Сельское хозяйство России 1918-1924 год

Сельское хозяйство  России 1918-1924год.

 

После Великой Октябрьской  революции  1917 г произошли большие перемены в аграрном секторе произошли в связи с принятыми 27 октября 1917 г. Декретом о земле и Законом о социализации земли от 19 февраля 1918 г. Согласно этим правовым документам земельные отношения в России резко изменились и теперь выглядели следующим образом:  
- право на земельную собственность отменялось навсегда, причем без выкупа земли у ее владельцев; 
- собственником всей земли являлось государство; 
- крестьяне являлись лишь пользователями земли. Отныне она не являлась объектом купли-продажи; 
- право пользования земли предоставлялось всем гражданам России, желающим обрабатывать ее собственным трудом.  
         Первые аграрные преобразования в стране Советов проводились путем ликвидации помещичьих земель и их перераспределения среди крестьян. Аграрные преобразования коснулись всей продовольственной политики, в результате которой 25 марта 1917 г. был принят Закон о хлебной монополии. Теперь крестьяне должны были сдавать излишки хлеба государству по ценам, едва покрывавшим затраты на его производство.  
         Большевики, занятые политическими проблемами, не могли провести полномасштабную реформу в сельском хозяйстве, а поэтому корректировали ее по мере надобности. Для преодоления текущих проблем принимались новые декреты: 
Декрет ВЦИК от 13 мая 1918 г. о введение продовольственной диктатуры; 
Декрет ВЦИК от 27 мая 1918 г. о нормах душевого потребления зерна для крестьян; 
Декрет ВЦИК от 11 июня 1918 г. об организации комитетов деревенской бедноты; 
Декрет ВЦИК от 2 декабря 1918 г. о роспуске комитетов бедноты; 
Декрет СНК от 11 января 1919 г. о продразверстке; 
X съезд РКП(б) 20 марта 1921 - переход к новой экономической политике (замена продразверстки продналогом);        

 

 

Принят декрет о лесах, по которому они находились в ведении Центрального управления лесов (это была попытка сделать природные ресурсы страны собственностью государства). 

 

 

 

Таким образом, не оставалось ничего другого, как с удвоенной  силой применить метод реквизиции при помощи такого механизма, как  рабочие отряды и комитеты бедноты. Этому были посвящены декреты, изданные в начале апреля 1918 г. Первый из них  уполномочил профсоюзы, фабричные  комитеты, городские и уездные  Советы организовывать продовольственные  отряды из «рабочих и беднейших крестьян»  и отправлять их на село, чтобы «добыть  хлеб по твердым ценам или за счет изъятия у кулаков». Половину этого  зерна получали организации, которые  посылали отряды, другую половину передавали в распоряжение Наркомпрода для общего распределения. 

 

Второй декрет обязывал губернские и уездные Советы, комитеты беднейших  крестьян и профсоюзы организовать отряды для сбора урожая. В третьем  подробно была описана структура  отрядов, которые должны были включать «не менее 25 человек из числа безусловно честных и преданных революции рабочих и беднейших крестьян». 

 

Наконец появился еще один декрет «Об обязательном товарообмене», где предусматривалось, чтобы каждый уезд поставил продовольственных продуктов  на сумму не менее 85% стоимости взятых на учет и отпущенных кооперативам товаров. 

 

Некоторые крестьяне сопротивлялись изъятию у них хлеба. Порой  дело доходило до вооруженных столкновений. Такие случаи не были редкостью. Нелегко  подсчитать число отрядов и размах их деятельности.  

 

В январе 1919 г. был введен в действие еще один принцип. Декретом Совнаркома, сопровождаемым подробной  инструкцией Наркомпрода, все количество хлеба и зернового фуража, необходимого для удовлетворения государственных нужд, «развёрстывалось» для отчуждения у населения между производящими губерниями: губернии должны были провести разверстку среди уездов, уезды — среди волостей, а волости делили квоты между деревнями и отдельными крестьянами. 

 

Однако потребности Красной  Армии и городского населения  в разоренной стране можно было удовлетворить  только за счет полного изъятия излишков сельскохозяйственной продукции. Кроме  того, промышленность была не в состоянии  производить достаточное количество промышленных товаров, чтобы наладить обычный процесс товарообмена. Если попытки взять излишки силой  не удавались, происходило сокрытие запасов и сокращение посевных площадей до размеров, необходимых для удовлетворения потребностей крестьян. И все же кризис был преодолен, армия обеспечена и города спасены от голодной смерти, но не от голода. По мере того как улучшался  механизм сбора и районы, охваченные гражданской войной, переходили под  контроль Москвы, увеличивалось количество собранного хлеба. Справедливости ради надо сказать, что в период военного коммунизма крестьянский хлеб либо попадал  на свободный рынок, либо изымался силой. Даже те крестьяне, которые сражались  на стороне Советского правительства  против остатков «белой» реставрации, продолжали вести борьбу за хлеб. 

