Фома Аквинский - систематизатор зрелой схоластики

В связи с этим возникают  два понятия – essentia и actus essendi – сущность и бытийственный акт. Два этих понятия есть то, благодаря чему вещи отличаются друг от друга. В отличии от Бога, в ком бытие совпадает с сущностью, все остальное лишь тяготеет к тому, чтобы быть, то есть обладает бытийной потенцией (id qoud potest esse – то, что может быть). Из этого следует, что бытование некоторых вещей не необходимо, что они могут быть, а могут и не быть, исчезнув, превратиться в прах. А так как нет полного совпадения бытия с сущностью у отдельных компонентов мира, то и весь мир может быть, а может и не быть в своей совокупности, ибо он не необходим, а лишь возможен и случаен.

Таким образом, ничто не существовала и не может существовать без постоянного  вмешательства неиссякаемой духовной деятельности, или наивысшего бытия  – Бога.

Бог владеет актом бытия  изначально, а о сотворенный мир  – вторичным образом, участвуя в  бытии. Метафизика Фомы – это метафизика «actus essendi». Бог реализует сущность, которая сама по себе – только обещание бытия.

Очевидно, что существуя, мир существует не сам по себе, а благодаря чему-то иному, чье бытие тождественно сущности, и это иное – Бог. Это и есть метафизическое ядро всех томистских доказательств существования Бога.

Размышления и попытки  в области доказательств Боественного существования имею свою традицию. Иоанн Дамасский[†], например, был убежден, что бытие Бога самоочевидно и естественным образом вложено во всех. Следовательно, нет смысла доказывать это рациональными средствами. Ансельм Кентерберийский[‡] предложил онтологическое доказательство существования Бога, из которого следует, что, так как понятие бог самоочевидно, то и бытие его является неопровержимым.

Были и другие точки  зрения: бытие Бога не доказуемо  при помощи разума, так как вера выше разума; доказать его бытие  – познать сущность Бога, что  невозможно; рациональное доказательство бытия Бога может исходить только из анализа результатов его творения, которые непропорциональны ему, следовательно, не могут являться средствами доказательства его существования.

В «Сумме против язычников» Аквинат пишет: «Есть некоторые истины, которые превосходят сколько угодно мощный разум, например: Бог един, но в Трех Лицах. Другие истины вполне доступны разуму, например, что Бог существует, что Бог един – и подобные этой».

То есть Фома уверен, что  существование бога разумно постижимо. Одна из главных трудностей здесь, пожалуй, в том, что во-первых, у бога, как  уже было отмечено, сущность абсолютно  совпадает с существованием, в  отличии от людей, о которых можно сказать: «человек есть то-то и то-то». Во-вторых, бытие Бога бесконечно, в отличии опять-таки от бытия людей, конечного, определенного формой. Из всего этого следует, что существование Бога находится за пределами возможного представления и невыразимо. Невозможно прямое доказательство, которое опиралось бы на понятие о нем, содержащегося в уме. Тогда Фома предлагает простой выход: необходимо разумно обосновать существование Творца посредством того, что является более очевидным, чем он сам. Сделать это можно, анализируя результаты его творения. Таким образом, выбирая из двух возможных путей доказательства: через причину (propter quid, априорное)  и через следствие (quia, апостериорное), Фома останавливается на последнем. Все просто: если есть тварные вещи, следствия, то должна быть и причина, Творец.

Следуя логике Аквината, мы получим косвенные доказательства. Всего Фома выделяет пять косвенных доказательств существования Бога.

Доказательство первое: от движения. Все движущееся приводится в движение чем-то другим. Перводвигатель – тот, кого зовут Бог.

Доказательство второе: от производящей, действующей причины. Все в мире чувственных вещей  имеет свою причину. Первопричина –  это Бог.

Доказательство третье: от необходимости и случайности. Все  случайное имеет необходимость  в чем-то другом. Первонеобходимость – это Бог.

Доказательство четвертое: от степени совершенства. В мире имеются все ступени совершенства. Первосовершенство, абсолютная ценность – это Бог.

Доказательство пятое: от божественного управления миром. Все  в мире ведет себя целенаправленно. Первоцель и перворуководитель для всего – это Бог.

Мы видим, что Аквинат приводит даже кинетические доказательства (первое), которое, пожалуй, трудно опровергнуть и по сей день! Метафизика Аквината оказывается не просто учением о первоначалах бытия, учением об умопостигаемом бытии, о возможностях проникновения человеческого разума в фундаментальные свойства бытия. При этом крайне важным оказывается неразрывность бытия и субстанции.

Фома выделяет три трансцеденталии бытия: единое, истинное, благое.

Формула единства сущего: «omne ens est unum» - «все сущее едино». Бытие нераздельно, внутренне непротиворечиво. Единство зависит от ступени бытия: чем выше степень обладания бытием, тем выше единство. Единство – это фундамент бытия: уничтожить бытие можно, лишив его единства. Единство Бога – это единство простоты, ибо его бытие тотально. Единство же людей – это единство композиции (сущность + actus essendi), которое проявляется на разных уровнях.

