Суд в Древней Руси

     Таким образом, можно сказать, что судебная система этого периода соответствовала  делению земель на уезды и волости. В уездном городе действовал наместник, распространяя свою судебную власть и на «тянувшие» к городу волости, в других волостях по главным их селам проживали и действовали  волостели с такими же функциями. При каждом из них находились тиуны, доводчики и праветчики. Тиуны производили суд по поручению наместника или волостеля; доводчики призывали к суду ответчиков и истцов; праветчики «правили» деньги по кабалам и по судебным решениям. Независимо от наличия этих наместничеств и волостельств в каждом уезде существовали и действовали на основе жалованных грамот соответствующего князя владельческие суды монастырей, церквей и отдельных землевладельцев.

     Отмеченное  раздробление судебной власти и создание множества владельческих судов, «кормившихся» за счет судебных пошлин и взысканий, приводило к установлению правил о личной подсудности каждого  из участников тяжбы. Только в том  случае, когда истец и ответчик или обвинитель и обвиняемый были людьми одного и того же владельца (князя  или вотчинника), дело их было подсудно одному суду, а именно суду их владельца. Но если один из тяжущихся был человеком, принадлежавшим князю, а другой — человеком, принадлежавшим вотчиннику, или оба они принадлежали различным вотчинникам, то оказывалось, что дело принадлежало двум различным «присудам». Каждый из владельцев «судов и даней» был заинтересован в том, чтобы получить все, связанное с. правом суда. Поэтому на практике возникал и находил свое урегулирование вопрос о новой форме суда, которая могла примирить интересы двух различных владельцев.

     Четырнадцатый и последующие века знают такую  форму суда под именем «смесные или вобчие суды». Эти суды разрешали дела не только гражданские, но и уголовные в описанных нами случаях, то есть когда стороны принадлежали различным владельцам. Смесные суды могли учреждаться между двумя удельными князьями, между удельным князем и вотчинниками, имевшими право суда, например, монастырями и боярами, наконец, между отдельными вотчинниками.⁷

     Общим законом, который определял и  ход судебного процесса, и применяемые  судами наказания, долго еще оставалась Русская Правда в ее пространной  редакции. Не только в XIV, но даже в XV и XVI вв. суды нередко назначали стародавние виры и продажи, а в наиболее тяжких случаях применяли «поток и разграбление» в форме отобрания всего имущества осужденного и «выбитая» его вон из земли». С этой тенденцией боролись великие князья Московские, которые вводили усиленные репрессии по наиболее тяжким преступлениям и предписывали казнить смертью разбойников и душегубцев.

     Усиление  феодальной эксплуатации вызывало постоянные переходы крестьян от одних владельцев к другим, иногда за пределы отдельного княжества, что причиняло финансовый ущерб княжеской казне. Отсюда — ряд мер, стеснявших переходы крестьян от одного владельца к другому, устанавливаемых грамотами различных князей. Общей, завершающей эти ограничения, мерой было постановление Судебника 1497 года, согласно которому крестьяне могли «отказываться» от владельца один раз в году, в Юрьев день осенний.⁸ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Глава 2. Виды судов в Древней  Руси.

2.1. Общинный суд.

     Восточные славяне еще в догосударственную эпоху имели возможность довольно эффективно защищать и восстанавливать свои нарушенные права. В условиях существования кровнородственных отношений, когда каждый член родового коллектива находился под его защитой, необходимости в существовании суда как особого института не было. Общество пользовалось традиционными правилами расплаты и наказания за различные действия, наносящие ущерб как отдельно взятому человеку (его жизни, здоровью, чести и имуществу), так и общине в целом.

     Вся система отношений в таких  обществах строилась на взаимном доверии и полном контроле коллектива над личностью. В этих условиях невозможна была подача необоснованной жалобы. Обиженный (истец) пользовался полным доверием у родового коллектива, так как  вся его жизнь проходила на виду у родственников, а его жалоба была несомненным и практически  единственным основанием для разбирательства. Особенно если претензии потерпевшего сопровождались очевидными признаками правонарушения. Кровная месть и  ее искупление, возмещение за причиненный  ущерб - все это зародилось в обществе на стадии родовых отношений и  приводилось в исполнение самими кровнородственными коллективами (большой  патриархальной семьей, собранием родственников  или старейшинами рода). Постепенно сложился древний свод правил, которыми члены родовых коллективов должны были руководствоваться. Например, самым  суровым наказанием считалось изгнание. В. Ваничек говорит о применении таких наказаний, как уничтожение жилища и имущества провинившегося. Но замечает при этом, что «индивидуализировать имущественное наказание было трудно, так как первичной организацией общества была большая семья».

