Буддизм. Жизнь Готамы Будды

Буддизм. Жизнь Готамы Будды

Будда принадлежал к царскому роду Шакья, правившему в небольшой области  на склонах непальских Гималаев. Столицей этой области была Капилавасту. Имя  отца Будды – Шуддходана, матери – Мая, или, как ее часто называют, Маядеви. Незадолго до рождения мальчика у Маи появилось желание повидаться со своими родителями. Когда на пути к ним, вблизи селения Лумбини, недалеко от Капилавасту, она хотела отломить сук от высокого дерева, ее постигли роды. Мальчик получил имя Сиддхартха.  
 
Ветвь рода Шакья, из которой происходил Будда, носила название Гаутама, вследствии чего Будда назывался своими современниками “шраман Гаутама” (“аскет Гаутама”). “Будда” означает “Просветленный”, “Пробужденный”, это – церковное имя, полученное Сиддхартхой от своих приверженцев. Мать Будды, Мая, умерла через семь дней после рождения мальчика, и он был воспитан сестрою своей матери Махапраджапати, которую Шуддходана позже взял себе в жены, и от которой имел двух детей, мальчика и девочку.  
 
Сиддхартха был очень нежным ребенком и воспитывался по-княжески. Одежды его были из тончайшего льна, денно и нощно над ним держали белые зонтики для защиты от холода и зноя, от пыли, травы и росы. Во дворце в его распоряжении имелись пруды, покрытые цветами лотоса, и, смотря по сезону, он жил в летнем, осеннем и зимнем дворцах. Четыре месяца дождливого времени он проводил в осеннем дворце, где его услаждала невидимая музыка. Ему готовились изысканные кушанья из риса и мяса. В остальном воспитание его, как можно предполагать, не отличалось от воспитания молодых аристократов. Правда более поздние тексты говорят, что отец Будды, Шуддходана, из-за чрезмерной любви к сыну очень запустил его воспитание, не упражнял его даже во владении оружием, так что Сиддхартха мог получить руку девушки, избранной им себе в жены, только после экзаменов, обязательных для детей кшатриев. 
 
Женился Сиддхартха рано. У него родился сын, получивший имя Рахулы. Имени жены Будды древние тексты не сообщают, в них она всегда называется Рахуламата, “мать Рахулы”. Позднейшие южные канонические тексты на языке пали называют ее Бхаддакачча, северные санскритские тексты – Яшодхара. Будде исполнилось 29 лет, когда его перестала устраивать жизнь, которую он вел. Он оставил свои дворцы, жену, ребенка и пошел странствовать по миру. О причинах такого шага древние тексты приводят слова самого Будды: “И мне, жившему в таком благосостоянии и бывшему столь изнеженным, пришла мысль: незнающий, обыкновенный человек, подчиненный влиянию возраста, когда он, не будучи еще старым, видит дряхлого старика, чувствует себя не по себе, испытывает смущение, отвращение, прилагая видимое им к самому себе. И вот, когда я взвесил все это, у меня исчезла вся радость юности”. То же говориться затем о болезни и смерти, с тем только различием, что следует заключение: “У меня... исчезла вся радость здоровья” и “У меня... исчезла вся радость жизни”. Это стоит в связи с учением Будды, что существует три вида невежества (авидья): невежество вследствии молодости, вследствии здоровья, вследствии жизни, – человек забывает, что он стареет, в любой момент может заболеть и обязательно должен умереть. 
 
Уже в древнейшей части южного канона встречается такой рассказ. вятой Асита увидал при посещении неба, что боги находятся в большой жадости. На его вопрос о причине, ему было сказано, что в земле Шакья, деревне Лумбини, родился мальчик, который сделается Буддой. Услышав это, Асита отправился с неба к Шуддходане и попросил показать ему мальчика. Когда он увидел его сияющим как огонь, он взял его к себе на руки и славословил его, как высочайшего из живых существ. Но после этого он заплакал. На вопрос Шуддходаны, не угрожает ли мальчику болезнь, Асита отвечал отрицательно и сказал, что плачет он потому, что умрет ранее того, как мальчик сделается Буддой.  
 
