А. В. Колчак

На фронт, на Урал, А. В. Колчак выезжал  еще и в мае, в начале июня, затем  в конце июня — начале июля, то есть всего четыре раза. Неоднократно бывал он в войсках под Омском. Таким образом, Колчак проводил там  в общей сложности многие недели и принимал личное участие в руководстве  боевыми действиями.

Такое обилие поездок приветствовалось далеко не всеми государственными деятелями, даже военными, так как они считали, что от этого страдают общие государственные  дела. Недоброжелатели злословили: "После каждой поездки Верховного начинается отступление войск". Да, бывало так, но бывало и иначе: его  присутствие в войсках поднимало  дух солдат и офицеров, распоряжения, отдаваемые командованию, приносили  позитивные результаты. Были у этих поездок и личные причины. Колчак в своем кругу говаривал, что  на фронте он отдыхает. Ему, военному, не являвшемуся "записным" политиком, в тылу, среди существовавших в  правительственных кругах раздоров, интриг было нелегко. Сказывался в стиле  руководства Колчака, видимо, и навык  командования военно-морскими силами: быть как можно чаще на боевых операциях, в гуще решающих военных событий.

Следует отметить, что о роковом  влиянии событий 1 мая в районе Сарай-Гир, как одной из первопричин  поражений Западной, а затем и  других армий, говорили многие видные генералы белых. В произведениях  же командования Восточного фронта красных, командующего Южной группой М. В. Фрунзе об этом умалчивается. Очевидно, приятнее было писать о "чистой" победе: прорыве фронта белых, выходе им во фланги и в тыл благодаря собственному военному искусству. Затронутый вопрос требует дальнейшего и специального изучения и анализа. Сказывалась  несогласованность действий между  Западной и Сибирской армиями. Начатое  позднее новое наступление армии  Р. Гайды запоздало и вскоре захлебнулось. И она тоже была вынуждена отступать. Причем спешно, ибо оказалась под  угрозой изоляции от Западной армии, удалившейся далеко на восток.

В июле начальник штаба генерал  Д. А. Лебедев и сменивший М. В. Ханжина на посту командующего Западной армией генерал К. В. Сахаров запланировали  Челябинскую операцию с тем расчетом, чтобы завлечь войска 5-й армии  красных далеко на восток, сдать  им Челябинск, а затем сильными ударами  с севера, юга и востока окружить их и разгромить. План оказался чистейшей  авантюрой. Части 5-й армии М. Н. Тухачевского продвинулись вперед, утром 24 июля заняли Челябинск. Сама сдача города белыми не была подготовлена, сопровождалась боями, которые привели их к большим  потерям, к дезорганизации в собственных  рядах.

Положение на фронте усугублялось распрями в среде высшего командования, главным образом между Р. Гайдой и начальником штаба Верховного, по существу руководителем военных  операций — Д. А. Лебедевым. В чем-то Гайда был прав, а в чем-то его  выступление против Ставки было проявлением  его давних максималистских амбиций (в мечтах авантюриста были и пост главнокомандующего, и даже диктатора) и взваливание неудач своей армии, себя самого на других. Колчак в начале намеревался было сместить Гайду, но после того, как созданная им генеральская комиссия порекомендовала оставить того на своем посту, Верховный несколько  смягчился. Он решил встретиться  с Гайдой, лично побеседовать и  в начале июня выехал в Екатеринбург. Любопытно описание этой встречи  А. В. Колчака с бунтующим генералом, всей обстановки при том, данное В. В. Князевым: "...поезд Верховного правителя  вышел в Екатеринбург. Я сообщил  по телеграфу в Екатеринбург генералу Гайде приказание Верховного правителя: быть во главе войск на платформе  вокзала Екатеринбурга к моменту  подхода поезда Верховного правителя. К прибытию поезда Верховного правителя  вокзал был наводнен народом, окружившим поезд Верховного правителя криками: "Спаситель наш! Александр Васильевич. Спасибо тебе, отец наш родной!" Адмирал приказал мне пригласить Гайду в салон-вагон Верховного правителя. Были поползновения убить  Гайду. Когда я вышел из вагона адмирала, вокруг поезда уже был  порядок, на вокзале какой-то оркестр  играл марш. На платформе были выстроены  войска, и на правом фланге стоял  Гайда. Настроение чувствовалось не в пользу Гайды. Я подошел к  нему и передал приказ Верховного правителя явиться к адмиралу в его вагон. Гайда был очень  бледен, нервничал и дрожал. Предположен  был арест Гайды, и около нашего поезда, против места, где остановился  вагон с паровозом для отправки арестованного Гайды в Омск. Конечно, об этом распоряжении Гайда не мог  не знать. Адмирал после длительного  разговора простил Гайду. Это  была роковая ошибка!" Действительно, в конечном итоге выяснилось, что  Гайда продолжал интриговать. На фронте, в том числе и в его  армии, положение ухудшалось и его  все же пришлось сместить. Но в тот  момент можно было надеяться на боевое сотрудничество. Все зависело от результата встречи, разговора, поведения Гайды. И он оставался командующим Сибирской  армией и в оперативном отношении  в подчинении имел и Западную. Смещен был 7 июля.

