Представления о нравственности и красоте в Древнем Египте

                   Представления о нравственности  и красоте в Древнем Египте.

Введение

     Одной из древних и наиболее развитых на Востоке была египетская культура. Египтяне добились больших успехов в области астрономии (открыли «знаки зодиака», изобрели календарь), математики (особенно в геометрии), инженерно-строительных науках, медицине, истории, географии. Много внимания уделялось в Египте искусству, достигшему там необычайного расцвета. Раннее изобретение письменности (древнейшие памятники датируются III тысячелетием до и. э.) способствовало тому, что до наших дней сохранились многие оригинальные образцы древнеегипетской словесности; притом словесности высокохудожественной в современном смысле слова и развитой практически во всех основных литературных жанрах.

    Особенно хочется остановиться на любовной лирике. Она, хотя и сохранилась в очень небольшом количестве, поражает и современного читателя силой и глубиной лирического чувства, утонченностью и даже изощренностью поэтического мастерства. Не случайно поэтому именно в лирике Древнего Египта «впервые встретился ряд «извечных» мотивов мировой литературы. Утренняя песнь любовников, после ночи объятий и утех взывающих к птицам с просьбой повременить с возвращением нового дня; обращение к двери, отделяющей юношу от любимой им девушки; описание и восхваление ее достоинств и красоты и т. п. Все это потом бессчетное количество раз будет перепеваться и повторяться в художественном творчестве почти всех народов, и прежде всего в «Песне песней»... Затем эти мотивы прозвучат у великих лириков Греции и Рима: Сафо, Анакреона, Катулла, Вергилия, Горация, будут восприняты трубадурами и миннезингерами и от них перейдут к поэтам Возрождения.

  С древности,  прежде всего в связи с культовыми  действами и церемониями, развивались музыка и изобразительные искусства. Фараоны и номархи окружали себя скульпторами, певцами, танцовщицами, музыкантами. В более поздний период развивается религиозная драма. Высокого художественного уровня достигли древнеегипетская живопись и скульптура.

   Важной  и значимой в истории духовной  культуры чертой художественного  мышления, впервые проявившейся  в Египте, является гуманизм. Уже  от эпохи Древнего царства  (111 тыс. до н. э.) до нас дошли  высказывания типа надписи жреца  Шеши: «Я спасал несчастного от более сильного.., Я давал хлеб голодному, одеяние нагому. Я перевозил на своей лодке не имеющего ее. Я хоронил не имеющего сына своего...»

    Именно в древнеегипетской культуре впервые совершенно четко, хотя и в мифологической форме, выражена идея вселенской ответственности человека за собственную жизнь. Считалось, что судьба умершего всецело зависит от нравственного характера земной жизни. Каждый человек готовился представить подробнейший отчет об уровне совершенства своего земного бытия на загробном суде перед Осирисом.

   От Древнего  Египта до нас не дошло никаких  сочинений, специально посвященных  эстетическим проблемам. По всей  вероятности, таковых и не существовало. Поэтому об эстетических идеях  древних египтян мы можем судить  лишь на основании отдельных высказываний, которые, встречаются в различного рода литературных произведениях (жизнеописания фараонов и вельмож, гимны богам, повести, сказки и т. п.), высеченных на камне или написанных на папирусе.

  Эстетические категории

     Прекрасное

   У древних египтян, видимо, впервые в истории культуры мы находим уже высоко развитое чувство красоты, прекрасного (нефер). Прекрасное здесь еще не выступает вполне определившейся эстетической категорией, которая была бы объектом исследования особой науки — эстетики. Прекрасное большей частью конкретный предмет — реальный или нереальный, но не понятие прекрасного вообще. Как общее понятие прекрасное выступает позже и у других народов. Вместе с тем важно указать, что в мышлении древних египтян уже сушествовали общие представления прекрасного, это видно из того, что разнообразнейшие суждения о прекрасных предметах и явлениях действителыюсти они объединяли с фантазией в виде общего вывода о прекрасном.

    В Египте традиционно развивалась териоморфная мифология. Их персонифицированные божества изображались со звериными или птичьими головами, однако ни одно из животных не было идеалом красоты для египтянина. В этом удивительный парадокс и важная закономерность египетской эстетики. Бык, корова, сокол, баран, шакал, ибис, змея и т. п. считались священными. Им поклонялись, приносили жертвы, но красота богов связывалась египтянами не с обликом животных, а с физической и нравственной красотой человека, с одной стороны, и с красотой солнечного света—с другой.