На празднике наречения Будды именем появились восемь брахманов, которые подтвердили, что ребенок станет Буддой. Шуддходана не мог однако помириться с мыслью, что его сын сделается монахом. Когда в ответ на свои вопросы он услышал, что его сын будет побужден к переходу в духовное звание видом старика, больного и умершего, он издал строгий приказ наблюдать за тем, чтобы его сын не мог увидеть ни одного из этих явлений. В то время, как по древним текстам решение Будды отречься от мира возникло из его внутренних устремлений, более поздние тексты приписывают это богам, которые побудили его к этому. Когда принц поехал раз кататься в парке, боги послали ему вестника, который явился в виде дряхлого, беззубого, седого, согбенного, трясущегося старика, шедшего опираясь на палку.

Когда принц  узнал от своего возницы, что старость есть удел всех людей, он вернулся домой  опечаленным. Шуддходана удвоил стражу и усилил свои предписания, но не смог помешать тому, чтобы боги таким  же образом не показали принцу человека, одержимого проказой, затем мертвого и, наконец, прилично одетого, скромного  монаха. Вернувшись во дворец, принц  лег на свою постель. Тогда к нему явились красивые танцовщицы, чтобы  увеселять его пением и пляской. Но принц уже был закален против соблазнов, отвернулся и заснул. Увидев, что их искусство напрасно, танцовщицы также вскоре расположились ко сну  в дворцовых покоях.  
 
Ночью принц проснулся и увидал спящих танцовщиц. Инструменты выпали из их рук, слюна текла у них изо рта, руки и ноги стали вялыми от усталости, одни скрежетали зубами, другие храпели, некоторые говорили во сне, а иные лежали с открытым ртом. Тогда отвращение к чувственным наслаждениям у принца еще более усилилось. Спальня, походившая в своем роскошном убранстве на жилища богов, показалась ему кладбищем с безобразными трупами, и он решил в тот же день покинуть родной дом.  
 
Когда он вошел в спальню своей супруги, чтобы проститься с сыном, он увидел, что она спит на покрытом цветами ложе, положив руку на голову младенца. Тогда он подумал: “Если я отведу руку принцессы, чтобы взять дитя, она проснется, и это будет препятствием к моему отъезду. Я вернусь и увижу сына, когда достигну освобождения”. И с этими словами он удалился. 
 
Когда будущий Будда, получив отвращение от мирских наслаждений, оставил родину и привычные отношения, он стал искать прежде всего наставников, которые могли бы ему указать путь к спасению. Сперва он направился к Алара Каламе, потом к Уддака Рамапутте. Но их шраманские доктрины не удовлетворили его. Оба они были последователями йогической практики и исповедывали философию санкхья, основанную Капилой.  
 
Главное различие между системами йоги и санкхьи, имеющими почти все основные положения сходными, заключается в том, что йога ставит на первый план технику созерцания и строгий аскетизм, тогда как санкхья выставляет исключительно теорию правильного познания. С заимствованными из йоги возрениями стоят в связи и ближайшие шаги, сделанные Буддой, после того, как он расстался со своими учителями. Он шел безостановочно по землям Магадхи, пока не достиг местечка Урувелы на реке Найраньджана, нынешней Будда Гая, к югу от Патны. Красивое, мирное место настолько привлекло его, что он решил там остаться. В лесах Урувелы он подверг себя, по преданию, тяжкому самоистязанию, но оно не принесло ему желанного просветления. 
 
Тогда он пошел еще дальше, и совершенно отказался от пищи, удерживал дыхание и концентрировал внимание на одной точке. Пять шраман, пришедших в изумление от его выносливости, держались неподалеку, чтобы сделаться его учениками, если на него найдет просветление. Но несмотря на аскезу и созерцание, о которых сообщают подробно древние и позднейшие тексты, просветление не приходило. Когда однажды, погруженный в размышления, ходил он медленно взад и вперед, силы оставили его и он упал. Пять шраман подумали, что он умер. Но он снова пришел в себя и понял тогда, что крайняя аскеза не может привести к правильному познанию. Поэтому он снова принял пищу, чтобы укрепить свое совершенно ослабевшее тело. Тогда шраманы покинули его и ушли в Бенарес.  
 