 

 Первоначально советские  хозяйства (совхозы) — это образцовые хозяйства, в основной своей массе они формировались на месте бывших имений, где выращивались специальные культуры, для которых требовались техническая подготовка и специальная организация (сахарная свекла, лен). Были созданы сельскохозяйственные коммуны, в которых крестьяне объединились для обработки нераспределенной земли, совместно трудились и делили поровну доходы. Они представляли собой прообраз примитивного коммунизма, присущего русскому крестьянству. Наконец были сельскохозяйственные артели, в которых элемент коллективизма сводился к процессам производства и торговли.  

 

К тому времени было фактически завершено распределение сельскохозяйственных угодий в районах, находившихся под  контролем Советской власти. Лучшие земли, за исключением ограниченных площадей, отведенных под свеклу, лен  и другие специальные культуры, оказались в крестьянском землепользовании. Для коллективистских экспериментов остались, вероятно, более худшие и менее пригодные для обработки земли.

   В начале июля 1918 г. Совнарком проголосовал за выделение 10 млн. руб. для стимулирования сельскохозяйственных коммун. 2 ноября 1918 г. был образован фонд в размере 1 млрд. руб. для сельскохозяйственных коммун, рабочих ассоциаций, деревенских товариществ или групп при условии их «перехода от единоличных форм землепользования к товарищеским». 

 

Декрет, изданный ВЦИК 14 февраля 1919 г был первый крупный законодательный акт об аграрной политике после декрета о «социализации», принятого за год до этого совместно с левыми эсерами. В новом декрете смело провозглашался «переход от единоличных форм землепользования к товарищеским», говорилось, что «на все виды единоличного землепользования следует смотреть как на преходящие и отживающие» и «в основу землеустройства должно быть положено стремление создать единое производственное хозяйство, снабжающее советскую республику наибольшим количеством хозяйственных благ при наименьшей затрате народного труда». Одна из статей содержала тщательно разработанные положения о структуре, прерогативах и обязательствах совхозов и сельскохозяйственных коммун. Совхозы во главе которых мог быть один человек или рабочий комитет, непосредственно подчинялись губернским или местным Советам и через них — соответствующему отделу Наркомзема. Эта организация была очень близка организации национализированных фабрик, находившихся под контролем ВСНХ. Сельскохозяйственные коммуны, т. е. «добровольные союзы трудящихся», обладали большей автономией, хотя и подчинялись местным (уездным) земельным отделам и Наркомзему. 

 

15 февраля 1919 г. был  издан декрет, предоставивший право  объединениям государственных предприятии,  а также отдельным крупным  государственным предприятиям, городским  Советам, профессиональным союзам  и кооперативам получать земельные  участки с целью организации  советских хозяйств для удовлетворения  своих потребностей. По некоторым данным, более 30 главков и центров получили в общей сложности около 800 тыс. десятин земли от фабрик, находившихся под их контролем. Очевидно, предполагалось, что время от времени фабричные рабочие будут пополнять ряды местных рабочих в этих промышленных совхозах. Возвращение фабричного рабочего в свою деревню для сбора урожая было обычным явлением. Этот проект являлся отклонением от принципов рационального и организованного распределения, хотя в декрете предусматривалось, что часть продуктов, превышавшая размеры пайка, не подлежала распределению, а должна была передаваться Наркомпроду. Однако декрет отвечал насущным потребностям и стал еще одним подтверждением того факта, что обеспечение нормального питания для населения городов несовместимо с системой мелкокрестьянского земледелия.  

 

Похоже, место, занимаемое коллективными  хозяйствами в официальной пропаганде того времени, не отвечало скромным результатам. По имеющимся статистическим данным, в европейской части России, исключая Украину, в 1918 г. насчитывалось 3100 совхозов, в 1919 г. — 3500, в 1920 г. — 4400. Это объяснялось  быстрым ростом числа хозяйств, «приданных»  фабрикам, на долю которых в 1920 г. приходилась  почти половина всех совхозов, так  что число хозяйств, находившихся под непосредственным управлением  государственных властей, на самом  деле даже сократилось. 

 

Большинство советских хозяйств того периода были маломощными и  не шли ни в какое сравнение  с гигантскими совхозами конца 20-х годов. В 1920 г. было подсчитано, что более 80% из них занимали площадь менее 200 десятин. Меньше половины земли отводилось под пашню. Сообщалось, что в феврале 1919 г. под управлением Наркомзема находилось всего 35 совхозов общей площадью 120 тыс. десятин (эти хозяйства можно отнести к числу наиболее крупных). Остальные находились под управлением местных Советов и «влачили жалкое существование». В середине 1919 г. насчитывалось 2100 сельскохозяйственных коммун. Впоследствии их число постепенно снизилось по мере того, как ослабевал энтузиазм, на волне которого родилась эта форма общественного хозяйствования. Число сельскохозяйственных артелей, напротив, увеличилось с 1900 в 1919 г. до 3800 в 1920 г. Однако эта форма сельскохозяйственной кооперации не предусматривала коллективной обработки земли. 

