Актуальные проблемы предыстории великой отечественной войны

отсрочкой, что показала катастрофа 22 июня 1941г. (14) В этой связи  особое неприятие критиков решения  И.В.Сталина вызывали секретные протоколы  к пакту и договору от 28 сентября: пойдя на подписание этих документов, считали они, Сталин отступил от принципов "ленинской внешней политики"; пренебрег нормами международного права; попрал "общечеловеческие ценности". Протоколы свидетельствовали о  возврате к тайной дипломатии, означали соглашение, решавшее судьбу других стран  в нарушение их суверенитета.

В это же время  заявила о себе позиция, в основе которой лежит пересмотр главного положения советской историографии - утверждения о вынужденности  принятого советским руководством решения пойти на сближение с  Германией. "Коллективная безопасность", считают некоторые историки, никогда  не была истинной целью советского руководства. Под прикрытием этой пропагандистской установки И.В.Сталин с начала 30-х  гг. добивался агрессивного союза  с Германией. Например, доктор исторических наук В.И.Дашичев утверждает, что  с И.В.Сталин "в обход Литвинова" повел тайные переговоры с Гитлером с 1933 года. Более того, он считает, что  И.В.Сталин сознательно способствовал приходу нацистов к власти, мечтая столкнуть Германию с Англией и Францией. В статье "Пакт

Гитлера - Сталина: мифы и реальность", опубликованной в 1988 г., В.И.Дашичев утверждает, что  переговоры с Англией и Францией служили для И.В.Сталина лишь "прикрытием подлинных намерений и средством  давления на Гитлера. /.../ Как только оба диктатора сторговались, англо-франко-советские  переговоры были прерваны. Прерваны по указанию Сталина, хотя для этого  не было никаких видимых оснований. При желании

их можно было бы довести до благополучного исхода" (15).

Тем не менее, эта  позиция не получила всеобщего признания. Доктор исторических наук М.И.Фролов, обозревая  появившуюся с конца 80-х гг. литературу, отмечает, что критикам традиционной концепции не удалось поставить  под сомнение тот факт, что Англия и Франция, ведя летом 1939 г. переговоры с СССР, не стремились к заключению действительно равноправного эффективного соглашения. Сторонникам такого подхода, указывает

он, не удалось привести сколько-нибудь убедительных аргументов и документальных свидетельств в  свою пользу. Их доводы ограничивались переосмыслением уже известного науке материала, которому придавалось  соответствующее истолкование. К  сожалению, указывает М.И.Фролов, историки не имеют пока достаточного количества источников, чтобы достоверно судить о той или иной ориентации руководства  СССР летом 1939 г. Не исключено, что советским  руководством рассматривались различные  варианты действий в поисках выхода из международной изоляции. Однако можно вполне уверенно заключить, что  односторонней ориентации на Германию у советских руководителей не было (16). 
 

Параграф  2. Современные  ученые о советизации республик  Прибалтики 

Одной из самых актуальных проблем кануна Великой Отечественной  войны является история советизации  республик Прибалтики, осуществившейся  после заключения советско-германских соглашений 1939 г. В советской исторической литературе изложение событий, приведших  к включению Литвы, Латвии и Эстонии  в состав Советского Союза, страдало су-

щественной неполнотой, поскольку из него исключалось упоминание секретных советско-германских договоренностей. Указывалось на существовавшую осенью 1939 г. угрозу оккупации прибалтийских  стран Германией, превращения их территории в плацдарм для нападения  на СССР. Подчеркивалось, что правительства  стран Прибалтики ориентировались  в своей политике на Германию, и  лишь под давлением народных масс пошли на подписание осенью 1939 г. договоров  с Советским Союзом. События лета 1940 г. рассматривались как народные революции, проходившие мирным путем (17).

В конце 80-х годов  на страницах советской печати прибалтийские  публицисты и политики стали утверждать, что советизация Прибалтики была  предопределена  секретным протоколом, подписанным Риббентропом и Молотовым. Например, авторы предисловия к изданному  в Вильнюсе сборнику документов о  советско-германских дипломатических  отношениях в 1939-41 гг. указывали, что "секретные дополнительные протоколы /.../ предрешили судьбу трех независимых государств - Литвы, Латвии и Эстонии" (18).

