Новая институциональная экономика: методологические основания

 Существует несколько теоретических  подходов, объясняющих неэффективность  норм и правил.

 В первом подходе акцент  делается на деформализации правил  как непрерывной трансформации  институтов, в ходе которой формальные  правила, в значительной степени,  замещаются неформальными предписаниями,  встроенными в неформальные отношения  [17, с. 63].

 Второй подход основывается  на таком понятии, как мутация  института, означающая перерождение, изменяющее первоначальную направленность воздействия на социально-экономические отношения [5, с. 214].

В третьем подходе рассматривается  дисфункция институтов, согласно которой существование неэффективных норм является закономерным результатом хозяйственной динамики, в процессе которой происходит снижение качественного состояния среды и закрепление достигнутого состояния [20, с. 36], [6].

В четвертом подходе изучается концепция институциональных ловушек, объясняющая возможность длительного существования неэффективных институтов и факторов, поддерживающих это состояние [15], [3].

Эти подходы, обосновывая институциональные  механизмы возникновения неэффективных состояний экономической системы и условий, способствующих сохранению такого положения, вместе с тем, задают некоторые требования к разработке институционального обеспечения управленческой деятельности, выполнение которых должно обеспечить предупреждение деформализации, мутации, дисфункции внедряемых норм и правил, а также попадания в институциональные ловушки. Возможности этого заложены в оптимизации содержания институционального обеспечения на основе его параметрической и структурно-функциональной моделей в процессе институционального цикла управленческой деятельности. Достаточная частота актуализации норм и правил позволит обнаружить неэффективные состояния, корректируя институциональное обеспечение, а следовательно, и деятельность организации в необходимом направлении.

Эффективность институтов есть их способность  оказывать влияние на общественные отношения в определенном, полезном для общества направлении. В этой связи достаточно показательную закономерность выделяет Г. Б. Клейнер. Он отмечает, что если в работах родоначальников неоинституционализма институты оценивались положительно как инструменты, «увеличивающие предсказуемость среды и результатов деятельности», «облегчающие поиск партнеров» и т. п., то в работах конца 1990 — начала 2000-х гг., посвященных изучению российской институциональной действительности, стали чаще упоминаться неэффективные институты, которые не выполняют свои функции, а также институциональные ловушки [9]. Более того, В. М. Полтерович в своих трудах показывает, что каждый полезный институт, как правило, способствует образованию института с противоположными свойствами, или «антиинститута». Особенностью антиинститута является то, что он уменьшает эффективность действия своего института-прародителя [15]. Взаимодействие института и антиинститута, по мнению Т. И. Заславской, ведет к перерождению исходного института, изменяя его первоначальную функцию [5].

Говоря об институционализме как  методологии экономической науки, нельзя не сказать о таком новом  направлении в экономической  теории, как эволюционная экономика. Эволюционная экономика изучает институциональную среду сквозь призму дарвинистских концепций естественного отбора, согласно которым наиболее жизнеспособные институты выживают, а слабые институциональные нормы погибают, исчезая с экономической сцены. «Важно иметь такие правила, которые устраняют не только проигравшие экономические организации, но и проигравшие политические организации» [11, с. 107]. Примером действия этого принципа является смена политического устройства в бывших советских странах, которая произошла из-за неэффективности экономических институтов.

 Возникновение институционализма  тесно связано с развитием  исторического подхода в экономической методологии. Одним из признанных лидеров данного направления является Д. Норт. По его мнению, «институты образуют базисную структуру, опираясь на которую люди на протяжении всей истории создавали порядок и стремились снизить неопределенность в процессе обмена. Вместе с приемлемой технологией институты определяют величину трансакционных и трансформационных издержек, и следовательно, определяют рентабельность и привлекательность той или иной экономической деятельности. Институты связывают прошлое с настоящим и будущим, так что история становится процессом преимущественно инкрементного (непрерывного) институционального развития, а функционирование экономических систем на протяжении длительных исторических периодов становится понятным только как часть разворачивающегося институционального процесса» [11, с.151]. В работах Норта дальнейшее развитие получили концепция адаптивной эффективности общества как способности реагировать на изменения внешней среды и теория зависимости от предыдущего развития. К праву, организации, политике и истории обращались и старые институционалисты, но они представляли экономическую систему как результат конфигурации внеэкономических институтов [18, с 94].