Войска красных уступали по количеству белым и оказались действительно  в сложном положении. Но Лебедев  и Сахаров не учли, что в Челябинске и его районе, на железной дороге и промышленных предприятиях существовало многочисленное большевистское подполье, рабочие в массе своей были настроены просоветски. Это обстоятельство и предрешило исход сражения. Под  ружье встало и влилось в дивизии 5-1 армии (не менее 6 тыс. рабочих). Челябинск  красным удалось удержать. Попытки  белых разгромить их и вернуть  город оказались тщетными. В итоге  новое тяжелейшее поражение потерпели  части Западной армии. Они, разбитые и деморализованные, стали откатываться в Зауралье, к Ишиму и Тоболу. Части 5-й и 3-й армий красных  преследовали их. Израсходованными оказались  последние стратегические резервы  белых.

Проигрыш столь бездарно проведенной  Челябинской операции явился предвестником  общего поражения армии Колчака. Только снятие большого числа полков и дивизий с Восточного фронта и переброска их советским руководством на Южный и Петроградский фронты и неимоверные срочные меры А. В. Колчака, вступившего в должность  начальника штаба генерал-майора А. И. Андогского, генерал-лейтенанта М. К. Дитерихса, назначенного главнокомандующим  фронтом, военного министерства позволили  остановить красных.

На некоторых этапах Тобольского  сражения войскам Колчака удавалось  достигать и частичного временного успеха. В эти октябрьские дни 1919 г. он написал последние письма жене и сыну. Переписка с женой  была редкой и, судя по всему, отношения  между супругами в ходе нее  становились натянутыми. Письмо жене составлялось в два приема — 15 и 20 октября 1919 г. Александр Васильевич написал для передачи с курьером, едущим во Францию, сдвоенное, написанное с паузой в пять дней письмо жене Софье Федоровне и сыну Ростиславу, которому в то время было 9 лет. Жене писал о своей жизни, положении  на фронте, в Сибири, предупреждал ее о конфиденциальности переписки. И  эти письма к жене, к сыну, очевидно, были действительно последними, во всяком случае из полученных ими. Они  были им доставлены в Париж и хранились  всю жизнь. Хочется привести полностью  письмо к сыну, похожее в предчувствии гибели на завещание, тем более, что  оно — краткое: "Дорогой милый  мой Славушок, Давно я не имею от тебя писем, пиши мне, хотя бы открытки по нескольку слов.

Я очень скучаю по тебе, мой родной Славушок. Когда-то мы с тобой увидимся. Тяжело мне и трудно нести такую  огромную работу перед Родиной, но я  буду выносить ее до конца, до победы над  большевиками. Я хотел, чтоб и ты пошел бы, когда вырастешь, по тому пути служения Родине, которым я  шел всю свою жизнь. Читай военную  историю и дела великих людей  и учись по ним, как надо поступать, — это единственный путь, чтобы  стать полезным слугой Родине. Нет  ничего выше Родины и служения Ей. Господь  Бог благословит Тебя и сохранит, мой бесконечно дорогой и милый  Славушок. Целую крепко Тебя. Твой папа".

Однако в конце октября сопротивление  войск белых было окончательно сломлено. Это время — конец октября  — начало ноября — начало катастрофы и войск, и всего белого дела адмирала Колчака.