Эта точка зрения получила поддержку и в работах  ряда историков. Например, М.И.Семиряга считает, что решение советского правительства подписать договор  с Германией было вызвано тем, что Сталина и Молотова "привлекли  щедрые обещания Берлина предоставить свободу рук Советскому Союзу  в зоне Восточной Европы, особенно в Прибалтике, т.е. то, чего не обещали, да и не могли обещать Англия и  Франция" (19). Согласно секретному протоколу, подписанному вместе с договором  о ненападении, Ста-

лин получил от Гитлера "право" на владение территориями своих северо-западных соседей". Немедленная реализация этого "права" была отодвинута исключительно из-за опасения "серьезной реакции западных стран" (20).

Аналогичным образом  представляет политику Советского Союза  в отношении стран Прибалтики кандидат исторических наук М.И.Мельтюхов. Преследуя экспансионистские цели, пишет он, советское руководство  в ходе переговоров с английской и французской делегациями летом 1939 г. требовало признания Прибалтики своей "сферой интересов". Не добившись  от Англии и Франции "этой уступки", Сталин вступил в переговоры с  Гер-

манией, "достижение договоренности с которой позволяло  добиться усиления советского влияния  в Прибалтике". Угрожая военным  вторжением, осенью 1939 г. СССР навязал  прибалтийским республикам договоры о взаимопомощи. Политику невмешательства  во внутренние дела этих республик  М.И.Мельтюхов объясняет "нежеланием обострять отношения с Англией  и Францией и неясностью перспектив войны в Европе" (21).

Таким образом, в  работах М.И.Семиряги и М.И.Мельтюхова нашла отражение та концепция, согласно которой действия Советского Союза  в 1939-1940 гг. были обусловлены идеологическими  установками советского руководства. Избрав летом 1939 г. (или еще зимой, как считает М.И.Семиряга) стратегию  сотрудничества с Германией, Сталин и Молотов  уже в

1этот момент  0предполагали добиться с ее  помощью значительного расширения  территории СССР.

А.С.Орлов, Г.Л.Розанов, В.Я.Сиполс, Н.П.Шуранов выступили  в качестве сторонников другой позиции, суть которой состоит в отрицании  жесткой идеологической заданности действий советского руководства, подчеркивании  определяющего влияния на принятие решений иных - внешнеполитических и внутриполитических факторов. В  частности, что касается взаимоотношений  СССР со странами Прибалтики после  подписания советско-германского пакта, то эта позиция выражается в утверждении, что политика СССР в отношении  Прибалтики приняла соответствующую  форму под влиянием происходивших  в 1939-1940 гг. изменений внешнеполитической ситуации, а также внутренней обстановки в Прибалтийских государствах (22).

Доктор исторических наук Н.П.Шуранов выделяет пять этапов в развитии отношений СССР с республиками Прибалтики и обращает внимание на их зависимость от развития внешнеполитической обстановки. Признавая, что в ходе переговоров осенью 1939 г. на делегации  прибалтийских стран оказывалось  давление, Н.П.Шуранов, тем не менее, подчеркивает, что "ни пакт о ненападении, ни секретный протокол к нему не могут считаться

актами присоединения  прибалтийских стран к Советскому Союзу. А их пакты о взаимопомощи с СССР были общепринятыми в международной  практике договорами. Они были зарегистрированы в Лиге наций". Советизация стран  Прибалтики, присоединение их к Советскому Союзу не планировалась. Даже в июне 1940 г., добившись смены правительств Литвы, Латвии и Эстонии, советские  представители сдерживали развитие ситуации, и только в конце месяца, когда А.А.Жданов, А.Я.Вышинский и  В.Деканозов были вызваны в Москву, было принято решение о советизации. Предпринятые советским правительством летом 1940 г. шаги, по мнению Н.П.Шуранова, были в первую очередь связаны  с поражением Франции (23).

Доктор исторических наук А.С.Орлов считает, что советская  политика в отношении Прибалтики изменялась дважды. Сразу после подписания советско-германских договоренностей  у советского руководства не было твердой уверенности, что Германия будет их соблюдать, о чем свидетельствует  беседа Сталина с Шуленбургом, состоявшаяся 18 сентября 1939 г. О реальности угрозы захвата немцами Литвы уже  осенью 1939 г. говорит содержание подписанной  Гитлером директивы N4. В тот же день Сталин сделал немецкой стороне предложение  об изменении "сфер интересов", которое, по мнению А.С.Орлова, свидетельствует  о том, что в Москве появилась  большая определенность в отношении  дальнейших внешнеполитических шагов: Сталин отказался от намерения сохранить  в той или иной форме остатки  Польского государства, а также  принял решение относительно той  формы, в которой должно было состояться вовлечение Прибалтики в советскую "сферу интересов" (24).

