Биография Лао-цзы

Власть царя среди народа Лао-цзы ставил очень высоко, но понимал ее как чисто патриархальную власть. В понимании Лао-цзы царь — это священный и бездеятельный вождь. К современной же ему государственной власти Лао-Цзы относился отрицательно.

• «От того народ голодает, что слишком велики и тяжелы государственные налоги. Это именно причина бедствий народа».

4. Лао-цзы и Конфуций: сравнительный анализ

Примерно за шестьсот лет до прибытия Иисуса Мелхиседеку, уже давно завершившему свое пребывание во плоти, начало казаться, что чистоте оставленного им на земле учения грозит слишком большая опасность из-за повсеместного смешения с более древними урантийскими верованиями. В течение какого-то времени складывалось впечатление, что его миссия — миссия предтечи Иисуса — может закончиться неудачей. И в шестом веке до Христа, благодаря необычному взаимодействию духовных сил, не до конца понятному даже планетарным наблюдателям, Земля стала местом действительно необычайного изложения разнообразных религиозных истин. При помощи нескольких человеческих учителей салимское евангелие было восстановлено и обрело новую жизнь, и в этой форме оно в значительной мере сохранилось вплоть до времени составления этих документов.

Во всём цивилизованном мире это уникальное столетие духовного  прогресса охарактеризовалось появлением великих учителей в области религии, морали и философии. В Китае двумя  выдающимися учителями были Лао-цзы  и Конфуций.

Лао-цзы опирался непосредственно на понятия салимской  традиции, провозгласив Дао Единой Первопричиной всего творения. Лао  был человеком огромной духовной проницательности. Он учил, что «извечной  целью человека является вечный союз с Дао — Высшим Богом и Всеобщим Царем». Его понимание предельной причинности отличалось глубиной постижения, ибо он писал: «Единство возникает из Абсолютного Дао, и из Единства возникает космическое Двуединство, и из такого Двуединства рождается Триединство, и Триединство является первоисточником всей реальности». «Вся космическая реальность пребывает в состоянии постоянного равновесия между потенциальным и актуальным, и дух божественности извечно согласовывает эти начала».

Лао-цзы также  одним из первых изложил учение о  воздаянии добром за зло: «Добродетель порождает добродетель, однако для истинно добродетельного человека зло также порождает добродетель».

Он учил, что создание возвращается к Создателю, и представлял  жизнь как возникновение личности из космических потенциалов, сравнивая смерть с возвращением этой личности создания домой. Он обладал необычным представлением об истинной вере, которую он также сравнивал с «отношением ребенка».

Лао-цзы хорошо понимал  вечную цель Бога, ибо он говорил: «Абсолютное  Божество не прилагает усилий, но всегда торжествует; оно не принуждает человечество, но всегда готово откликнуться на его истинные желания; воля Бога вечна в своем терпении и вечна в неизбежности своего выражения». Выражая истину о том, что блаженнее давать, нежели брать, он сказал об истинно верующем: «Добродетельный человек стремится не придержать истину для себя, а посвятить это богатство своим товарищам, ибо именно в этом заключается претворение истины. Воля Абсолютного Бога всегда благотворит и никогда не разрушает; цель истинно верующего — всегда действовать, но никогда не принуждать».

Учение Лао о  непротивлении и то различие, которое  он проводил между действием и  принуждением, позднее были извращены, превратившись в принцип «видеть, делать и ни о чём не думать». Но Лао никогда не учил таким ложным представлениям, хотя его концепция непротивления и сыграла свою роль в последующем развитии пацифистских тенденций у народов Китая.

Однако вульгарный даосизм Урантии двадцатого века имеет очень мало общего с возвышенными воззрениями и космическими представлениями древнего философа, учившего своему пониманию истины, которое заключалось в следующем: вера в Абсолютного Бога является источником той божественной энергии, которая возродит мир и с помощью которой человек восходит к духовному единению с Дао, — Вечным Божеством и Создателем-Абсолютом вселенных.

Конфуций (Кун Фу-цзы) был младшим современником Лао  в Китае шестого века. Конфуций положил в основу своих доктрин  лучшие нравственные традиции, почерпнутые  из долгой истории желтой расы. Кроме того, на него оказали некоторое влияние сохранившиеся предания о салимских миссионерах. Его главный труд представлял собой собрание мудрых изречений древних философов. Этот учитель был отвергнут при жизни, но с тех пор его писания и учения оказывают огромное воздействие в Китае и Японии. Конфуций бросил вызов шаманам, заменив магию моралью. Однако он переусердствовал, превратив порядок в новый фетиш и учредив уважение к древнему этикету, который чтят в Китае до настоящего времени, — времени написания этих документов.

