Силовое предпринимательство в современной России

СИЛОВОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО

В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ 

          Разложение социалистических форм хозяйствования и государственного управления и попытки строительства рыночной экономики рождают новые, на первый взгляд неожиданные и не предусмотренные теоретическими моделями институты и формы жизни. Одним из центральных, если не главным, явлением стало в 90-х гг. "силовое предпринимательство". Это реакция на кризис государства и встраивание его

в рыночные механизмы. Силовое предпринимательство  можно определить как набор решений  и стратегий, позволяющих на постоянной основе конвертировать организованную силу в денежный доход или иные блага, имеющие рыночную ценность. Если для финансового предпринимательства основным ресурсом являются деньги, для торгового - потребительские товары, для промышленного - факторы производства, для информационного - знания и т.д., то для ведения силового предпринимательства основным ресурсом выступает организованная сила или физическое насилие, как реальное, так и потенциальное.

         Основную единицу силового предпринимательства в современной России мы будем называть "силовой предпринимательской структурой". Такие структуры можно условно подразделить на следующие виды: государственные, но нелегальные (подразделения государственных органов правопорядка и безопасности, выступающие как частные субъекты); негосударственные, но легальные (зарегистрированные частные охранные предприятия); частные и нелегальные (так называемые преступные или бандитские группировки). Силовые предпринимательские структуры различны по размерам, принципам организации и правовому статусу, но сходны по методам предпринимательской деятельности и функциям, выполняемым ими на российском рынке. Их основной ресурс — организованная сила, а основная функция связана с "силовым партнерством". Таким образом, категория силового предпринимательства позволяет, с одной стороны, аналитически отделить его от других типов бизнеса(или преступности), а, с другой стороны, - объединить на основе сходных функций и практик различные или даже противоположные инстанции организованного

насилия.

Институт  силового партнерства 

        Силовое партнерство 90-х выросло из рэкета конца 80-х, который следует аналитически отделять от вымогательства. В отличие от рэкета, вымогательство не носило регулярный характер, не отсылало к некоторой организации, от имени которой собирались деньги и не претендовало на предоставление каких-либо, пусть даже мнимых, услуг. Тем не менее, исторически, рэкет стал продолжением практики вымогательства, которому подвергались со стороны уголовников теневые дельцы советского времени, не имевшие возможности обращаться за защитой к правоохранительным органам.

           Как институт, силовое партнерство стало формироваться в 1987-1988 гг. в результате превращения эпизодического вымогательства в регулярный рэкет. Нелегальное происхождение части капиталов предпринимателей "первой волны", уходящее корнями в советскую теневую экономику, делало их отношения с правоохранительными органами нежелательными, а их самих - более уязвимыми. Однако, несмотря на легальность первых кооперативов и товариществ, государственные органы охраны правопорядка еще не рассматривали их как полноправных объектов защиты – во многом благодаря моральному неприятию частного предпринимательства. В такой ситуации альтернативные группы, предлагавшие охрану от угроз, которые они же и создавали, быстро нашли себе прибыльную нишу на растущем частном рынке [1]. За 1987-1988 гг. был зарегистрирован 30-процентный рост рэкета, однако лишь каждый четвертый пострадавший обращался в милицию. Милиция реагировала всего на 80% заявлений; привлекался к ответственности каждый шестой рэкетир, а попадал в тюрьму только каждый одиннадцатый и не более чем на три года [2].

          По мере развития частного предпринимательства усложнялись функции силового партнерства. Неприспособленность государственного арбитража к рынку, слабость системы судебный исполнителей, неразвитость законодательной базы - все это создавало спрос и позволяло силовым партнерам активно включаться в переговорные процессы, превращало их в основных контрагентов заключения коммерческих сделок.

          Наши данные свидетельствуют о том, что ни одна крупная сделка не проходила без участия силовых партнеров. Если таковых не было, вероятность "кидка" многократно возрастала, даже если участниками сделки выступали знакомые. Надежность коммерческой фирмы определялась репутацией ее силового партнера. Помимо обеспечения безопасности они брали на себя функцию "решения вопроса" с властями – выбивание лицензий и льгот, а также использования властей (пожарной охраны, милиции, санэпидстанций и т.д.) в конкурентной борьбе с другими коммерческими фирмами.