Он остался снова один. Наконец, по прошествии семи лет напрасного искания и борьбы с собой, в одну ночь, когда он сидел под смоковницей, на него нашло желанное просветление. Он переходил от одной ступени познания к другой, постиг ложные пути переселения душ под тяжестью кармы, причины страданий в мире и путь, ведущий к уничтожению страданий. В эту ночь Сиддхартха превратился в Будду, стал “Пробужденным”, достиг освобождения от страстей и тем самым от дальнейших перерождений. О времени после просветления мы имеем связный рассказ из древнего текста Винаяпитаки, где сообщается, что святой, ставший Буддой, сидел семь дней подряд с поджатыми под себя ногами под деревом, ставшим впоследствии предметом почитания буддистов, “наслаждаясь блаженством спасения”. Ночью, по прошествии семи дней, он повторил трижды в своем уме весь ряд сцепления причин и следствий, приводящих к перерождениям и страданиям рожденных в этом мире. После этого он оставил место под “деревом познания” и перешел к “дереву пастуха коз”, и там пробыл еще семь дней. Один, несомненно позднейший, но все-таки довольно старый источник, Махапариниббанасутта, вставляет сюда историю искушения Будды Марой, буддистским дьяволом. Мара потребовал от Будды, чтобы он перешел в Нирвану, т.е. умер просветленным, что Будда отклонил, поскольку он должен сначала набрать учеников и распространить свое учение.

По позднейшему  южному преданию Будда уже ранее  два раза подвергался искушению. Когда он оставил родной город, в  котором вырос и обзавелся семьей, перед ним явился Мара и стал склонять его к возвращению, открыв ему, что через семь дней он получит владычество над землей. Когда Будда отверг предложение, Мара сказал: “С этого дня всегда, когда ты обо мне подумаешь, я буду возбуждать в тебе чувственные, гневные и жестокие мысли”, и с этого момента он выжидал всякого случая, следуя за Буддой, как его тень. Когда Будда пребывал в лесах Урувелы, обессиленный самоистязанием и голодом, к нему подступил искуситель, говоря: “Ты тощ, обезображен, смерть близка к тебе. Тысяча частей твоих уже принадлежит смерти, только одна жизни. Жить лучше: живя, ты можешь творить добро”. Будда отклоняет искусителя и перечисляет девять полчищ Мары, с которыми тот нападает на человека: чувственность недовольство, голод и жажда, вожделения, леность, трусость, самомнение, лицемерие, искание славы и высокомерие. “Твои полчища, которых не могут победить люди и боги, я разобью разумом, как разбивают глиняный горшок. Я обуздаю мою мысль, укреплю мой дух и пойду из царства в царство, образуя учеников”. Тогда Мара сказал: “Семь лет я следовал за тобой, шаг за шагом, и не нашел никакого изъяна. Как ворон, напрасно кружившийся над скалой, я оставляю Гаутаму”. Печально отошел он, и струны его лютни порвались. После того, как Будда под “деревом пастуха коз” победил свои сомнения о том, должен ли он сообщать миру свое познание, и опасения, что люди не поймут его, он решается идти проповедывать.  
 
Прежде всего он подумал о своих двух учителях, но вскоре узнал, что Алара умер неделю тому назад, а Уддака накануне вечером. Тогда он вспомнил о пяти монахах, которые были около него в Урувеле и после оставили его. Он разыскал их в парке Ршипатане, вблизи Бенареса.  
 
Монахи сначала не хотели разговаривать с ним, но постепенно они расположились к нему и начали его слушать. Предание выставляет здесь Будду выступающим с первой проповедью, в которой Будда впервые “привел в движение колесо учения”, и которая высоко почитается буддистами. 
В бенаресской проповеди Будда говорил: “Две крайности есть, монахи, которым не должен потворствовать тот, кто удалился от мирской жизни. Одна – это предание себя на потворство страстям: оно низко, обыденно, пошло, неблагородно, бесцельно.  
 