   В многочисленных высказываний о прекрасном, рассеянных по различным литературным памятникам, представление о нем постоянно употребляется в двух различных смыслах. В одних случаях о прекрасном говорится как о высоком достоинстве вполне конкретных и земных вещей и явлений, а в других оно понимается как эпитет, прилагаемый к сверхъестественным, порожденным религиозным сознанием силам и явлениям.

   В литературных  памятниках Древнего Египта мы  встречаемся с частыми упоминаниями  о прекрасных областях и краях,  где растут смоквы и виноград, а вина больше, чем воды, где имеются в изобилии масло и мед, вызревают в садах всевозможные плоды, а на лугах пасутся разнообразные и неисчислимые стада. Мы встречаемся и с упоминанием о прелестях прекрасных девушек, о прекрасных украшениях из золота, серебра и лазурита, о красивой одежде и утвари, прекрасных птицах и животных красивой масти, прекрасных юношах и т. д.

    Это говорит о том, что древние египтяне понимали под прекрасным очень широкий круг природных вещей и явлений, отличающихся соразмерностью частей и красотою расцветок животных и птиц, людей, тела которых гибки и грациозны. Так же, как и современные люди, они называли известные вещи и явления прекрасными потому, что последние вызывали в них определенные чувства: радовали, ласкали их глаза и слух; они ценили в них проявление полноты жизни.

   Примером  же отождествления красоты с  богом и божественной красотой  является, например, славословие царя, найденное в гробнице вельможи  Схотепибра. Царь сравнивается с  богом премудрости, с лучезарным солнцем, озаряющим Землю больше самого солнечного диска, с силой, которая зеленит землю больше Нила и наполняет все живое силой. «...Он жизнь — дающая дыхание. Дает он питание последующим ему, насыщает идущих по пути его. Питание есть царь, умножение — уста его, он — производитель существующего, он — Хнум, родитель людей...». Бог (он же царь) — это нечто абсолютно прекрасное и творческое, из которого произрастает все существующее.

   В подобных  представлениях о прекрасном  заключено, с одной стороны, наивно-первобытное обожествление элементов красоты, существующих в реальности, персонификация их в боге-царе, превращение красоты в некий абсолют, стоящий над людьми.

    С другой стороны, есть и более прагматическая основа. Очевидно стремление господствующей верхушки древнего Египта возвеличить, обожествить царя как верховного собственника земли и людей перед лицом широкой массы крестьян, ремесленников и рабов,

    В условиях древнего Египта, когда все формы идеологии не были еще такими сложными, какими они встали впоследствии, превращение земной красоты в красоту богов и фараонов выступает особенно ясно и наглядно. Примером может служить превращение красоты солнца и его животворящего действия на землю и людей в бога солнца.

    Древний Египет является, по всей видимости, родиной световой религии и эстетики света. Бог солнца Ра издавна был главным богом египетского пантеона. Свет и красота с древнейших времен отождествлялись в египетской культуре. Сущность божественной красоты нередко сводилась к сиянию.

   В «Гимне  Атону», созданном в период, фараона  — «еретика» Эхнатона, почитается  солнце, дающее жизнь на земле.  В нем восхваление бога выступает  как восхваление небесного светила,  животворящая сила которого, в  сущности, отождествляется с его  красотой. Вот что говорится в этом гимне:

   «Прекрасен  восход твой, о Атон живущий,  владыка веков. Ты лучезарен,  прекрасен, могуч. Любовь твоя  велика и возвышенна, лучи твои  озаряют все человечество. Ты  сияешь, чтобы оживить сердце, ты  наполняешь обе земли своею  любовью, Бог священный, создавший себя сам, сотворивший все страны и все, что в них, всех людей, стада, коз, деревья, произрастающие на земле. Они живут, когда ты светишь им. Ты — мать и отец для тех, глаза которых ты сотворил. Когда ты светишь им, они видят благодаря тебе. Ты озаряешь всю-землю. Все сердца ликуют при виде тебя, когда ты восходишь, как их владыка».

   Свет  и красота выступают здесь  «жизнедателями», началом и основой  жизни, которую египтяне в своих  мифах производили от солнца, являются высшим благом, пределом мечтаний древнего египтянина. Поэтому так высоко ценил он свет и прекрасное, не уставал восхищаться красотой солнечного сияния, перенося ее в качестве главного атрибута на своих богов.

   Древние  египтяне сближали прекрасное  в боге с прекрасным в природе. Они вплотную подходили к пониманию красоты как жизни и рассматривали красоту в виде вполне материального, хотя и обожествляемого явления (солнца), грандиозного и могучего носителя всего животворящего. Правда, в древнеегипетских источниках встречаются также высказывания, на основании которых можно заключить, что египтяне сближали прекрасное не только с жизнью, но и со смертью. Но здесь надо учесть, что те, кто верил в посмертную жизнь и ревностно чтил заупокойный культ, самим исполнением этого культа стремились или продлить существование души умершего в этом мире, или обеспечить ей загробную жизнь, аналогичную земной. То есть, в любом случае речь шла о жизни, о красоте окружающего мира.

