Философия 17 века

                  1. Социальные и научные предпосылки философии Нового времени

Европейскую философию Нового времени XVII–XIX веков принято называть классической. Это время создания оригинальных философских концепций, которые отличались новизной предлагаемых решений, рациональной четкостью аргументации и стремлением к приобретению научного статуса. Опытно-экспериментальное исследование природы и математическое осмысление его результатов, зародившееся еще в эпоху Возрождения, стали в Новое время могучей духовной силой, оказавшей решающее влияние на передовую философскую мысль.

Развитие такого рода философии  неразрывно связано с социальными  и научными изменениями, имевшими место  в европейской культуре этой эпохи.

Контуры новоевропейской  культуры стали обрисовываться в  XVI столетии. Реформация, начавшаяся в эпоху Возрождения, была уже зародышем культуры нового типа. Она положила дорогу к переосмыслению догматов христианства. «Мышление становится более независимым и мы теперь покидаем его единство с теологией; оно отделяется от последней подобно тому, как оно и у греков также отделилось от мифологии»¹. Духовная атмосфера в обществе изменилась, что привело к активизации социальной жизни и утверждению нового активного сословия – буржуазии. Усиливается борьба против сословно-феодальной государственности и церкви. Английская революция в XVII веке, а затем французская в XVIII – вехи, ознаменовавшие наступление новой эры в истории Европы и становление новой европейской культуры. «Новизна этой эпохи – в освобождении экономической, политической и духовной жизни от пут европейского феодализма»².

XVII век нес с собой подъем чувства личности и продолжил присущее эпохе Возрождения разрушение средневековой, феодальной системы ценностей, начатое итальянскими гуманистами. «Не покорный долгу рыцарь и не благочестивый монах-отшельник, а предприимчивый купец и любознательный ученый становятся теперь олицетворениями человеческого идеала»³.

Развитие нового – буржуазного  – общества в эпоху Возрождения  и Нового времени порождает изменения  не только в экономике, политике и  социальных отношениях, оно меняет и сознание людей. Важнейшим фактором такого изменения оказывается наука, и прежде всего экспериментально-математическое естествознание, которое переживает период своего становления. «В XV-XVI вв. происходят важные сдвиги в естествознании. Великие географические открытия приводят к пересмотру кардинальных положений традиционной картины мира, а XVI век ознаменован коперниканской революцией. Ренессансное естествознание, послужившее одной из исторических предпосылок возникновения классической механики, было неразрывно связано с пересмотром методологических, философских основ тогдашней науки»⁴.

Возникновение того типа научно-рациональной деятельности, который формируется  в естествознании XVII-XVIII вв. является выдающимся достижением в человеческой мысли, по праву заслуживает звания «научной революции Нового времени». «В этом типе науки нашли свое воплощение и развитие идеалы и принципы классической рациональности, значимость которых выходит за рамки собственно науки и составляет основу в целом рационального сознания эпохи Нового времени и Просвещения»⁵.

Развитие философии было неразрывно связано с ходом научной  революции, сопровождая, стимулируя и  поддерживая ее и получая от нее  взамен импульс к переменам. «С началом  Нового времени философия стала  утверждаться как совсем независимая  сила в интеллектуальной жизни. Точнее говоря, философия начала освобождаться  от пут религии, дабы вступить в новый  союз с наукой»⁶.

Становление науки Нового времени связано с глубокими  методологическими переменами. «В Древнем  мире боже существовала богатая наука  – геометрия греков, юриспруденция  и естественная история римлян, алгебра  арабов. Однако она была умозрительной  и созерцательной. Наука Нового времени  ориентирована на активное «выпытывание»  тайн природы и на практическое использование  ее результатов. Наука должна служить  общественной пользе, а не только прославлять  мудрость творца»⁷

При рассмотрении проблем, стоящих  перед философией науки XVII века, следует учитывать специфику нового типа науки – экспериментально-математического естествознания, основы которого закладываются в это время. А так же, поскольку наука занимает ведущее место в мировоззрении этой эпохи, то и в философии на первый план выходят проблемы теории познания – гносеологии. Актуализируется идущая еще со средневековья полемика между двумя направлениями: номиналистическим, опирающимся на опыт, и рационалистическим, выдвигающим в качестве наиболее достоверного познание с помощью разума.

Поскольку материализм соответствует  интересам наук, в это время  наблюдается переход от религиозной, идеалистической философии к  философскому материализму и материализму естествоиспытателей. И тот и  другой начинают критику схоластики с постановки вопроса о познаваемости  мира. Возникает два течения в  гносеологии: сенсуализм и рационализм. Сенсуализм неразрывно связан с эмпиризмом для которого все знания обосновываются в опыте и посредством опыта. Рационализм же является учением, признающим разум единственным источником познания.