          Эволюция нелегального силового партнерства описывается его участниками с помощью трех понятий: получать - контролировать - быть в доле. "Получать" означает обложить какую-либо фирму данью, охранять ее от других претендентов и, в случае если ей нанесен ущерб, добиться компенсации. Силовой партнер "контролирует" тот или иной бизнес, если он через "своего" аудитора или бухгалтера имеет доступ к информации о финансовой деятельности компании, финансовых потоках, всех ее операциях и контактах, обеспечивая надзор и подстраховку. Инвестиция денежных средств в развитие данной фирмы и вхождение представителей силового партнера в правление уже означает переход к долевому участию. Таким образом, со стороны криминальных структур, институционализация силового партнерства связана с переходом от прямого насилия и вымогательства к более сложным и долговременным отношениям с подконтрольным бизнесом, а со стороны бизнеса - к появлению специфической формы издержек. 

Силовое предпринимательство  и формирование государств.

        Мощное развитие силового предпринимательства в современной России может показаться неожиданным отклонением от "нормального" пути к рынку. Однако аналогичные явления хорошо известны ученым, занимавшимся экономической историей капитализма и процессами формирования национальных государств.

        Территория средневековой Европы представляла собой множество феодальных княжеств, находившихся под контролем различных вооруженных формирований, возглавляемых королем, князем или иным человеком, титул и властные претензии которого проистекали из возможности эффективного применения организованной силы. Постоянным источником дохода служила дань, которую платило население, занимавшееся мирным трудом - земледелием, торговлей, промыслами, или дань, собираемая в результате успешных военных походов. Основным занятием формировавшегося класса воинов являлась охрана данной территории, защита мирного населения от конкурирующих вооруженных формирований, борьба с ними за новые территории и источники дани. Постоянные военные столкновения и затяжные войны, характерные для средневековья и начала нового времени, вели к установлению территориальной монополии силы [20]. Сильный вождь побеждал слабых или заключал с ними выгодные союзы, позволявшие мобилизовывать ресурсы для усилия военной мощи. В XV-XVI веках как на западе Европы, так и на востоке, включая Московское княжество, образовывались устойчивые территориальные монополии силы, из которых и выросли современные государства. Согласно М. Веберу, социологическое определение государства должно принимать во внимание прежде всего специфику используемого им средства господства - физического насилия.

          Государство, таким образом, определяется как "монополия легитимного насилия" [21]. За формированием территориальных монополий силы (и государств) стоял определенный экономический механизм. Экономический историк Ф. Лэйн отождествил вооруженное формирование, стремящееся установить территориальную монополию, с экономическим субъектом, использующим определенную стратегию для получения дохода, а именно, как предприятие, производящее определенный вид охранных услуг, - часть от угроз, которое оно же и создает [22]. Тогда его чистый доход складывается из дани, которую удается собирать с мирного населения, минус издержки, идущие на содержание боеспособного войска и ведения войны. Если такое войско занимается лишь разовым взиманием дани под угрозой насилия (рэкет) и находится при этом в состоянии постоянной войны со своими конкурентами, то его доход будет непостоянен и мал ввиду больших издержек и слабости территориального контроля.