     Уплата  выкупа за убийство предполагала наличие  определенной договоренности между  родами о возможности замены кровной  мести материальной компенсацией. Тацит, например, упоминает, что размер выкупа у древних германцев в случае предварительной договоренности заинтересованных сторон определялся народным собранием. То есть народное собрание выступало в качестве посредника и гаранта выполнения условий сделки. Причем часть установленного выкупа уплачивалась в пользу вождя или всего племени. Таким образом, важнейшим условием ограничения или полной замены кровной мести следует признать наличие института посредничества, поскольку без него невозможно было мирное разрешение межродовых конфликтов.

     Со  временем практика применения института  посредничества выработала определенные правила (нормы), к которым следует  отнести: выбор посредников из наиболее уважаемых представителей конфликтующих  родов, обладающих безусловным знанием  обычаев; установление равенства конфликтующих  сторон или преимуществ пострадавшей стороны; определение сроков разбирательства, формы компенсации и т.д. Все  это говорит о постепенном  формировании процессуальных норм, которые  сначала будут закреплены обычаем, а затем найдут свое применения в  праве древних государств. Яркий  пример посредничества представителей общины при разрешении конфликтов между  гражданами разных государств встречаем в Договоре Новгорода с Готским берегом и с немецкими городами (1189 - 1199 гг.). В случае спора о долговых обязательствах между русином и варягом прибегали к посредничеству 12 послухов, в присутствии которых одна из тяжущихся сторон (по жребию) давала клятву (роту).

     В летописях сохранились свидетельства  о довольно любопытной и судя по всему распространенной в XI - XVI вв. практике - сожжении еретиков горожанами, не только без какой-либо санкции государственной  власти, но даже вопреки запрещению православной церкви. Знаменитый проповедник XIII в. Серапион Владимирский с упреком и горечью обращался к пастве: «а еже еще поганского обычая держитесь: волхованию веруете и пожигаете огнем невинныя человекы и наводите на весь мир и град убийство». В правилах Иоанна II (1080 - 1089 гг.) особо подчеркивалось, что виновных в волховании не следует «убивать до смерти» и подвергать членовредительным наказаниям.

     В эпоху Русской Правды, когда древнерусское  право находилось лишь в начальной  стадии своего развития и продолжали действовать нормы обычного права, сохранялись значительные судебные полномочия общины. Восстановить полный объем ее судебной власти по сохранившимся  древнерусским правовым памятникам довольно сложно.

     Статьи 32 и 34 Пространной редакции свидетельствуют, что к суду общины обращались посредством  «заклича» на торгу в случаях бегства челядина или пропажи вещи. На общинный суд указывают статьи: о представлении должника «на торг», о «выводе послухов на торг» и об «изводе предъ 12 человеки», в случае если должник запирался. Кроме того, в нашем распоряжении несколько упоминаний о «своде» в городе, по землям и кунам; о «гонении следа» с чужими людьми и «послухи» и о розыске «татя» по верви. И это все, что сообщает нам Русская Правда двух редакций.

     Типичный  случай общинного судебного разбирательства  отражен, на наш взгляд, в ст. 2 Краткой  редакции Правды. Источник рисует следующую  картину. Приходит на суд общины человек, избитый до крови или в синяках, и, не представляя видоков, подтверждающих факт избиения, требует мести. Но если не будет на нем видимых следов побоев, то он должен привести свидетеля преступления (видока). Отсутствие видока ведет к прекращению иска. Если же потерпевший не может мстить за себя, то суд общины назначает и обеспечивает выплату в его пользу денежного штрафа за «обиду». «Или будеть кровав или синь надъражен, то не искати ему видока человеку тому; аще не будеть на нем знамениа никотораго же, то ли приидеть видок; аще ли не можеть ту тому конець; оже ли себе не можеть мъстити, то взятии ему за обиду 3 гривне, а летцю мъзда» .

