Исторические условия возникновения христианства

Исторические  условия возникновения христианства 

   Первым, кто строго научно поставил вопрос об исторических условиях происхождения христианства, как уже говорилось был Ф. Энгельс. Он указал на то, что основным и важнейшим условием происхождения христианства было образование Римской империи. Создание мировой монархии подготовило почву для нивелированного культа. Римское завоевание знаменовало собой крушение отдельных государств. Его деспотический, насильственный режим, порабощение провинций, тяжелые поборы, всеобщее бесправие — все это привело к появлению чувства апатии и деморализации в широких массах, не только у рабов, но и у свободного населения, в особенности у населения провинций.

   Неудачные восстания рабов, неудачные попытки  восстаний покоренных Римом народов должны были усилить и обострить это настроение всеобщей апатии, деморализации и растерянности. Крушение попыток вооруженного сопротивления в отдельных странах, неудачи рабских восстаний должны были порождать в угнетенных массах настроение отчаяния, безнадежности своего положения.

   Ф. Энгельс подчеркивал, что это  настроение отчаяния и растерянности  охватывало разные классы, все слои общества, которые одинаково не видели выхода из создавшегося положения. «...Всякое сопротивление отдельных мелких племен или городов гигантской римской мировой державе было безнадежно. Где же был выход, где было спасение для порабощенных, угнетенных и впавших в нищету - выход, общий для всех этих различных групп людей с чуждыми или даже противоположными друг другу интересами?..

   Такой выход нашелся,— говорит Ф. Энгельс.—  Но не в этом мире».

   Не  видя возможности получить спасение и избавление от гнета на земле, люди неизбежно вынуждены были искать спасения и избавления на небе.

   Но  почему понадобилась новая религия, почему нельзя было найти утешение в старых религиях?

   Старые  религии были, как указывает Энгельс, племенными и национальными религиями «которые выросли из общественных и политических условий каждого народа и срослись с ними». Эти религии сами по себе не могли выйти из своих национальных границ. Кроме того, разрушение тех государств, где сложились эти религии, подорвало их основу. Нужна была более гибкая религия, которая бы не была связана с узконациональными условиями и которая могла бы удовлетворить запросы разноплеменной массы обездоленного населения Римской империи.  

Попытки создания интернациональной религии 

     Сами  правители Римской империи делали некоторые попытки создать такую наднациональную мировую религию. Была, например, сделана совершенно непригодная попытка введения официального общеимперского культа: независимо от множества разных местных культов римское правительство пыталось ввести обязательный для всех провинций империи культ гения императора, культ богини Ромы -покровительницы города Рима и культ Юпитера Капитолийского. Но такие казенные культы не могли ни в какой степени удовлетворить потребности в утешении, охватившей широкие массы угнетенных.

   Некоторые религиозные учения могли с большим  успехом претендовать на влияние в массах верующих. Как раз в эпоху образования Римской империи получили широкое распространение некоторые восточные культы, которые до известной степени приближались по своему характеру к мировым культам. В западной половине империи распространился культ Исиды. Ее поклонников было немало и в Риме и в провинциях. Широкое распространение, особенно в римской армии, получил культ иранского Митры. И все же ни одна из этих религий не сделалась в полном смысле мировой религией, не получила мирового господства, как это стало с христианством.

   Ф. Энгельс указывает на одно существенное обстоятельство, которое мешало этим религиям сделаться мировыми. Каждая из религий древности имела сложную обрядность, смысл которой состоял в создании искусственных перегородок между людьми. Люди разных религий не могли вместе ни есть, ни пить, ни общаться. «Это отделение человека от человека было одной из основных причин гибели Древнего Востока», — говорит Энгельс. На роль мировой религии могла претендовать только такая религия, которая отказалась бы от этих обрядов, от возведения перегородок между людьми. Нужна была такая религия, которая могла бы не разъединить, а объединить широкие массы разноплеменного и разноязычного населения Римской империи.