Формула истинности: «omne ens est verum» - «все сущее истинно». Суть этого утверждения – все постижимо рационально. Вопрос о том, должна ли метафизика заниматься вопросами истины, поднимался не раз. Аристотель в VI книге «Метафизики» отвечал на него отрицательно: истинность – это мера суждения интеллекта о понятиях того, что в уме, а не в реальности, интересующей метафизику. Фома оспаривает этот вывод, утверждая, что истина – это предмет метафизики, так как мир сотворенного – это выражение Божественного промысла, результат мышление Бога. Следовательно, мир сотворенного истинен: все тварное несет на себе печать высшего Зодчего, создавшего все для выражения совершенного замысла.

При этом истинность существующего  зависит от степени обладания  бытия. Полнота бытия Бога означает полноту его истины. Все прочее верно по мере участия в Божетсвенном.

Формула благого: «omne ens est bonum quia omne ens est ens» - «все сущее есть благо, так как все сущее есть сущее». Философия Фомы – это философия оптимизма, христианская метафизика. Он открывает глубочайший смысл в бытии. Бытие для человека – вечно длящийся акт преодоления собственной конечности как «природного» существа. Лишь верующий может уловить позитивность благословенного акта бытия, с помощью которого из ничего создается нечто. Богатство Божественной идеи выражается в богатстве красок окружающего мира. Так, нельзя мелодию выразить одним звуком. Быть оптимистом – значит видеть мир в его богатстве, следовательно, обладать высоким градусом бытия (а, значит, и истинности). Быть же удрученным и сумрачным – утрачивать бытие, а вместе с ним и истинность.

Учение Аристотеля было преобразовано  так, чтобы оно не вступало в противоречие с догматами о творении мира из ничего. Высшее начало есть само бытие. Различая бытие и сущность, Фома не противопоставляет их, а вслед  за Аристотелем, подчеркивает их общий  корень. Сущности, или субстанции, обладают самостоятельным бытием, в отличии от акциденций – свойств, качеств – которые существуют только благодаря субстанциям. Отсюда выводится различие так называемых субстанциональных и акцидентальных форм. Субстанциональная форма сообщает всякой вещи простое бытие, а потому при ее появлении мы говорим, что нечто возникло, а при ее исчезновении – что нечто разрушилось. Акцидентальная же форма – источник определенных качеств, а не бытия вещей. Различая вслед за Аристотелем актуальное и потенциальное состояния, Фома рассматривает бытие как первое из актуальных состояний. Во всякой вещи, считает Фома, столько бытия. Сколько актуальности. Соответственно, он выделяет четыре уровня бытийности вещей в зависимости от степени их актуальности, выражающееся в том, каким образом форма, то есть актуальное начало, реализуется в вещах.

На низшей ступени бытия  форма составляет лишь внешнюю определенность вещи (causa formalis). Сюда относятся неорганические стихии и минералы. На следующей ступени форма предстает как конечная причина (causa finalis) вещи, которой поэтому внутренне присуща целесообразность, названная Аристотелем «растительной душой», как бы формирующей тело изнутри – таковы растения. Третий уровень – животные. Здесь ворма есть действующая причина (causa efficiens), поэтому сущее имеет в себе не только цель, но и начало деятельности, движения. На всех трех ступенях форма по-разному привходит в материю, организуя и одушевляя ее. Наконец, на четвертой ступени форма предстает уже не как организующий принцип материи, а сама по себе, независимо от материи (forma separata). Это дух, или ум, разумная душа, высшее из сотворенных сущих. Не будучи связанной с материей, человеческая разумная душа не погибает со смертью тела. Поэтому разумная душа носит у Фомы имя «самосущего». В отличии от нее, чувственные души животных не являются самосущими, а потому они и не имеют специфических для разумной души действий, осуществляемых только самой душой, отдельно от тела, - мышления и воления. Все же действия животных, как, впрочем, многие действия людей, совершаются с помощью тела.

Введение понятия акта бытия, отличного от формы, позволило отойти от допущения множественности субстанциональных форм у одной и той же вещи. Предшественники не могли воспользоваться учением Аристотеля о единственной субстанциональной форме у каждой вещи. Дело в том, что из этого вытекало представление о душе как о субстанциональной форме тело, из чего, в свою очередь, следовало то, что человеческая душа умирает вместе со смертью тела, ибо форма не может существовать без целого, чьей формой она является. Понимая это, теологи вынуждены были говорить о душе как субстанции, состоящей из своей формы и своей (духовной) материи, которая продолжает существовать после смерти тела. А это наталкивало на вывод, что человек состоит не из одной субстанции, то есть теологи приходили к пресловутой множественности одного объекта. Допущение акта бытия как акта, создающего не только вещь, но и форму, позволило Фоме решить эту проблему. Человек умирает, а его разумная душа (субстанция, но не материальная, а имматериальная), состоящая из сущности и существования, не прекращает свое бытие.