Конфуцианская проповедь  морали основывалась на теории о том, что земной путь есть искаженная тень пути небесного, что истинная модель преходящей цивилизации есть зеркальное отражение вечного порядка небес. Потенциальная концепция Бога была почти полностью подчинена в конфуцианстве тому особому значению, которое придавалось Небесному Пути, космической модели.

За исключением  немногочисленных приверженцев, Восток забыл учения Лао, но труды Конфуция с тех пор являются основным компонентом морали в культуре почти трети урантийцев. Хотя конфуцианские заповеди увековечивали то лучшее, что было в прошлом, в определенном смысле они противоречили самому китайскому духу исследований, который привел к достижениям, вызывавшим такое поклонение. Влиянию этих доктрин безуспешно пытались противостоять имперские устремления Цинь Шихуанди и учения Мо Ди, провозгласившего, что братство может быть основано не на этическом долге, а на любви к Богу. Он стремился возродить древний поиск новой истины, однако его учения потерпели неудачу из-за решительного сопротивления учеников Конфуция.

Подобно многим другим учителям духовности и морали, и  Конфуций, и Лао-цзы со временем стали  обожествляться своими последователями  в эпоху духовного упадка, которая  наступила в Китае в период между деградацией и извращением даосизма и приходом буддистских миссионеров из Индии. В течение этих ущербных в духовном отношении веков религия желтой расы выродилась в жалкую теологию, которая кишела дьяволами, драконами и злыми духами. Всё это свидетельствовало о возвращении страхов непросвещенного смертного разума. И Китай, когда-то возглавлявший человеческий род благодаря своей прогрессивной религии, отстал — отстал из-за временной неспособности пойти по истинному пути развития того богосознания, которое является непременным условием подлинного прогресса не только отдельного смертного, но также запутанных и сложных цивилизаций, характерных для развития культуры и общества на эволюционной пространственно-временной планете.

Пишет историк  Сыма Цянь:

…Когда  Конфуций находился в Сиу, то он посетил Лао-Цзы, чтобы услышать мнение его относительно обрядов.

— Обрати внимание на то, — сказал Лао-Цзы Конфуцию, — что люди, которые учили народ, умерли, и кости их уже давно  истлели, но слова их доселе существуют. Когда мудрецу благоприятствуют обстоятельства, он будет разъезжать на колесницах; когда же нет — он будет носить на голове тяжесть, держась руками за края её.

— Я слышал, что опытный купец скрывает свой товар, как будто ничего не имеет. Точно так же, когда мудрец имеет высокую нравственность, то наружность его этого не выражает. Ты брось свою гордость, вместе со всякого рода страстями; оставь свою любовь к прекрасному, вместе с наклонностью к чувственности, потому что они бесполезны для тебя.

— Вот что я говорю тебе, и больше ничего не скажу.

Удалившись  от нашего мудреца, Конфуций сказал своим  ученикам:

— Я знаю, что птицы умеют летать, — рыбы умеют плавать в воде и животные умеют бегать. Также знаю, что  бегущих можно остановить тенетами, плавающих — сетями, а летающих — силками. Но что касается дракона, то я не знаю ничего. Он несется по облакам и поднимается на небо.

— Я сегодня  видел Лао-Цзы. Не дракон ли он?.. 
 
 
 

5. Путешествие на Запад

Сатирический роман  в 100 главах повествует о путешествии  монаха Сюаньцзана по Шёлковому пути в Индию за буддийскими сутрами. Главным действующим лицом, однако, является не сам Сюаньцзан, играющий весьма пассивную роль, а его спутник — царь обезьян Сунь Укун. Структурно представляет собой цепь занимательных эпизодов, в которых прозрачная буддийская аллегория наслаивается на канву плутовского романа.