После крушения обороны на Тоболе серьёзных боев на Восточном фронте не было. Красная армия приближалась к столице Колчака- Омску. Понимая, каким моральным ударом станет потеря этого города Верховный правитель  до последнего надеялся удержать его. 1 ноября он обращается к населению  Омска с призывом к обороне  города. Но численное соотношение  красных и белых войск и  подорванное моральное состояние  белой армии вынуждают военачальников убедить Колчака, что в таких  условиях Омск может стать ловушкой, в которой они будут окружены. Делать было нечего. 14 ноября 1919 года Омск был сдан без боя, не дожив четырёх  дней до годовщины власти Колчака. Правительство  переехало в Иркутск. За ним первыми  ринулись чехи, захватившие лучшие железнодорожные эшелоны, тогда  как русские части отступали  пешком по глубокому снегу.

С падением Омска была окончательно утрачена вера в победу среди армии  и всего населения. Резко обострились  в этот период и отношения с  чехами. Власть самого Колчака после  эвакуации его столицы стала  призрачной. Напрасно он грозил генералу М. Жанену "силой усмирить чехов, наших военнопленных" - после развала  фронта он утратил реальное влияние  на события. В декабре 1919 года был  оставлен Томск. Трагическая развязка приближалась.

И здесь роковую роль в судьбе Колчака сыграли союзники. В условиях поражений армии Колчака и  быстрого продвижения Красной армии  перед ними было два выхода: либо остаться на стороне белых, либо пойти  на компромисс с красными и повстанцами  с цель самосохранения и последующей  эвакуации на родину. Генерал М. Жанен  и командование чехословацкого корпуса  в конце концов избрали последнее.

Когда поезда Верховного правителя  дошли до Новониколаевска, уперлись в эшелоны чехов и Колчак потребовал пропустить его вперед, то получил  отказ. И ничего не смог поделать, так  как уже не имел под рукой вооруженной  силы – разрозненные русские части  отступали вдоль магистрали по снегу.

В Нижнеудинске, за Красноярском, поезда Верховного правителя (уже только два  — его собственный и с золотом) 27 декабря на две недели были задержаны  чехами. Здесь Колчака догнал со своим вагоном председатель Совета министров В.Н. Пепеляев. Под видом  охраны от нападения чехословаков фактически взяли поезда Верховного под контроль, а его под негласный арест. Колчаку была вручена телеграмма генерала М. Жанена с требованием  оставаться на месте до выяснения  обстановки. А обстановка оказалась  более чем сложная и запутанная.

Тем временем шли переговоры между  Жаненом, Политцентром и Советом  министров о сдаче последним  власти Политцентру. Безвластное уже  правительство, в котором при  отсутствии его главы и заместителя  С. Н. Третьякова председательствовал  кадет А. А. ЧервенВодали, затягивало переговоры, обговаривая некоторые  условия, в частности, пропуск войск  на восток. Правительство надеялось  на успех сёменовцев и активную поддержку  японцев. Но после неудачи семеновских  частей оно фактически власть сдало.

3 января 1920 г. Совет министров  посылает Колчаку в Нижнеудинск  телеграмму с требованием об  отречении от власти, передачи  ее, как Верховному правителю,  А. И. Деникину. А. В. Колчак  в безысходном положении это  требование выполнил, издав

4 января 1920 г. свой последний  указ. Вместе с тем он предоставил  "всю полноту военной и гражданской  власти на всей территории  Российской Восточной окраины"  атаману Г. М. Семенову.

В Нижнеудинске Александру Васильевичу  было заявлено, что он взят под международную  охрану. Личная охрана его (остатки  конвоя) была удалена и заменена чехословацкой. На деле же новая охрана его уже не "охраняла", а "стерегла". Ему, как и Пепеляеву, был предоставлен только один вагон (2-го класса). Оба  вагона были расцвечены союзными флагами. "Золотой эшелон" еще 3 января был  передан под чешскую охрану. Вагоны Колчака и Пепеляева прицепили  к эшелону одного из чехословацких  полков и отправили на Иркутск. В  Черемхове, где фактическая власть уже тогда находилась у коммунистов, по их настоянию в вагон села и  их параллельная "охрана" из 8 вооруженных  рабочих во главе с командиром партизанского отряда В. И. Буровым.