     Базовым основанием, на котором строилась  судебная власть общины, была круговая порука. Этот древнейший институт, включавший в себя систему коллективной ответственности  и коллективной взаимопомощи, безусловно, можно считать неотъемлемым элементом  родовой организации всех славянских племен. К общинному суду чаще всего  прибегали в тех случаях, когда  преступник скрывался и его приходилось искать всей общиной или когда возникала необходимость в обстоятельном расследовании преступления на месте его совершения.

     Суд общины в удельный период постепенно становится структурным звеном в  системе княжеских судебных органов. Однако община не только продолжала оказывать  помощь истцу в поисках преступника, но и делегировала своих представителей на «суд общий» в качестве его обязательных и влиятельных участников. Сохранился институт «дикой виры» и право  общины самой наказывать преступников, не выдавая их на княжеский суд. Кроме  того, широкое распространение приобрело  посредничество общины в примирении сторон без судебного разбирательства.

     2.2.Княжеский суд.

     Древняя Русь придавала особое значение личному  суду князя, лишь неудовлетворявшим население суррогатом, которого считался суд княжих людей. Княжой суд - особый вид суда, и его значение можно понять, только приняв во внимание, что усложнение и видоизменение жизни, особенно в городских центрах, создавало ряд правовых вопросов, не раз решавшихся традиционным народным обычным правом. Устойчивое, медленно изменяющееся, консервативное по самой сути своей обычное право легко отстает в своем развитии от потребностей жизни. И тут основная причина крупного значения князя как судьи. Его суд не связан в своих решениях строгой зависимостью от обычного права. Случаи сложные, неясные, новые, случаи, при которых применение обычного права привело бы к явной несправедливости, - вот, прежде всего, область княжого решения. Это решение по справедливости, игравшее существенную роль в развитии права у всех народов. Это фактор творчества нового права путем прецедентов, какими становились отдельные княжие приговоры.

     Такое значение признавалось прежде всего за личным судом князя. Личное его судопроизводство входило нормальным элементом в постоянную деятельность князя. В расписание княжого дня у Владимира Мономаха входит и момент - «людей оправливати». И в принципе от князя ожидали весьма широкой судебной практики. На нем в глазах населения лежала и ответственность за суд его людей, судивших по его поручению. Именно тем, что весь суд судей считался княжим, объясняется, что судьями мы видим не только бояр-посадников, но и тиунов, которых следует представлять себе либо несвободными слугами князя, либо людьми из младшей дружины княжой. Это суд на княжом дворе, суд перед князем, суд князя и судей, по-видимому, без принципиальной разницы. Всякий суд-княжой, потому и не возникало понятия апелляции.

     В такой же организующей и руководящей  роли, как в деле военном, видим  княжую силу и в ее отношении к  народнообщинному самоуправлению. На нем, как мы уже знаем, лежала львиная доля текущей судебно-административной деятельности. Княжой суд, не только личный, но и через заместителей, был малодоступен народной массе. Он играл свою роль только в городских центрах, лишь наездом вмешиваясь в жизнь сельских общин. Но и эта несовершенная форма вмешательства имела свой глубокий исторический смысл как характерный момент в развитии древнерусской государственности.

2.3. Вотчинный суд

     Значительное  количество судебных дел, в том числе  весьма важных, помимо наместников  и волостелей центральные органы для “разгрузки” судов поручали другим должностным лицам, как например княжеским и городовым приказчикам. Дела о разбоях, убийствах, “татьбе  с поличным”, все дела о “лихих людях” были изъяты у кормленщиков и переданы введенным в 1539-1541 гг. во многих волостях так называемым губным избам во главе со старостой из числа дворян и с участием целовальников и посадских богатых людей и государственных крестьян. В судах рассматриваемого времени действовал целый штат вспомогательных должностных лиц из числа мелких и средних служилых людей: недельщиков и приставов, обеспечивающих вызов в суд и исполнение приговоров; доводчиков, расследовавших преступление; праветчиков, исполнявших приговор и взыскивавших судебные пошлины.

     Что же касается суда вотчинного, то его  изменения происходили в зависимости  от того, как менялось само вотчинное  управление. В компетенции вотчинного суда находились, в основном дела по менее значительным правонарушениям  и различные гражданские споры. Вотчинный суд подобно вотчинному управлению осуществлялся не в силу полной самостоятельности вотчинника, а по уполноочиванию правителя; законами вотчинный суд не регулировался, здесь применялись нормы обычного права.