 

Приведенные цифры ясно показывают, что крестьяне в основной массе  были против этих крупных производственных единиц в сельском хозяйстве, и свидетельствуют  о полном крахе большевистской политики. Стремление к крупному земледелию исходило из городов и от официальных кругов. В декретах оговаривалось, что земля  для создания этих хозяйств должна предоставляться исключительно  за счет нераспределенных крупных имений и других пустующих и незанятых  угодий. Но это вряд ли способствовало снижению недоверия у крестьян, страдавших от хронической нехватки земли. Трудно представить, какие чувства охватывали того, кого призывали стать мелким сельским собственником, а вместо этого  заставляли работать в качестве «сельского пролетария» в советских или  других коллективных хозяйствах. Крестьянин думает: «Если крупное хозяйство, значит я опять батрак 

 

  

В марте 1919 г. состоялся VIII съезд  партии, который принял специальную  резолюцию «Об отношении к  среднему крестьянству». В силу того что оно имеет «сравнительно  крепкие экономические корни», а  также учитывая отсталость сельскохозяйственной техники России, среднее крестьянство «будет держаться довольно долгое время  после начала пролетарской революции». Советские работники в деревне  должны осознать, что «оно не принадлежит  к эксплуататорам, ибо не извлекает  прибыли из чужого труда». Поэтому, поощряя товарищества всякого рода и сельскохозяйственные коммуны  средних крестьян, власти «не должны допускать ни малейшего принуждения» в процессе их создания. Всякие «произвольные  реквизиции» должны беспощадно преследоваться, тяжесть налога должна ложиться «целиком на кулаков». Среднее же крестьянство должно облагаться «чрезвычайно умеренно, лишь в размере вполне посильном и не обременительном для него». 

 

Среднее крестьянство заняло традиционную крестьянскую позицию  в отношении правительственного регулирования, рассматривая его как  «наступление города на деревню». Смещение акцента ( поддержка не беднейшего, а среднего крестьянства) вновь открыло путь для развития мелкобуржуазного крестьянского капитализма. В декабре 1919 г. VII Всероссийский съезд Советов принял жесткую резолюцию и рекомендовал перейти к политике реквизиции, требуя, чтобы у крестьян изымали излишки не только хлеба и мяса, но и «картофель и по мере необходимости также другие продукты сельского хозяйства». 

 

На VII Всероссийском съезде Советов началось бескомпромиссное наступление на совхозы. Их обвиняли в том, что они чуждаются местных  Советов, привлекают специалистов, предлагая  высокие ставки, вмешиваются в  процесс распределения земель. Директора  совхозов живут в роскоши, занимая  дома бывших землевладельцев. В некоторых  случаях изгнанные помещики фактически возвращались в свои владения под  личиной директоров совхозов: «Советские хозяйства превратились в орудия контрреволюционной агитации против Советской власти». Ленин признал, что такие злоупотребления имеют место, и отметил, что выход для совхозов заключался в том, чтобы установить тесную связь «и с окрестным крестьянством и с коммунистическими группами». Середняк все еще оставался закоренелым индивидуалистом. Летом 1920 г. на II Конгрессе Коминтерна немецкий делегат укорял Советское правительство за то, что оно поддерживает мелкое крестьянство в ущерб крупному земледелию, что сопровождается «рецидивом изжившего себя мелкобуржуазного образа мышления» и «принесением интересов пролетариата в жертву крестьянству». Ленин ответил в резкой форме, что «иначе мелкий крестьянин и не заметит разницы между тем, что было прежде, и советской диктатурой», и «если пролетарская государственная власть не будет проводить этой политики, она не сможет удержаться». Эта точка зрения была серьезным препятствием для осуществления того, что Ленин и все марксисты считали единственным путем к более эффективному земледелию. 

 

После завершения гражданской  войны осенью 1920 г. бывшие территории Российской империи оказались теперь под властью Советов. Стало совершенно ясно, что революция в преобразовании русской деревни не решила ни одной  из стоявших перед ней задач. Важные сельскохозяйственные районы стали  советскими к моменту сбора урожая 1920 г. По некоторым данным, в Сибири после разгрома Колчака скопилось  огромное количество хлеба, собранного в прошлые годы, и различными декретами  предусматривались возможные принудительные меры для изъятия этих запасов  у крестьян. Вполне естественно, что  на статистические данные о сельском хозяйстве в период военного коммунизма нельзя полагаться. Получить хотя бы приблизительные  данные из деревни было невозможно. У крестьян были все основания  для сокрытия информации о производстве сельскохозяйственной продукции и  запасах. Анализ и сопоставление  получаемых сообщений оставляли  желать лучшего. Властям предоставлялись  противоречивые цифры, и не всегда было ясно, к каким районам они относятся. Однако с оговорками можно в общих  чертах нарисовать статистическую картину  сельского хозяйства России накануне нэпа.