Значение золотого эшелона никак  не исчерпывалось его огромной стоимостной  ценностью. Оно непосредственно  влияло на формирование политики и  реальных шагов самых различных  сил. Эшелон стал предметом торга  и одним из факторов решения судьбы А. В. Колчака. Многие его сподвижники  и современники не без оснований  считали, что его заявления еще  в Омске, что золото да и награбленные чехословаками огромные ценности являются достоянием России и он не допустит их вывоза за границу явилось главнейшей причиной их предательства, вступления в торг за счет его головы и с  эсеровско-меньшевистскими, и с большевистскими  представительными органами. И те, и другие довольствовались сдачей им Колчака и части ценностей  в виде лишь, можно сказать, "распространенного" золотого эшелона. Колчак, все еще  надеявшийся на сохранение антибольшевистского  режима хотя бы в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, ускорил  развязку, акт предательства своим  телеграфным приказом владивостокским  властям о проверке огромного  имущества, товаров и ценностей, вывозимых чехами на союзных кораблях на родину. О ней стало известно чехословацкому руководству, хотя и  использовался окружной телеграфный  путь.

Эшелон прибыл в Иркутск днем 15 января. Колчак и его сподвижники, офицеры, которых в вагон набилось очень много, с тревогой рассуждали о том, куда и под чьей охраной  их повезут далее: в Харбин или  во Владивосток? А дороги дальше Иркутска вагонам Колчака и Пепеляева  уже не было. Все заведомо и определенно  было решено. Не известить Колчака, не сделать ему через кого-то даже намека на то, что союзники не помышляют  о его спасении, — это и есть не что иное, как акт предательства. Что бы потом ни говорил Жанен, а совершено было именно предательство. Знай о предрешенности вопроса о  выдаче его повстанцам, Колчак сам  предпринял бы более действенные  шаги к организации освобождения и побега¹⁰.

Когда 15 января поезд Колчака прибыл в Иркутск, город был уже в  руках повстанцев. Они согласились  пропустить дальше союзных представителей и чехов при условии выдачи Колчака. Несмотря на данные раннее заверение  и "гарантии" безопасности и защиты, французский генерал М. Жанен  и чехи предали адмирала.

Около 9 часов вечера Колчаку и  Пепеляеву объявили, что они арестованы повстанческим Политцентром. Их препроводили в губернскую тюрьму.

Чехи успели прихватить с собой  часть русского золотого запаса (около 40 миллионов рублей), а впоследствии основали в Праге Банк для чешских  легионеров.

Примерно треть золота Колчака  попала в руки японцам. Лишь в мае 2004 года под давлением неопровержимых улик МИД Японии признал наличие  этого золота. Вместе с тем Япония вовсе не намерена его возвращать.

Остальная часть "золотого эшелона" -13 вагонов из 29 – была передана чехами большевикам в обмен на пропуск  на восток. Ценой этого золота и  жизнью Колчака чехи и французский  командующий откупились от красных.

И все-таки судьба значительной части "золотого эшелона" так и осталась неизвестной. Долгое время ходили легенды, будто колчаковцы при отступлении  зарыли часть золота в тайге. Но все  поиски оказались бесплодными¹⁴.

Глава IV. 4. АДМИРАЛ УХОДИТ В ПОСЛЕДНЕЕ ПЛАВАНИЕ 

4.1 Последние дни жизни  А.И.Колчака 

Адмирала поместили в одиночную  камеру иркутской тюрьмы (см. приложение, рис. 41) . События тем временем шли  своим чередом. 21 января Политцентр прекратил свое существование. Власть в городе полностью перешла в  руки Иркутского военно-революционного комитета. Следственная комиссия готовилась к обстоятельному допросу Колчака  и приступила к нему 21 января. Последний  допрос состоялся 6 февраля, когда вопрос о расстреле был уже решен.

Все предъявленные обвинения –  за исключением пропагандистского  пассажа о "целях восстановления дореволюционного режима" и пункта об "упразднении социальных завоеваний революции" можно было бы с полным основанием применить к самим  его судьям. Особенно в отношении  террора и уничтожения политических свобод.