   Потребность в религиозном утешении, в новой религии ощущалась прежде всего рабами и угнетенными. Ни одна из религий Древнего мира не могла дать рабам, угнетенным массам религиозного утешения; все они были государственными и аристократическими по своему характеру. Правда, существовали и народные культы, но и они были не для рабов, и каждый из них был тесно связан с местными национальными условиями. Для рабов и деклассированных групп населения, оторванных от своей племенной среды, от своего народа, старые национальные религии уже не подходили.

   Советские историки отмечают следующий очень важный факт: кризис рабовладельческого строя породил новые тенденции в общественном сознании. Наряду со старой аристократической идеологией, третировавшей бедность, рабство, физический труд как нечто низменное и презренное, уже в эпоху ранней империи появляются принципиально иные представления: уважительное отношение к «маленькому человеку» с его скромными потребностями и интересами, в том числе к рабу и его человеческому достоинству. Этот новый взгляд отражен и в эпитафиях и других надписях, и в литературных произведениях, сатирах Марциала и Ювенала, и в философии стоиков.

   Ф. Энгельс указывает на то, что первоначальное христианство было религией рабов и угнетенных: «...оно выступало сначала как религия рабов и вольноотпущенников, бедняков и бесправных, покоренных или рассеянных Римом народов». 

 Иудейское христианство 

 Первоначальной  почвой, на которой возникла эта новая религия, было иудейское сектантство. В иудаизме и в самой Палестине и в диаспоре в I—II вв. существовал целый ряд сект; некоторые из них представляли собой вероучения, основанные на ожидании пришествия мессии - спасителя. Для евреев, которые больше, чем какой-либо другой на род, испытали бедствия иноземного владычества  - греко - сирийского и римского,— это ожидание мессии сделалось краеугольным камнем религии, в особенности для некоторых сект. 

   Если  некоторые течения еврейской  религии, например зелоты, понимали мессию как героя-воителя, который с мечом  в руках освободит народ от римского ига (а эта надежда особенно обострилась в эпоху первой Иудейской войны и во время второго иудейского восстания), то крушение этих восстаний, первого и второго, должно было дать перевес другому направлению: тому, которое состояло в ожидании духовного мессии, духовного избавителя. Таково было учение ессеев, живших монашескими общинами в уединенных местностях Палестины. Они вели аскетическую жизнь, проповедовали безбрачие, общность имущества, не допускали рабства; мессию они понимали как «наставника справедливости». В остальном ессеи строго придерживались иудаистских предписаний.

   Гораздо менее известна секта назореев, которая, видимо, всего ближе стояла к зарождающемуся христианству. Назореями издавна назывались у евреев люди, посвятившие себя на время или на всю жизнь богу; они не стригли волос, не пили вина, не прикасались к умершим и пр. Таким назореем изображен в евангелиях и Иисус. Слова «назорей», «назарянин» часто употребляются в евангелиях как прозвище Иисуса. Предполагают, что и сама легенда о происхождении его из г. Назарета была сочинена позже для объяснения этого его имени. Последователей его тоже нередко называли назореями: так, например, апостола Павла обвиняли как «представителя Назорейской ереси». В Коране последователи Иисуса Христа именуются постоянно «назарянами». Можно думать, что так и называлась первоначально секта последователей Христа.

   Впрочем, сами себя они называли чаще просто «верующие», «братья», «призванные» и т. п. Христианами их вначале называли только их противники, и это звучало как одиозная кличка. Лишь примерно со второй половины II в. слово «христиане» становится и самоназванием приверженцев новой веры. На это очень интересное обстоятельство обратил впервые внимание академик Р. Ю. Виппер.

   Можно и точнее установить социальную и этническую почву происхождения христианства. Местом его возникновения была не еврейская Палестина, а еврейская диаспора. Это видно из христианской литературы, которая написана не в Палестине и ясно обнаруживает, что авторы ее были плохо знакомы с положением дел в Палестине. В диаспоре среди евреев, знакомых с греческой философией и с культами языческих народов, именно и могла сложиться та почва, на которой возможно было прорвать рамки национальной ограниченности еврейской религии и превратить ее в религию наднациональную.