Фома настаивал на существовании  у каждого человека отдельной, личной души. Платоническое представление  о человеческой душе как независимой  от тела духовной субстанции, обладающей способностью непосредственно усматривать  вечные несотворенные истины (Идеи) в свете Божественного просвещения  Фома заменяет восходящим к Аристотелю понятием души как формы тела.

Категории материи (materia) и формы (forma) Фома также заимствует из аристотелевской метафизики. Но аристотелевский гилеморфизм (от hileo – материя и morfa – форма), в соответствии с которым материя вечна, однако без формы она существовать не может, у Фомы подвергается теологизации. Фома выделяет три рода форм (универсалий): 1) универсалии в вещах в качестве их сущности – непосредственные универсалии; 2) универсалии, существующие в человеческом уме – абстрагированные от субстанции универсалии; 3) универсалии в Божественном уме – образцовые экземпляры, модель, цель творения из ничего единичных вещей (платоновский прообраз идей в потустороннем мире). Отсюда берет свое начало иерархическое понимание бытия и утверждения детерминированности социального неравенства. Его учение об иерархии бытия отражало церковную организацию феодальной эпохи.

Мироздание –  универсальный иерархический порядок  внутри бытия, порядок, который установлен Богом.

Фома переключает свой взгляд на отношения вертикали: вертикальные аналогии, субстанция и акциденция, Бог – мир, бесконечное – конечное. Между Богом и тварным нет тождества, как нет и двуначалия: мир создан по образу и подобию Бога. Зато есть отношения подобия и неподобия. Все принадлежит Богу, но по-разному, с иной интенсивностью. Нам лучше известно, что не есть Бог, чем что он есть. Сущности участвуют в бытии, и это значит, что их бытие не есть бытие.

Хотя Фома и проводил различия между бытием и сущностью (ибо  только в Боге бытие и сущность совпадают), он однако считал, что сущность стоит к бытию ближе всех остальных категорий. А поскольку сущность постигается не чувствами, а только умом, то отсюда вытекает, с одной стороны, приоритет разума, а с другой – иерархическая структура тварного мира. В номинализме[§] же наибольшее значение получает идея божественного всемогущества, воления, а творения рассматриваются как акт божественной воли. Это одно из положений философии Дунса Скота (1266-1308), который обосновал зависимость разума от воли, и считал божественную волю причиной всякого бытия. Номиналисты в лице Уильяма Оккама (1285-1349) упразднили само понятие сущности, лишив его того основания, которое оно имело в ранней и средней схоластике, а именно, тезиса о существовании идей в божественном уме. Номинализм не признает различных бытийных уровней вещей, их онтологической иерархии

Интерпретируя философию  Аристотеля, Фома стоял на почве  гилеморфизма и с его позиций дополнил августинизм, опиравшийся на традиции крайнего реализма Платона. Аквинату удалось соединить оба противоположных направления (номинализм и реализм). Его универсалии (общие понятия) существуют в вещах как их сущность, в человеческом уме – как абстрагированная форма и до вещей – в божественном уме. Тем самым Фома, с одной стороны, дополнил Августина, согласно которому общие понятия как родовые прообразы вещей содержатся в разуме Создателя, с другой стороны, выступил против номинализма, который считал универсалии лишь пустым звуком, общим именем единичных вещей.

В мире Фомы подлинно сущими оказываются в конечном счете индивидуумы. Этот своеобразный персонализм составляет специфику как томистской онтологии, так и средневекового естествознания. Начиная с Бога, который есть чистый акт бытия, и заканчивая малейшей из сотворенных сущностей, каждое существо обладает относительной самостоятельностью, которая уменьшается по мере движения вниз, по мере убывания актуальности бытия существ, располагающихся на иерархической лестнице.

Фома проявляет себя как  приверженец умеренного реализма. Универсальный  характер понятия выводится из абстракции силой интеллекта. Реален только индивид, только отдельное существующее. Универсалии, хотя их нет в реальности, все же не решены реального основания, так как из него выводятся. Поднимаясь над чувственным смыслом, интеллект приходит к понятиям универсалий.

Душа, соединенная с телом, лишается дара непосредственного созерцания Бога и Божественных Идей, но для  нее открыт путь рационального познания, которое является результатом совместной деятельности чувств и интеллекта. Объекты воздействуют на человека, и в душе создаются их чувственные  образы-подобия, от которых интеллект  абстрагирует умопостигаемые формы  – универсалии. В процессе такой  деятельности интеллект руководствуется  первыми принципами (началами всякого  знания), такими, как логические законы. Они предшествуют и в душе, однако окончательно формируются интеллектом в процессе познания чувственных вещей.