Другая – это предание себя самоистязанию: оно болезненно, неблагородно, бесцельно. Не впадая в эти две крайности я нашел срединный путь, который открывает глаза и разум и ведет к успокоению, познанию и просветлению, к Нирване. Этот восьмичленный путь заключается в правильных вере, решимости, слове, деле, жизни, воле, размышлении, самопогружении. Вот, монахи, истина о страдании: рождение есть страдание, старость – страдание, болезнь – страдание, смерть – страдание, соединение с нелюбимым – страдание, расставание с любимым – страдание, неполучение желаемого – страдание, пять чувств, которыми человек держится за существование, – страдание. Вот, монахи, истина о возникновении страдания; это – та жажда к жизни, которая ведет к возрождению, которая сопровождается радостью и вожделением, которая находит здесь и там свою радость, как жажда похотей, – жажда (вечной) жизни, жажда (вечной) смерти.  
 
А вот, монахи, истина об уничтожении страдания; это – полное освобождение от этой жажды, ее уничтожение, отвержение, оставление, изгнание. А вот, монахи, истина о пути, ведущем к прекращению страдания; это восьмичленный, срединный путь. “Это благородная истина о страдании”, – так, монахи, раскрылся мой глаз на эти, неведомые ранее никому понятия, так раскрылся мой разум, мое понимание, мое знание, мой взор. И покуда я не уяснил себе вполне двенадцатичленное, истинное познание и понимание этих четырех благородных истин о страдании, я не осознал еще, что я достиг высшего, совершенного познания в мире богов, Мары, Брахмы, среди всех существ, включая в них аскетов и брахманов, богов и людей. Непоколебимо спасение моего сердца; это мое последнее рождение; нет более возрождения для меня”. 
 
Пять монахов стали первыми последователями Будды. У южных буддистов их называют “группа из пяти” (паньчаваджья), а у северных – “образующие прекрасную группу” (бхадраваргьяса). Первый мирянин, который обратился к учению Будды, был молодой человек, сын богатого ремесленника. Его родители, жена и многочисленные друзья последовали его примеру, так что община быстро выросла до 60 членов. Будда немедленно послал учеников странствовать для проповеди своего учения, напутствуя их словами: “Ступайте, идите странствовать, для спасения многих людей, из сострадания к миру, на благо, спасение и радость богов и людей”.

Потом Будда направился в Урувелу и  там, по преданию, обратил в свою веру сразу тысячу брахманов, во главе  которых стояли три брата из фамилии  Кашьяпа. Перед ними Будда произнес свою вторую проповедь на горе Гаяширша: “Все, монахи, объято пламенем. Глаз; воспринимаемые предметы; духовные впечатления, вызываемые зрением; телесное соприкосновение, обусловленное  духовной работой; возникающее от того впечатление, – все объято пламенем. Истинно, говорю вам, огнем похоти, злобы, неведения, рождением, старостью, смертью, горем, печалью, болезнью, скорбью, отчаянием  воспламенено оно! Ухо и звуки  объяты пламенем, нос и запахи, язык и вкусы, тело и соприкосновения, дух и впечатления. Если, монахи, слушатель, сведущий в истине и следующий  благородной стезей, взвесит все  это, когда ему все это наскучит, то он освободиться от страстей и через  освобождение от страстей спасется. Ему  станет ясно, что перерождения закончились, святость достигнута, что он исполнил свой долг и что для него нет  более возврата в этот мир”.  
 
После Будда направился в Раджагриху, столицу Магадхи. Правивший тогда царь Бимбисара, выслушав Будду и его сторонников, обратился в его веру вместе с большим числом своих подданных и в течении всей своей жизни покровительствовал Будде и его общине. По преданию Бимбисара пригласил Будду к себе на обед, угощал его изысканнейшими блюдами, а по окончании обеда подарил ему большой парк, Велувану, “Тростниковую рощу”, и Учитель принял этот дар. Там Будда останавливался, когда посещал Раджагриху, и с этой рощей связаны многие события его жизни. В Раджагрихе Будда обрел тогда и двух учеников, занявших впоследствии первые роли после него в общине, – Шарипутру и Маудгалаяну, которые были странствующими шраманами. Слова, которые сообщил им Будда, считаются и до настоящего времени ядром учения Будды. Смысл их таков: “Татхагата (так Будда называл себя в третьем лице) познал, в чем причины форм существования, то есть всех перерождений, и как они могут быть уничтожены”.  
 