Следующий этап в  отношениях СССР и Прибалтики наступил весной 1940 г. А.С.Орлов непосредственно  связывает решение о присоединении  Прибалтики к Советскому Союзу с  изменением внешнеполитической обстановки вследствие разгрома Франции. Таким  образом, с позиций интересов  безопасности СССР, считает А.С.Орлов, направленные в июне 1940 г. правительствам прибалтийских стран ноты являлись мерой, продиктованной "объективной  необходимостью"(25). 
 

 Параграф 3 .  Советско-германские  переговоры в ноябре 1940 г. 

Визит В.М.Молотова в  Берлин, состоявшийся в ноябре 1940 г., является одним из важнейших событий  кануна войны и, бесспорно, центральным  в советско-германских отношениях в  период после заключения пакта о  ненападении и до 22 июня 1941 года. Внимание исследователей привлечено прежде всего к решению следующих  проблем: а) Каковы были цели сторон на переговорах? б) Как были оценены  результаты переговоров в Москве и Берлине? И какое влияние  эта оценка оказала на дальнейшие действия руководства Германии и  СССР?

В советской литературе на эти вопросы отвечали так: авторы "Истории внешней политики СССР" характеризуют предложение Гитлера  Советскому Союзу присоединиться к  Тройственному пакту как "провокационное", целью которого было "заставить  Советский Союз отойти от проводимой им политики нейтралитета и поссорить  его с Великобританией и США. /.../ СССР отверг гитлеровскую программу  раздела мира и отказался присоединиться к Тройственному пакту" (26). В  книге П.П.Севостьянова "Перед  великим испытанием" утверждается, что Германия, предлагая осенью 1940 г. встречу на высшем уровне, преследовала цель "притупить бдительность СССР" в условиях начавшийся подготовки к нападению, а также не допустить улучшения отношений Советского Союза с Англией. Главным в намерениях советского руководства было попытаться использовать визит в

Берлин для выяснения  намерений Гитлера, а также "содействовать  тому, чтобы как можно дольше оттянуть германскую агрессию". В ходе переговоров  Гитлер предлагал обсудить проблему раздела английского колониального  наследства, что не нашло отклика  у В.М.Молотова, который попросил объяснить цель пребывания германских войск в Финляндии, а также "смысл  деятельности германской военной миссии в Румынии". Подводя итоги пере-

говоров, П.П.Севостьянов  говорит об отказе СССР "присоединиться к тройственному пакту" (27).

Новые подходы в  изложении хода и содержания переговоров  появились после 1989 г. Дискуссии  в новейшей литературе связаны прежде всего с утверждением о том, что  Германия, начиная переговоры, предлагала Советскому Союзу (всерьез, либо в тактических  целях) присоединиться к Тройственному  пакту. В отказе советского руководства (или требовании слишком большой  платы в виде согласия на оккупацию  Болгарии и Финляндии) некоторые  историки усматривают причину решения  Гитлера напасть на СССР летом 1941 г. Что касается позиции Советского Союза, то представители этого направления  пытаются доказать, что советское  руководство в лице И.В.Сталина  и В.М.Молотова рассчитывало на продолжение  начатого в 1939 г. "сотрудничества" с Германией в целях расширения своей

экспансии. Согласие советской стороны "принять в  основном проект пакта четырех держав", выраженное в ходе беседы В.М.Молотова с Шуленбургом 25 ноября 1940 г., рассматривается  в данном случае как свидетельство  решимости руководства СССР подписать  с Германией соглашение о разделе "сфер влияния".

Данная концепция  нашла свое отражение, в частности, в книге М.И.Семиряги "Тайны  сталинской дипломатии", а также  статьях В.К.Волкова, Л.А.Безыменского и ряда других историков.

Согласно изложению  М.И.Семиряги, например, в ходе переговоров  В.М.Молотов согласился с предложением участвовать в Тройственном пакте, "предложил учесть интересы Советского Союза на Балканах, в районе Черного  моря, в частности в Румынии, Болгарии и Турции", "настаивал на окончательном  урегулировании финского вопроса" - т.е. требовал согласия Германии на оккупацию  Финляндии Советским Союзом, на что  Гитлер ответил отказом. 13 октября  Риббентроп предложил Молотову "проект соглашения между державами Тройственного  пакта и Советским Союзом". В.М.Молотов обещал "посоветоваться со своими друзьями в Москве". Уже 25 ноября он сделал заявление, "которое  выражало дух и стиль сталинско-молотовской  внешней политики./.../ Нетрудно представить  себе