          Установление же естественной монополии на защиту и расширение территории ведут к экономии на масштабе и возможности введения регулярного налогообложения, а также легитимации господства фактором длительности и эффективности. К тому же это создает стабильные безопасные пространства для торгово-хозяйственной деятельности, увеличивая как благосостояние мирного населения, так и возможности обогащения военной аристократии с меньшим риском. Устранение конкурирующих источников приводило к снижению охранных затрат и возникновению специфического монопольного дохода, благодаря которому пышно расцветали королевские дворы в Европе XVI-XVII веков, а с ними - культ хороших манер, наук и искусств [23]. Кроме этого, возникало различие между защитой от внешних врагов и юстиции - защитой жизни и собственности подданных от внутренних опасностей [24]. В сочетании с монополией на установление единых законов и контролем за их соблюдением это составляло важнейший источник легитимности государственной власти и закладывало основы для участия силовых предпринимателей в последующем накоплении капитала. Наконец, эффективная и стабильная монополия насилия позволяла королевской власти устанавливать фискальную монополию. Постепенно создавался регулярный аппарат налогообложения, работу которого уже обеспечивала гражданская бюрократия. То, что в прошлом имело вид взимания дани под угрозой насилия, постепенно превращалось в цивилизованный сбор налогов в обмен на предоставление гражданам ряда важных общественных благ: обеспечение безопасности, законности и справедливости. Такова, вкратце, предыстория формирования европейских государств, уходящая своими истоками в столетия кровавых войн [25].

          Последний и, пожалуй, наиболее интересный аспект истории силового предпринимательства касается его роли в процессе образования рынков и накопления капитала. Если инстанции, контролирующие организованное насилие (правительства), получали дань, то выгода тех, кто покупал охранные услуги, состояла в возможности получения охранной ренты. Ее механизм более сложен. Охранная рента получалась купцами или производителями каких-либо товаров в том случае, если издержки на безопасность были ниже, чем у их конкурентов. А эти издержки могли носить характер регулярных налогов, платы за охрану сухопутных караванов или морских путей от пиратов, плату другим правительствам за возможность торговли. Поэтому те купцы, которые находились под более эффективной и менее дорогостоящей защитой, выигрывали в конкуренции издержек и могли получать огромные дополнительные прибыли. Кроме того, правительства были активно вовлечены в процесс конкуренции, используя пиратов, бандитов, частные армии и другие средства для нанесения ущерба "чужим" предпринимателям, вынуждая их увеличивать охранные издержки. В доиндустриальный период манипуляция организованным насилием была одним из главных факторов конкуренции и накопления. В дальнейшем силовое предпринимательство теряло свое значение, так как решающим фактором становились технологические нововведения. 

Фрагментация  и реконструкция  российского государства. 

           Рассмотрение силового предпринимательства с исторической точки зрения демонстрирует его связь - сегодня уже совсем не очевидную - с образованием и трансформацией государств. Это, в свою очередь, помогает связать развитие силового предпринимательства в современной России не только со становлением рынков, но и с динамикой российского государства. Масштабы и практика частного силового предпринимательства позволяет утверждать, что российское государство утратило монополию насилия, налогообложения и охраны правопорядка. Бюджетный кризис и потеря легитимности власти - прямое следствие этого. Произошедшее можно определить как скрытую фрагментацию государства, то есть появление конкурирующих и неподконтрольных государству источников насилия и инстанций налогообложения на территории, находящейся под формальной юрисдикцией государства. И речь идет не только о многочисленных преступных группировках, но и о различных полуавтономных вооруженных формированиях, начиная со службы президентской охраны, ведомственных и региональных спецподразделений и кончая связанными с ними охранными предприятиями. Поэтому так называемая "борьба с организованной преступностью" не может изменить ситуацию. Вместо этого более продуктивно говорить о процессе реконструкции государства как постепенном восстановлении монополии насилия.

          Кроме возрастающего участия государства в создании институциональных условий для развития рынка, сказывается и определенная экономическая логика создающая заинтересованность в уменьшении уровня насилия и переходе к цивилизованным формам предпринимательства. Наиболее агрессивная часть силовых предпринимателей ("отмороженные") подвержена более высокому риску физического уничтожения и поэтому сокращается. Остальные вынуждены считаться с экономическими ограничениями и формирующейся мировой культурой. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

СПИСОК  ЛИТЕРАТУРЫ

1. Карышев В. Записки "бандитского адвоката": закулисная жизнь братвы глазами "защитника мафии".

М.: Центрполиграф, 1998. С. 30-40.

2. Организованная  преступность / Под ред. Долговой А. и Дьякова СМ.: Юридическая литература, 1989.

3. Клейменов М., Дмитриев О. Рэкет в Сибири // Социологические исследования. 1995. № 3. С. 115-121.