   Ссылаясь  на верную мысль Бруно Бауэра, Ф. Энгельс указывает, что «отцом христианства» был еврейский философ Филон Александрийский, который был глубоко проникнут идеями поздней греческой философии. Он совмещал в себе черты еврейского национального духа и чисто греческой классической образованности. Библейские рассказы о сотворении человека, о грехопадении и пр. Филон толковал как аллегории. Он придерживался иудейского, строго монотеистического учения о боге, но в то же время допускал существование священного посредника между богом и материальным миром -божественного Логоса (Слова): это была характерная идея греческой идеалистической философии. Божественный Логос, сын божий, и сделался центральным образом христианства - Иисусом Христом.

   Что христианство возникло как одна из иудейских сект, лучше всего видно  вот из такого факта: первый памятник христианства--Апокалипсис--насквозь проникнут духом воинственного иудаизма и резко отличается от всей позднейшей христианской литературы. Там нет еще основных христианских догматов: нет троичности бога, нет духа святого, а самое главное, нет позднейшей христианской этики - проповеди терпения, смирения, прощения. Наоборот, как говорит Энгельс, это сочинение пронизано духом «здоровой и честной мести», ненависти к насильникам и угнетателям еврейского народа. В нем господствуют «боевой дух и уверенность в победе». Автор Апокалипсиса, как подчеркивает Энгельс, даже и не представляет себе, что он «нечто иное, чем иудей». В Апокалипсисе нет совершенно черт космополитизма, которые характерны для позднейшей христианской литературы.

   В позднейшем христианстве сохранилось  много еврейских элементов: личность основателя христианства Иисуса Христа, который изображается как еврей; место действия евангельских событий — еврейская страна Палестина; все действующие лица евангелий — евреи; Библия — еврейская священная книга - включена в состав христианского канона как боговдохновенная; еврейский бог Яхве адаптирован христианством под именем бога-отца; основные догматы еврейской религии, представление о создании богом мира и человека включены в состав христианского вероучения; отдельные еврейские обряды вошли в состав христианского культа — прежде всего пасха. Некоторые чисто иудаистские обряды в течение долгого времени удерживались в христианских общинах, в том числе празднование субботы и обрезание, которое считалось вначале обязательным для христиан и лишь постепенно вышло из употребления. 

Неиудейские элементы в христианстве 

Таким образом, на первой стадии своего развития христианство было лишь одной из иудейских, в самом прямом смысле слова, сект. Но уже к концу I в. в христианские общины вливаются элементы нееврейского происхождения. Притоку их содействовало то обстоятельство, что в самих языческих культах также складывались течения, приближающиеся к духу мессиа-нистских сект иудаизма. Восточные культы знали образы богов-спасителей, почитание которых имело широкое распространение, особенно среди угнетенных классов. Мы знаем о многочисленных культах божеств-спасителей в Египте, Вавилоне, Сирии, позже в Греции. Таковы Осирис, Таммуз, Адонис, Аттис, Дионис. Они были и богами природы и олицетворениями духа растительности, но в сознании трудящихся масс они пользовались особым почитанием в качестве таких богов, к которым можно обращаться с просьбами о спасений. Этим они особенно дороги были городской бедноте, для которой первоначальные земледельческие функции богов не представляли никакого интереса; на это вполне правильно указал марксистский историк Арчибальд Робертсон.

   В эпоху разложения античных и восточных  государств там развивались религиозные  мистерии, таинства, которые представляли зачатки религий, перераставших  племенные и национальные рамки. Мистерии представляли собой религиозные  общины, объединенные не национальной или племенной принадлежностью, а вероисповеданием, добровольным включением в данное религиозное сообщество.

   Очень важно, что мистерии были связаны  с представлениями о загробной жизни. Участие в них как бы обеспечивало лучшую участь в загробном мире. Это было не что иное, как учение о спасении души. Наличие подобных культов на почве эллинизма благоприятствовало распространению того мессианизма, учения о спасении, которое сложилось в иудаизме.