Анализ книги "Дорога к рабству" Ф.Хайек

В результате социализм  не может существовать «сам по себе», в отрыве от рыночной экономической системы, которая являлась бы источником технологии, инноваций и информации о ценах. Для стран социалистического лагеря таким источником все время являлись развитые страны Запада.

Хотя книга была рассчитана не на профессионального читателя, Хайек, как всегда, точен в выборе и использовании терминов. Ключевым понятиям - коллективизм и тоталитаризм - придается четкий однозначный смысл: под рубрику коллективизма подводятся любые теоретические системы, стремящиеся (в противоположность либерализму) организовать все общество во имя достижения некоей единой всеподавляющей цели и отказывающиеся признать защищенную законом сферу автономии индивида; под тоталитаризмом понимаются неизбежные практические результаты осуществления коллективистских проектов, чаще всего неожиданные и для самих их творцов. Тоталитаризм, по Хайеку, подступает постепенно и незаметно; он оказывается непреднамеренным результатом самых возвышенных устремлений самых достойных людей. Погоня за дорогими нашему сердцу идеалами приводит к последствиям, в корне отличающимся от ожидавшихся, - таков лейтмотив "Дороги к рабству". Чтобы это произошло, нужно совсем немного: поставить себе цель организовать жизнь общества по единому плану и последовательно стремиться к реализации этой цели на практике. Стоит только встать на эту дорогу - остальное довершит неотвратимая логика событий. Вслед за заменой спонтанного рыночного порядка сознательным плановым руководством неминуемо начинают рушиться одна за другой все ценностные скрепы и опоры свободного общества - демократия, правозаконность, нравственность, личная независимость, свободомыслие, что равносильно побели всей современной культуры и цивилизации. Тоталитаризм чреват не только моральной деградацией общества, но и неминуемым провалом в сфере экономики, означающим катастрофическое падение уровня жизни людей.

«На протяжении двадцати пяти лет, пока призрак тоталитаризма  не превратился в реальную угрозу, мы неуклонно удалялись от фундаментальных  идей, на которых было построено здание европейской цивилизации. Путь развития, на который мы ступили с самыми радужными надеждами, привел нас прямо к ужасам тоталитаризма. И это было жестоким ударом для целого поколения, представители которого до сих пор отказываются усматривать связь между двумя этими фактами. Но такой результат только подтверждает правоту основоположников философии либерализма, последователями которых мы все еще склонны себя считать. Мы последовательно отказались от экономической свободы, без которой свобода личная и политическая в прошлом никогда не существовали. И хотя величайшие политические мыслители XIX в. — де Токвиль и лорд Эктон — совершенно недвусмысленно утверждали, что социализм означает рабство, мы медленно, но верно продвигались в направлении к социализму. Теперь же, когда буквально у нас на глазах появились новые формы рабства, оказалось, что мы так прочно забыли  эти  предостережения,  что не

можем увидеть  связи между этими двумя вещами».⁴

Достаточно интересный постулат, упоминаемый Хайеком, заключается в том, что стоимость и заслуги должны быть двумя различными шкалами. Другими словами, невозможно ранжировать людей согласно некоторой концепции справедливости, независимо от того, базируется ли эта концепция на протестантской этике или чем-либо другом. В то же время легко поддаться искушению и считать, что даже в условиях свободного рынка в «действительно моральном обществе» стоимость и общественная польза могут быть некоторым образом приравнены. Дело в том, что любое такое уравнивание использует понятие социальной справедливости. И сводится к трактовке этого понятия и соотношению его с понятием общественной пользы. Но справедливость подчиняется правилам, которые устанавливают люди. Установление правил людьми не гарантирует распределения благ в соответствии с некоторыми принципами, поскольку никакое положение не является само по себе «справедливым» или «несправедливым». Оно становится таковым лишь постольку, поскольку некто (должностное лицо) является ответственным за такую трактовку.

 «Такого рода планирование должно начинаться с установления приоритетных интересов. Для сознательного выравнивания по единому плану различных уровней жизни необходимо взвесить разные потребности и выделить из них наиболее важные, требующие первоочередного удовлетворения. При этом группы, интересы которых не попали в число приоритетных, могут быть убеждены не только в несправедливости такой дискриминации, но и в том, что они смогут легко удовлетворить свои запросы, если будут действовать независимо. Нет такой шкалы ценностей, которая позволила бы нам решить, являются ли нужды бедного румынского крестьянина более (или менее) насущными, чем нужды еще более бедного албанца, или что удовлетворение потребностей пастуха из Словакии важнее, чем удовлетворение потребностей пастуха из Словении. Но если мы собираемся поднимать их уровень жизни по единому плану, мы должны как–то все это взвесить и увязать одно с другим. И когда такой план будет принят к исполнению, все ресурсы данного региона окажутся подчиненными содержащимся в нем указаниям и никто уже не сможет действовать по своему усмотрению, даже если видит не предусмотренные планом пути улучшения своего материального положения. Если запросы какой–то группы не получают приоритетного статуса, то члены этой группы вынуждены реально трудиться для удовлетворения запросов тех, кому было отдано предпочтение».⁵