Согласно  роману «Путешествие на Запад», одному из четырёх классических романов на китайском языке, опубликованному в 1590-е годы без указания автора, уже после причисления Лао-цзы к небожителям, боги попросили его помочь поймать взбунтовавшегося Сунь Укуна, которого они долго и безуспешно преследовали, но, несмотря на все усилия, никак не могли остановить. На помощь небожителям пришёл Эрлан, но даже он не смог победить Сунь Укуна. Тогда Лао-цзы решил использовать свой волшебный алмазный браслет «цзиньганчжу», одним из свойств которого была функция засасывающего устройства, позволяющая затягивать в него предметы. Он дождался момента, когда Укун сильно выдохся во время боя с Эрланом и его братьями, и те стали его теснить, и пленил Сунь Укуна при помощи своего браслета. После этого Сунь Укуна доставили на небо для суда за преступления против богов и приговорили к смертной казни, но несмотря на все усилия, его не удалось ни четвертовать, ни расстрелять из луков, ни убить каким-либо другим способом. Тогда Лао-цзы решил сжечь Сунь Укуна в печи для плавки пилюль бессмертия. Он держал Укуна в своей печи 49 дней, но тот, несмотря на это, так и не сгорел, и когда на 50-й день Лао-цзы открыл дверь печи, вылетел из неё, устроив разгром в его лаборатории и опрокинув печь. При этом от неё откололись несколько кирпичей, которые упали на землю и превратились в Огненные горы. Тем не менее, время, проведённое в печи, не прошло даром даже для Сунь Укуна — с тех пор, глаза у него навсегда остались красными и горящими. В конце концов, Сунь Укун всё же был побеждён Буддой и заточен им под горой Пяти Пальцев, где он провёл 500 лет, пока его не освободил путешествующий в Индию Сюаньцзан.

Согласно  этому же роману, уже после заточения Сунь Укуна под горой, буйвол Лао-цзы сбежал от своего хозяина обратно на землю, предварительно украв его алмазный браслет, в результате чего приобрёл сверхъестественные способности и превратился в однорогого демона. После этого он собрал банду из оборотней и демонов и в течении последующих 7 лет терроризировал местные земли, похищая путников и съедая их, до тех пор, пока в его владения не пожаловал Сюаньцзан со своими спутниками. Однорогий демон, воспользовавшись отсутствием Сунь Укуна, отправившегося за подаянием, обманом заманил в ловушку и похитил Сюаньцзана, Чжу Ба-цзе, Ша-сэна и коня. Тем временем, вернувшийся Сунь Укун обнаружил пропажу своего наставника и спутников, и отправился к ним на выручку в пещеру, где однорогий демон держал их в плену. Встретившись с демоном, Сунь Укун сразился с ним, но однорогий демон победил его при помощи своего браслета, который он использовал в качестве засасывающего устройства, и отнял у него посох, вынудив Укуна спасаться бегством. Сунь Укун обратился за помощью к Юй-ди и тот отрядил на помощь Сунь Укуну войска небожителей, но даже они не смогли его победить — из-за волшебного браслета, с помощью которого демон отбирал у них оружие. Тогда, по совету Будды, Сунь Укун отправился за помощью к Лао-цзы, который, обнаружив пропажу своего буйвола и браслета, поспешил вместе с ним на землю, где вновь превратил демона в буйвола, загнал его в стойло, отобрал у него браслет и освободил Cюаньцзана и его спутников, после чего те продолжили свой путь в Индию.

Огненные  горы, образовавшиеся из кирпичей, отколовшихся от печи Лао-цзы, впоследствии встали на пути Сюаньцзана и его спутников во время их дальнейшего путешествия. Одна из гор, на которой вечно полыхало пламя, преграждала путь в Среднюю Азию, а потушить её можно было только при помощи волшебного веера, которым владела демоница Лоча, жена демона Нюмо-вана, использовавшая веер для того, чтобы держать в кабале местное население (за вызов дождей и возможность прохода через гору, местные жители должны были раз в 10 лет платить ей дань). Узнав о Сюаньцзане, она не желала упускать возможность нажиться, и к тому же ненавидела Сунь Укуна, так как считала его убийцей её сына — Красного младенца, (что было неправдой). Дело заканчивается битвой Сунь Укуна за волшебный веер с Лочей, Нюмо-ваном и его любовницей, в которой он побеждает демонов, после чего получает веер и тушит пламя на горе, освобождая дальнейший путь своим спутникам, а Нюмо-ван возвращается к жене, которая, в свою очередь, убеждается в невиновности Сунь Укуна, а также оставляет своё прежнее ремесло и прекращает обирать местное население.