   С природной  красотой египтяне не расставались  и дома. С помощью художественного творчества многие бытовые предметы становились продолжением природного совершенства: на ручке ложки распускался лотос, бокал для вина также делался в форме цветка, потолок над головой превращался в звездное небо, пол - в зеленый покров из речных трав, меж которыми скользили рыбы, стены украшали изображения пальм с летающими над ними бабочками.

   Прекрасное  в представлении древних египтян  не простой объект созерцания, а могучая действенная сила, несущая  человеку жизнь, радость и ликование. Прекрасное в египетской эстетике, как и во многих культурах древности и Средневековья, теснейшим образом связано с благом, добром.

    Представление о прекрасном в людях согрето теплом человечности. Например, в красоте высокопоставленных особ авторы Древнего Египта желали видеть прежде всего красоту простого человека. И если в данном случае красота простого человека выступает в косвенной, несколько завуалированной форме, то в любовной лирике Древнего Египта это восхваление звучит открыто. Именно здесь ясно выявляются гуманизм и стихийный реализм простого египтянина в представлении о красоте, о прекрасном. Вот один из дошедших до нас отрывков этой лирики:

  

   Единственная сестра, нет подобной ей,

   Прекраснейшая  из всех людей.

   Смотри, подобна  она звезде восхода,

   При начале  счастливого года.

   С сиянием  дивным, с блестящей кожей,

   Прекрасная  глазами зоркими,

   Сладостны  уста ее говорящие,

   Нет у  нее слова лишнего,

   Высока  шея ее и блестящ затылок,

   Ляпис-лазури  истинной — волосы ее.

   Рука ее  превосходит золото,

   И пальцы  подобны лотосам.

   Несут ноги  ее красоту ее.

   Походкой  легкой идет она по земле.

   Вынуждает  она шеи людей всех

   Отвернуться  (в ослеплении) при виде ее.

  

   На основе  представлений древних египтян  о красоте и прекрасном формировался цветовой канон египтян. Он включает простые цвета: белый, красный, зеленый. Но особо высоко ценили египтяне цвета золота и лазурита. Это божественные и прекраснейшие цвета. «Золотой» нередко выступает в египетских текстах в качестве синонима «прекрасного». «Золото» и «лазурит» употреблялись египетскими писцами часто в паре в качестве своеобразного клише для обозначения красоты или высших благ.

     Безобразное

  Безобразное,  как и прекрасное, не выступает  у древних египтян еще в виде общей эстетической категории, а существует только как представление о безобразных вещах и явлениях, имеющих определенные общие отрицательные черты.

    В чудесной сказке «Правда и Кривда» рассказывается о двух братьях, один из которых — Правда — «прекрасен всем телом своим, и не было ему равных во всей стране». Другой же брат — Кривда, наоборот, безобразен. Причем, первый — не только прекрасный юноша, он обладает силой бога, добр и правдив. Второй брат и безобразен, и вероломен.

    Безобразное рассматривалось египтянами в виде силы, враждебной прекрасному, силы, ведущей борьбу с прекрасным. Это видно, например, из древнеегипетского мифа «Гор и черная свинья», в котором рассказывается, как злой бог Сет, принявший вид черной свиньи, наносит удар в глаза доброму и прекрасному богу Гору и как эта свинья становится отвратительной Гору.

    Однако внимательно изучая источники, мы убеждаемся, что египтянам не чужды были, правда, еще наивные, облаченные в религиозно-мифологическую форму мысли о внутренней связи прекрасного и безобразного, о переходе первого во второе, о борьбе между ними.

    Древнейшие египтяне считали, что солнце как источник всего прекрасного на земле ведет неустанную борьбу со своими врагами, тучами, туманами и грозами, с ночным мраком. Солнце удаляется на чужбину, когда небо омрачено, возвращается, когда бог света прогонит этих врагов; оно само превращается в огнедышащую змею на челе бога. Бог света, поднимающийся из первобытного хаоса, заключенный в лотос и начинающий собой мир, бог юный и прекрасный, олицетворяющий силу земной растительности и падающий жертвой враждебных сил, — все это и многое другое, разнообразное в различных областях и единое по духу, в связи с верой в силу слова, имени и магического действия, выступает перед ламп готовым уже на заре египетской истории и в первых крупных памятниках ее книжной словесности.