В том же контексте  спонтанный рынок, при котором цены действуют как руководство к  действию индивидуума, не способен принимать  во внимание, что люди заслуживают  или в чем нуждаются (в любом смысле этих терминов), поскольку он создает распределение, которое никем не проектировалось. А то, что никем не спроектировано, и лишь представляет текущее положение дел, не может быть справедливым или несправедливым.

Таким образом, идея о «справедливом» распределении фактически заставляет отказаться от рынка в пользу плановой экономики, в которой некто решает, сколько причитается каждому члену общества, а ценой этого является полное исчезновение личной свободы.

Хайек предостерегает западный мир против «неизбежного» развития бюрократии, которое разрушает основной его постулат — неприкосновенность личности и частной собственности как условие развития.

Итак, основными идеями являются:

• Общество как совокупность инициатив отдельных его членов. Понимание того, что независимые и несогласованные действия отдельных лиц приводят к результату, непредсказуемому и недостижимому при помощи централизованного планирования. Свободная индивидуальная экономическая деятельность порождает сложные социальные отношения и обусловливает все остальные свободы.
• Экономика, основанная на «внутреннем знании». Человеческие отношения непредсказуемы и субъективны, рынок является инструментом их регулирования. Явления рынка — прибыль, убыток, конкуренция — поощряют инновации, отвечающие изменяющимся нуждам общества и порождают социальные отношения, которые нельзя построить иным способом.
• Необходимость законов. Правильно построенное законодательство лишь ограничивает некоторые рамки, в которых может действовать частное лицо, но ни в коем случае не предписывает, что именно следует делать в конкретной ситуации. Это состоит в противоречии с командными методами, используемыми правительством, которое пытается предписать некоторое поведение и этим порождает принуждение.
• Тирания общественных групп. Политики часто следуют интересам определенных групп. Это приводит к законам, которые продвигают интересы таких групп за счет свободы остальных, развитию бюрократии. Поэтому власть правительства следует ограничивать в конституционном порядке.

Заключение.

В послевоенные годы Хайек  оказал большое влияние на Фрайбургскую школу экономистов, идеи которой, будучи использованы правительством ФРГ, привели  к бурному росту в 50-60 гг., названному впоследствии «немецким чудом».

Многие современные  экономисты считают, что примеры Хайека указывают на современные признаки кризиса как результат вмешательства правительства во многие сферы, бывшие некогда частной жизнью. Хайек также считается первым, аргументированно указавшим на противоречие между бюрократией и свободой даже в условиях капиталистического развития.

Интервью, данное Хайеком  в мае 1977 г. в Лос-Анджелесе, дает некоторую ретроспективу его взглядов и их эволюции в связи с послевоенным развитием экономики в теории и практике.

Одновременно он предсказал некоторые тенденции, которые стали очевидны лишь несколько лет назад, и получили подтверждение к моменту опубликования интервью (1992 г.).

В противовес основной идее Хайека о рыночных ценах как инструменте  рациональной экономики, теоретики  социалистической экономики пытались доказать, что разумное централизованное планирование возможно с использованием достижений техники для решения описанных Хайеком информационных проблем. Однако крупномасштабный эксперимент по рациональному экономическому планированию при социализме привел либо к падению национального продукта и распаду экономики (в некоторых странах третьего мира), либо к тоталитарно-полицейским формам правления (в СССР и странах Восточной Европы).

В свою очередь некоторые  западные страны начали отход от считавшихся незыблемыми принципов макроэкономики в сторону свободного рынка в трактовке Смита и Хайека. Таковы, например, программа приватизации правительства М. Тэтчер в Великобритании, «Рейганомика» в США. Все они получили развитие в  80-е годы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список использованной литературы

1. "Вопросы философии", 1990, # 10

2. Хайек Ф. А. Дорога  к рабству, М.: Новое издательство, 2005. — 264 с.

3. ХАЙЕК (Hayek), Фридрих  фон // Лауреаты Нобелевской премии: Энциклопедия: Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1992. (рус.)— 07.02.2009.

¹ Ф.А.Хайек «Дорога к рабству», стр. 199

² Ф.А.Хайек «Дорога к рабству», стр. 42

³ Ф.А.Хайек «Дорога к рабству», стр. 192-193

⁴ Ф.А.Хайек «Дорога к рабству», стр. 40

⁵ Ф.А.Хайек «Дорога к рабству», стр. 216