 Анализ институционализма показывает, что экономическая методология  лишь в самом упрощенном ее  понимании представляет собой  совокупность экономических методов и процедур. Экономическая методология в широком смысле имеет дело с анализом мировоззренческих стандартов научного знания и общего социокультурного фона его создания. Автор согласен с высказыванием А. М. Орехова о том, что дальнейшее развитие экономической науки предполагает более активное использование институциональной методологии, так как ее эвристические резервы далеко не исчерпаны [13, с.109].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Литература

 

1. Автономов В.С. Модель  человека в экономической науке.  — СПб., 1998.

2. Ананьин О.И. Современная  экономическая наука как объект  методологической рефлексии // Эволюционная экономика и «мейнстризм». — М., 2000. — С.62–76.

3. Балацкий Е.В. Ценовые  механизмы эволюции институциональных  ловушек //Общество и экономика.  — 2005. — № 10–11. — С.140–159.

4. Гринберг Дж., Бейрон  Р. Организационное поведение:  от теории к практике / Пер.  с англ. О. В. Бредихина, В.  Д. Соколова. — М., 2004.

5. Заславская Т. И.  Социетальная трансформация российского  общества: деятельностно-структурная концепция / Московская школа социал. и экон. наук. — М., 2003.

6. Игошин И. Н. Институциональные  искажения в российском обществе. — М., 2003.

7. Иоффе К. Политэкономия:  социологические аспекты // Политическая  наука: новые направления / Под  ред. Р. Гудина и Х.-Д. Клингемана. — М.,1999.

8. Капелюшников Р.И.  Категория трансакционных издержек // Финансовые, социальные и информационные технологии. — 1994. — 𔫟. — С. 56–62.

9. Клейнер Г. Б. Эволюция  институциональных систем. — М.: Наука, 2004.

10. Коуз Р. Нобелевская лекция «Институциональная природа производства» // Природа фирмы. — М., 2001.

11. Норт Д. Институты,  институциональные изменения и  функционирование экономики. — М.: Начала-Пресс, 1997.

12. Нуреев Р.М. Институционализм: вчера, сегодня, завтра // Олейник А.Н. Институциональная экономика. — М., 2001.

13. Орехов А. М. Методы  экономических исследований: Учеб.пособие.  — М., 2006.

14. Панорама экономической  мысли конца ХХ столетия. В  2-х т. Пер. с англ. — СПб., 2002.

15. Полтерович В.М.  Институциональная динамика и теория реформ // Эволюционная экономика и «мейнстризм». — М., 2000. — С. 31–55.

16. Поппер К. Открытое  общество и его враги. Т. 1. —  М., 1992.

17. Радаев В. В. Новый  институциональный подход и деформализация  правил в российской экономике // Экономическая социология: новые подходы к институциональному и сетевому анализу. — М., 2002. — С. 62–72.

18. Расков Д. Риторика  новой институциональной экономической  теории // Вопросы экономики. — 2010. — 𔫡. — С. 82–96.

19. Розенталь В. О.  Институциональные факторы реформирования российской экономики // Эволюционная экономика и «мейнстрим». — М., 2000. — С. 157–166.

20. Сухарев О. Е.  Институциональная теория и экономическая  политика. — М., 2001.

21. Тамбовцев В.Л. Экономическая  теория институциональных изменений / Моск. гос. ун-т, экон. фак. — М.: ТЕИС, 2005. — 542 с.

22. Уильямсон О.Е. Экономические  институты капитализма: Фирмы,  рынки, «отношенческая» контрактация / Пер. с англ. — СПб.: Лениздат, 1996. — 702 с.

23. Ходжсон Дж. Экономическая теория и институты. — М.: Дело, 2003.

24. Шаститко А. Новая институциональная  экономическая теория. — М.: Теис, 2002.

25. Экономика как искусство:  методологические вопросы применения  экономической теории в прикладных  социально-экономических исследованиях / Отв. ред. О.И. Ананьин. — М., 2008.

26. Эрроу К. Возможности и  пределы рынка как механизма  распределения ресурсов // THESIS. — 1993. — Т.1. — Вып.2.

 

1 Цитируется по: Расков Д. Риторика  новой институциональной экономической теории // Вопросы экономики. — 2010. — № 5 — С. 84.

2 Такое определение обычая дал  один из основателей институционализма Дж. Коммонс. См.: Автономов В. Модель человека в экономической науке. — СПб., 1998. — С. 195.

3 Впервые идея фундаментальной  неопределенности в противовес  понятию риска была, как известно, выдвинута Ф. Найтом и Дж. М. Кейнсом. См.: Найт Ф. Понятие риска и неопределенности // THESIS. — 1994. — Вып. 5. — С. 12–28; Кейнс Дж. М. Общая теория занятости // Истоки. — Вып. 3. — М., 1998. — С. 280–292