Экономическая безопасность и редейрство

Особая общественная опасность рейдерства заключается  именно в использовании государства  как прикрытия для совершения преступных деяний: помимо прямого  ущерба, наносимого экономике, рейдер еще и дискредитирует государство, разлагая его ключевые элементы.

С этой точки  зрения к понятию рейдерства можно  отнести приватизацию, носившую в  России в целом разрушительный характер: класс собственников создавался в прямом смысле слова «огнем и  мечом», ценой уничтожения целых  отраслей экономики и лишения  не просто работы, но и возможности  сколь-нибудь приемлемого существования  миллионов россиян.

Однако с формальной точки зрения приватизация, будучи, по всей вероятности, преступлением  против России и, более того, против человечества, не является примеров рейдерства. С одной стороны, преступления не совершались против бизнеса: распределению  и разрушению подвергалась не частная, но государственная собственность. С другой - и это представляется наиболее важным - на всех этапах приватизации, даже во время залоговых аукционов, ее инициаторами были, как правило, не захватчики собственности, но представители  государства, получавшие за свои действия разнообразные «откаты» и политическое влияние. Бизнесмены лишь пользовались предоставляемыми им возможностями, что  совершенно не свойственно для рейдера.

Приватизация  была первичным разделом собственности; рейдерство же представляет собой, хотя и схожий с ней по своему цинизму  и разрушительным последствиям, один из методов ее последующего передела.

Вероятно, о рейдерстве в полном смысле этого слова можно  говорить с 1997 года, когда подготовленный реформаторами и стремительно принятый для, насколько можно судить, максимального  облегчения захвата предприятий  Закон о несостоятельности (банкротстве) превратил искусственное банкротство  в ключевой инструмент захвата чужой  частной собственности. Тогдашние  рейдеры обслуживали интересы крупных  корпораций разного уровня, столкнувшихся  с нехваткой привлекательной  государственной собственности  и перешедших на захват собственности  частной.

Разрушительность  широкомасштабного применения технологий банкротства для захвата бизнеса  внесла весомый вклад в стагнацию  российской экономики перед дефолтом и во многом приблизила его. Оздоровление российской экономики, начавшееся осенью 1998 года, во многом было вызвано по сути дела приостановлением действия Закона о несостоятельности (банкротстве). Однако после отставки правительства Примакова применение этого закона возобновилось с удесятеренной энергией; основными объектами захвата стали обломки погибших в результате дефолта олигархических структур (тогда их еще называли «финансово-промышленными группами»).

В конце 2002 года вступившая с неимоверным опозданием (относительно потребностей экономики) в силу новая редакция Закона о  несостоятельности (банкротстве) наконец-то ограничила использование банкротства  для «перехвата корпоративного контроля», как это изысканно называется на официальном языке. В результате, по данным Высшего арбитражного суда, интенсивность банкротств в России упала в 8 раз: если в 2002 году в арбитражные  суды поступило 106,5 тысяч заявлений  о признании должников несостоятельными, то в 2003 году -- уже менее 14,3 тысяч.

Однако на смену  преднамеренному банкротству пришла схема оспаривания приватизации, действительно проводившейся, как  правило, с многочисленными нарушениями (в том числе и по политическим соображениям - в 90-е годы реформаторам необходимо было превратить новых собственников  в своих заложников, заставить  их защищать свою власть под страхом  почти неминуемой потери собственности, полученной с нарушениями).

Кроме того, еще  в процессе ограничения возможностей рейдеров инструмента использовать банкротство в качестве инструмента  захвата собственности реформаторы  любезно подготовили им в качестве замены новый инструмент, предельно  упростив в рамках кампании по «дебюрократизации  экономики» процедуру перерегистрации  собственника. В результате практически  любой мошенник получил возможность, без какого бы то ни было реального  риска переписать на себя практически  любое предприятие России.

Результат предсказуем: даже по официальным данным, в последние  годы в России наблюдается «всплеск количества недобросовестных корпоративных  захватов», причем, в отличие от применения процедуры банкротства, официальная  статистика захватов с использованием недостатков «арбитражного процессуального  законодательства» блистательно отсутствует .