В древних текстах рассказывается далее, что в то время очень многие благородные и видные по своему общественному положению юноши примыкали к Будде и переходили в духовное сословие. 
 
На этом, к сожалению, древнее предание о жизни Будды обрывается, чтобы начаться снова незадолго до его смерти. Позднейшее предание сообщает несколько больше. Подробно сообщается, как Будда, по желанию своего отца, посетил свой родной город Капилавасту, где произошли многие чудеса и исцеления. Исторической правдой в этом рассказе может быть то, что гордившиеся своим благородным происхождением Шакьи не особенно были довольны родственником, явившимся в родной город нищим монахом. Они поначалу не оказали ему никакого почета, и никто в городе не пригласил его к обеду.  
 
Когда на следующий день он пошел со своими последователями собирать милостыню, никто не показывался и не давал пищи. Его отец обратился к нему с горькими упреками, что он срамит его, расхаживая как нищий. Будда успокоил его, и расположил Шуддходану к своему учению. Тогда Будда повидался со своей женой и сыном. Будда поручил Шарипутре принять Рахулу, которому было тогда семь лет, в свою общину, что очень не понравилось Шуддходане, который считал Рахулу своим наследником. Кроме того, Будда принял в монахи и своего сводного брата Нанду, к большому огорчению его невесты. После этого он вернулся обратно в Раджагриху.  
 
По дороге туда его община, согласно преданию, получила весьма важное приращение: были приняты в общину двоюродные братья Будды – Ананда и Девадатта, а также Ануррудха и Упали – из домашней челяди дома Шакья. Ананда, впоследствии любимый ученик Будды, повидимому, сначала пошел за ним как спутник, а в монахи поступил только на двадцатом году обучения. Предание сообщает об Ананде, что он наиважнейшее услышал и слышынное запомнил наилучшим образом. Будда всегда имел его при себе и умер на его руках. Ануррудха считается основателем буддистской философии, а Упали принял наибольшее участие в выработке церковной дисциплины. 
 
Если Ананду европейцы называли Иоаном, то Девадатту – Иудой буддизма. Девадатта предал Будду, правда к тому времени Будде было уже 70 лет. По позднейшему преданию, Девадатта завидовал Будде еще когда они были детьми. Когда же Будда отклонил его просьбу поставить его во главе общины и тем объявить его своим преемником, ненависть его выразилась открыто. В то время Аджаташатру задумал низвести с престола своего отца Бимбисару, который был в дружеских отношениях с Буддой и покровительствовал его общине и Девадатта решил воспользоваться ситуацией.

Аджаташатру достиг своей цели и заточил своего отца в башню, в которой приказал морить его голодом и жечь ступни раскаленным железом, отчего Бимбисара  вскоре и умер. Но все попытки  умертвить Будду не удались, и  Аджаташатру взял под свое покровительство  буддистскую общину, как и его  отец. Тогда Девадатта внес раскол в общину, и увел за собой 500 последователей, чем действительно повредил Будде. Девадатта старался придать большее  значение строго аскетическому направлению, он требовал, чтобы монахи находились в лесу, а не ходили по селениям, чтобы  они жили только милостыней и отклоняли  всякие приглашения, чтобы они одевались  в лохмотья, не употребляли ни мяса, ни рыбы, жили без защиты кровлей. Свидетельство  об этом тем более может считаться  историческим, что, по сообщению китайских  паломников, еще в VII веке н.э. в Индии  были монахи, следовавшие уставу Девадатты. 
 
Климат Индии полагал жизни общины одно ограничение. Около середины июня начинается дождливое время, продолжающееся до октября. Юго-западный муссон, достигающий в мае Малабарского берега (в Декане), проникает оттуда постепенно в низменность Индостана и приносит с собой страшные бури с сильными ливнями. Это время, когда обновляются и человек и природа. Высохшая почва пускает новую зелень, роскошно разрастаются в неимоверно короткое время свежие травы, леса и поля получают новую жизнь. Но когда работает природа, человек вынужден отдыхать. Почва так размягчается, что на большие расстояния невозможно ходить, купцы возвращаются с караванами по домам, замирают торговля и сообщения. Индийские поэты особенно воспевают дождливую пору, так как она вновь соединяет разлученных влюбленных. 
 