Законами развития и движения мира понимаются только механические законы. Поэтому материализм этой эпохи является метафизическим и  механистическим. Разрабатываются  новые методы познания мира. Сенсуализм использует индукцию – движение мысли от частного к общему. Рационализм опирается на дедукцию – движение мысли от общего к частному.

Становление и развитие новоевропейской  философии происходило в тесной связи с зарождающейся экспериментальной  наукой. Процесс интенсивного взаимодействия философии этого периода с  наукой вызвал настоятельную необходимость  разработки весьма дифференцированной гносеологической проблематики, в рамках которой особое место стала занимать методологическая, явившаяся весьма насыщенным и богатым средоточием  идей.

Опыт и эксперимент  в понимании философов-механицистов начинает играть роль проверки теоретической  науки, подтверждения ее стремления быть наукой об этом мире. Для ученых середины XVII века изначальная генетическая связь теории с обыденным опытом становится утерянной, и единственный способ удостоверения теории должен быть найден в апостериорном сравнении теории с опытом. «Сущность методологической новизны философских систем XVII века заключается в признании гипотетического характера теоретического знания. Это признание было тесно связано с изменением в экспериментальном основании науки, с движением от контекста открытия к контексту оправдания»⁸.

В XVII-XVIII столетии идеалы и  нормативы естественнонаучного  исследования сплавлялись с целым  рядом конкретизирующих положений, которые выражали установки механического  понимания природы. Объяснение истолковывалось  как поиск механических причин и  субстанций – носителей сил, которые  детерминируют наблюдаемые явления. В понимание обоснования включалась идея редукции знания о природе к  фундаментальным принципам и  представлениям механики.

В соответствии с этими  установками строилась и развивалась  механическая картина природы, которая  выступала одновременно и как  картина реальности, применительно  к сфере физического знания, и  как общенаучная картина мира.

В результате «научной революции» рождается новый образ мира, с  новыми религиозными и антропологическими проблемами. Вместе с тем возник и новый образ науки – развивающейся  автономно, социальной и доступной  контролю.

Формируется знания, которое, в отличие от предшествующего, средневекового, объединяет теорию и практику, науку  и технику и создает новый  тип ученого: не средневекового философа, не гуманиста, не мага, астролога или  даже ремесленника или художника  Возрождения. «Этот новый тип  ученого, рожденный научной революцией, – больше не маг или астролог, владеющий частным знанием посвященных, и не университетский профессор, комментатор и интерпретатор  текстов прошлого, это ученый нового типа, т.е. носитель того типа знания, который  для обретения силы нуждается  в постоянном контроле со стороны  практики, опыта»⁹.

Научная революция породила современного ученого-экспериментатора, сила которого – в эксперименте, становящемся все более строгим  благодаря новым измерительным  приборам, все более и более  точным. Деятельность ученого нового типа часто протекает вне (а то направлена и против) старых структур знания, например университетов. В XVI и XVII вв. университеты и монастыри теряют положение единственных центров культуры. Инженер или архитектор, который проектирует каналы, плотины, укрепительные сооружения, занимает равное или даже более престижное положение, чем врач, придворный астроном, профессор университета.

2. Эмпиризм и  рационализм – главные направления  философии Нового времени

Общая ориентация на практическую эффективность, полезность научного знания в философии Нового времени была реализована в двух вариантах  – эмпиризме и рационализме, конкурентная борьба между которыми во многом определила и духовную атмосферу эпохи в  целом, и ряд существенных различий между «островной» и «континентальной»  философией и наукой.

Родоначальником эмпиризма  был английский философ Фрэнсис Бэкон. Бэкон, как и большинство мыслителей его эпохи, считая задачей философии создание нового метода научного познания, переосмысливает предмет и задачи науки относительно понимания Средних веков. Цель научного знания – в принесении пользы человеческому роду; в отличие от тех, кто видел в науке самоцель, Бэкон подчеркивает, что наука служит жизни и практике и только в этом находит свое оправдание. Общая задача всех наук – увеличение власти человека над природой.

Ф. Бэкон начинает свое программное  сочинение «Новый органон» противопоставлением  двух позиций – абсолютного догматизма и полного скептицизма. «Те, кто  осмелился говорить о природе, как  исследованном уже предмете, делали ли они это из самоуверенности  или из тщеславия и привычки поучать  – нанесли величайший ущерб философии  и наукам… Те же, кто вступил на противоположный путь и утверждал, что решительно ничего нельзя познать, приводили в пользу этого доводы, которыми, конечно, нельзя пренебречь»¹⁰. Симпатии Бэкона на стороне тех, кто, осознавая эти две опасные крайности, выбирает средний путь, благоразумно удерживаясь самонадеянностью окончательных суждений и отчаянием скептицизса.

