля

Оценивая историческое значение философии Гегеля в мировой культуре, нельзя не признать, что занятое  им место в ряду гениев мысли - одно из самых почетных. Его философский  авторитет до сих пор прочен и  непоколебим. Уж очень часто Гегель оказывался прав в своих суждениях. Не ошибся он и в предположении, что  никакая философия не идет дальше своего времени. Философию Гегель полагает высшей ступенью развития абсолютного  духа, ведь в ней дух представлен  в адекватной ему понятийной форме. Поэтому философия есть своеобразное мышление о мышлении, общий итог развития действительности, самое существенное знание о мире. Философия, по выражению  Гегеля, есть «эпоха, схваченная в мысли», и поэтому никакая философия  не идет дальше своего времени.

Гегель сознательно отказывается строить какие бы то ни было прогнозы относительно будущего - он не хочет лишить философию научности, ибо, по его убеждению, лишь ретроспекция, т.е. исследование осуществившегося развития, есть подлинно научный способ познания. Ему доступно лишь то, что уже оформилось, определилось, развернуло все свои возможности. Мудрость, как известно, с молодостью обычно не в ладах.

Философия Гегеля - это классика первой половины XIX столетия. Классическим этот стиль философствования именуют не в «музейном» смысле, а подразумевая ряд основополагающих принципов, составляющих предпосылки данного способа мышления. Это неискоренимая убежденность в том, что мир в целом устроен достаточно упорядоченно, закономерно, разумно, что он не враждебен человеку, а, наоборот, соразмерен, удобен ему. Это, наконец, отсутствие сомнений в том, что разум человека ли, мира ли в целом в принципе открыт, доступен для анализа⁶.

Иными словами - все это  принципы торжествующего рационализма, «правившего бал» в философии  Нового времени практически до конца XIX века. Именно эти принципы и составляют суть менталитета, если можно так выразиться, восходящей буржуазной эпохи, а соответственно и гегелевской философии, которая именно тем и велика, что сумела выразить эту рациональность наиболее ярко, последовательно и глубоко. Значительная часть философии ХХ века, однако, пошла другим путем, противопоставив тезису рациональности антитезис иррационального истолкования мира, сделав упор на «античеловечности», неустроенности, враждебности природного и социального мира человеку. Летопись событий прошлого века дает достаточно оснований и для таких выводов, но это уже другая история. А наш почтенный Гегель опять-таки оказался прав и в том своем предположении, что мировой дух (или мышление человечества, мировая духовная культура), развиваясь, «не оставляет ничего позади себя», а вбирает, впитывает, «снимает» все мало-мальски значимые достижения духовной жизни, а следовательно, и гегелевские диалектику, историзм и рационализм.