Буддистские общины были вынуждены “выдерживать дождливое время” в закрытых сараях, называвшихся вихарами, которые находились в рощах, подаренных общине. Сам Будда большей частью останавливался на дождливый сезон вблизи больших городов, в Велуване, близ Раджагрихи, или в Джетаване, “роще Джеты”, близ Шравасти, которая была даром богатейшего и наиболее щедрого из почитателей Будды, купца Анатхапиндики. В эти рощи устремлялся народ, чтобы слушать проповеди Будды и снабжать его и монахов одеждой и продовольственными припасами. До сих пор в эти дни люди собираются в буддистские монастыри, чтобы послушать поучения монахов и истории из жизни Будды. Особенно любимы в народе легенды о перерождениях Будды. Над всем этим обычно витает дух покоя и мира, и в это время буддизм как никогда заявляет себя религией покоя и мира. 
 
Однако в буддистских общинах далеко не всегда царит согласие. Еще при жизни Будды, на девятом году его учительства, когда он пребывал в Каушамби, один любимый в общине монах оказался виновным в нарушении обета и отказался открыто покаяться перед общиной в своем прегрешении, как того требует устав. Тогда противная ему партия осудила его на изгнание, а симпатизировавшие ему стали требовать отмены приговора. Напрасно старался Будда уладить спор. Обе партии обменивались ругательствами, даже дрались между собой, к соблазну мирян. Не обошлось и без оскорблений в адрес Будды.  
 
Будда, овладев собою, созвал собрание монахов и, стоя в середине, сказал стихами: “Громок шум, производимый обыкновенными людьми. Никто не считает себя глупцом, когда возникает раздор, все считают другого ниже себя”, и закончил: “Если не находится умных друзей, товарищей, которые всегда поступали бы по справедливости, никого постоянного, то следует странствовать одному, подобно царю, оставившему утраченное царство, подобно слону в слоновьем лесу. Лучше странствовать одному, с глупцами не может быть сообщества. Странствуя в одиночестве, не накопляешь кармы и остаешься без забот, как слон в слоновьем лесу”. Вслед за этим он оставил монахов и провел в одиночестве десятый дождливый сезон. Между тем взбунтовавшиеся в Каушамби монахи были усмирены мирянами, которые перестали подавать им милостыню и не оказывали никакого почтения. Монахи просили тогда у Будды прощение, которое он им и дал после того, как наложил на виновных покаяние. Факт этот, скорее всего, исторический, и говорит о том, что еще при жизни Будды и ранее отпадения Девадатты в общине случались раздоры. 
 
Любопытна история, случившаяся на одиннадцатый год учительства Будды, в брахманской деревне, где все население было занято земледельческим трудом. Была как раз пора сева, когда Будда со своей общиной пришел в эту деревню. Утром, как обычно, Будда надел свое платье, взял чашу для подаяний, плащ и пошел к месту, где проходила работа брахмана по имени Кршибхара, и стал поодаль. Увидав его стоящим в ожидании милостыни, Кршибхара сказал ему: “Я пашу и сею, и только попахав и посеяв, я ем. Ты тоже, шрамана, должен пахать и сеять, и есть только после этого”. Будда на это ответил: “Я также, брахман, пашу и сею, и ем только после этого”. Брахман возразил: “Но мы не видим у тебя, Гаутама, ни ярма, ни плуга, ни сошника, ни бича, ни волов”. Тогда Будда сказал: “Вера есть мое семя, которое я сею, самоукрощение – дождь, который его оплодотворяет, знание – мое ярмо и мой плуг, скромность – рукоятка моего плуга, разум – мое дышло, размышление – мой сошник и мой бич. Я чист телом и духом, умерен в питании; я говорю истину, чтобы искоренять плевелы заблуждения; сострадание ко всему живущему – моя запряжка; постоянное напряжение – мой рабочий скот, везущий меня в Нирвану; он идет, не оглядываясь, к месту, где больше нет страданий. Такова моя пахота, и плод ее – бессмертие; кто так пашет, освобождается от перерождений”. Тогда брахман поклонился Будде и насыпал ему риса в чашу для подаяний.