Если чувственный опыт превратить из случайного и хаотичного в систематически-методический, т.е в научный эксперимент, тогда последний станет носителем всеобщего, сущности, «формы природы», источником доказательного необходимого знания всеобщих аксиом. «Самое лучшее из всех доказательств есть опыт, если только он коренится в эксперименте»¹¹. Такой организованный эксперимент способен «вырвать у природы ее тайны». Тайны природы – это скрытые за явлениями всеобщие «формы природы», те сущности или божественные архетипы, которые запечатлены материальному миру Творцом в акте творения. «Бэконовский «эксперимент» далек от античного опыта, всматриваясь в который «умным зрением», философ мог извлекать из него универсальное, достоверное знание. Бэконовский «эксперимент» – это компонент vita activa, это осуществление дарованной человеку богом власти над природой. Бэкон приходит к утверждению достижимости достоверного знания»¹².

Будучи материалистом, Бэкон  рассматривал практическую эффективность  знаний как доказательство их истинности, а их истинность – как залог  последующего успешного их практического  применения. Бэкон говорит, знание есть сила, и тот, кто овладеет знаниями будет могущественен. «Мы столько можем, сколько мы знаем». Механизм практического применения знаний основан на том, что из них вытекают руководства к действию.

Учение Бэкона о методе познания начинается с критической  его части, движимой, как и у  Декарта, сомнением во всем. Бэкон  атакует схоластику и раскрывает слабые стороны человеческих познавательных способностей. Эти слабости ведут  не к каким-то случайным просчетам  и ложным шагам, а к неизбежно  возникающим заблуждениям, преодолеть которые можно только тогда, когда  мы хорошо разберемся в механизме  самой человеческой природы.

Таков источник рассуждения  Бэкона о «призраках» познания. «Деятельность  человека очень противоречива; возможности  его огромны, велики его способности, но он запутывается в своих собственных  слабостях. Так порожденные разумом  слова обращают свою силу против разума»¹³.

Кроме разума, источником призраков  является чувственная структура  человеческой природы, а с другой стороны – сетка межчеловеческих  отношений.

Бэкон пишет о четырех  видах призраков. Первые два из них  коренятся непосредственно в  человеческой природе, будучи врожденными  ей, два последних восходят к ней  опосредованно, поскольку порождаются  особенностями социальной жизни  и психологии.

Первый вид заблуждения  – это «призраки рода». Они  свойственны всему человеческому  роду, поскольку происходят из природы  человека и выражаются в естественной ограниченности чувственного восприятия.

Второй вид заблуждений  – «призраки пещеры» – индивидуальные заблуждения, возникающие из-за того, что каждый человек видит мир  со своей точки зрения, как бы из пещеры, ограничивающей его поле зрения.

Третий вид – «призраки  рынка» возникают из неточности нашего языка, который не всегда ясно и однозначно обозначает исследуемый предмет.

Четвертый вид – «призраки  театра» производны от третьих. Искажающее воздействие ложных теорий и философских  учений.

Освободившись от призраков  разум должен избрать метод познания для его усовершенствования и  преимущественного применения. «Ведь  познавать, предупреждает Бэкон, можно  только вполне определенным методом, чуждым эклектическим шатаниям и непоследовательности. Такой метод сможет стать настоящим  «искусством изобретения», и только от существенных перемен в методе мышления ожидает Бэкон господства людей над природой»¹⁴. Какими путями, с помощью каких процедур и какого метода достижимо освобождение разума от «призраков» для восприятия природных форм. Нужна процедура из двух частей: первая состоит в извлечении аксиом из опыта, вторая – в выведении новых экспериментов из аксиом. Но что нужно сделать, чтобы извлечь аксиомы из опыта. По Бэкону путь, которым надо следовать, – это путь индукции, но «законной и истинной индукции, дающей ключ к интерпретации»¹⁵, а не аристотелевской индукции. Последняя, по мнению Бэкона, – индукция путем простого перечисления отдельных случаев; она очень быстро переходит на опыт и частности, следуя дурной привычке ума немедленно перескакивать от незначительного опыта к абстрактным идеям, сразу приступает к общим, бесполезным понятиям. Такая индукция скользит по фактам, в то время как индукция путем элиминации постигает форму, или суть явлений.