Социальные конфликты в современной России

Марина Осипова, 1094тжд(з)

Социальные конфликты в современной России.    

— Будет ли война?

— Нет, будет борьба за мир, но такая,

 что камня на камне не останется!   

 Советский анекдот

  Я очень люблю фразу: «Прежде чем говорить о графине, надо определить, что мы имеем в виду — сосуд или человека». Так говорил известный литературовед и полемист Сергей Михайлович Бонди, когда понимал, что  разногласия возникли из-за того, что оппоненты по-разному понимают одни и те же термины.

  В социологии существует множество определений для термина «социальный конфликт». Для того чтобы избежать «спора о графине»,  я попробую сразу определить, что я буду подразумевать под этим термином. Я буду рассматривать его, в самом широком смысле, как «конфликт, причиной которого являются разногласия социальных групп или личностей при различии во мнениях и взглядах».

В современной России наиболее ярким примером  социального конфликта, на мой взгляд, являются декабрьские выступления оппозиции и последовавшие за ними события. Причем, на мой взгляд, в этом случае можно увидеть не один, а два крупных социальных конфликта между разными социальными группами: «власть-оппозиция» и «поверившие  оппозиции-поддерживающие власть».

В России давно не было подобных событий. Мы не привыкли к тому, что можно действовать активно, и защищать свои интересы. Помню, как однажды я увидела репортаж, в котором показывали французских студентов, которые бастовали против того, что им повышали цену за обучение в университете. Хорошо помню картинку из сюжета – несколько тысяч студентов идут с плакатами. Я тогда еще спросила у кото-то: «Интересно, а у нас такое могло бы произойти?». Мне ответили: «Это же Россия. Здесь всем все равно».  Так многие думали до декабрьских событий. Среди молодежи очень часто велись разговоры о том, как бы уехать из страны, где  нет возможности защитить свои интересы, где все равнодушны друг к другу. 

И тут вдруг - первый митинг на Чистопрудном бульваре. По сравнению с последующими акциями на него пришло очень мало людей – несколько тысяч. По сравнению с теми митингами, которые были до этого – это был прорыв. Как писала недавно gazeta.ru: «первый протестный митинг 5 декабря 2011 года на Чистопрудном бульваре, стал самой массовой акцией в Москве со времен акций в поддержку «старого» НТВ весной 2001 года». Я помню, что  тогда, в декабре, я смотрела видеозапись с этого митинга, находясь очень далеко от Москвы, и мне очень хотелось, чтобы что-то в стране изменилось.

Потом были многочисленные митинги и акции. Это было похоже на игру в крестики-нолики. После каждого хода обязательно должен был ход оппонента. Акция в поддержку оппозиции - митинг в поддержку Путина.  Одни ловили за руку тех, кто вбрасывал бюллетени, другие  обвиняли оппозицию в том, что они фальсифицируют видеозаписи с выборов.

На фоне основного конфликта за власть, развернулась настоящая драма среди тех, кто поверил оппозиции, и тех, кто решил «сейчас все нормально, а что там эта оппозиция принесет – неизвестно». Началась настоящая травля одних другими.

Чулпан Хаматова объявила о том, что она поддерживает Путина – ее объявили сначала предательницей, а потом великомученицей, страдающей ради детей, которых может спасти ее фонд, если его будет поддерживать правительство. Ксения Собчак поддержала оппозицию – и пропала со всех каналов, где должна была вести программы, зато обнаружила у себя дома обыск. По НТВ показали «Анатомию протеста» - журналисты устроили акцию «НТВ лжет» у Останкино.  В Москве задержали несколько оппозиционеров, в Брянске подожгли офис «Единой России».

Что происходило в масштабах страны? Маленькая война. Оппоненты с обоих сторон позиционировались, как враги. И люди сплотились, потому что просто дружить с кем-то – сложно, а вот вместе воевать против кого-то – легко. Я больше придерживалась оппозиционных взглядов, но вижу, что неправильных поступков, слов и лозунгов было достаточно с обеих сторон.

  Выступая в Лужниках Владимир Путин говорил «Битва за Россию продолжается, победа будет за нами!». Мне кажется, что мало кто, аплодируя этому лозунгу, понимал, что никакого внешнего врага нет, а борьба идет между гражданами одной страны. Как можно своей левой рукой из всех сил бить правую, и быть при этом счастливым?

У оппозиции таких лозунгов тоже было предостаточно.  И это породило радикальных оппозиционеров – в основном из молодежи. Кто-то действительно стал считать, что громить офисы «Единой России», и бить таких же зеленых несознательных бойцов из «Наших» - это доблесть, и хорошее, правильное дело.

Держать нейтралитет становилось все сложнее. Потому что того, кто не объявлял, что он поддерживает тех, или других  с обоих предъявляли обвинения в равнодушии к судьбе страны. Вспомнился старый анекдот про такие ситуации: «Илья Муромец подъезжает к камню, а на нем написано: «Налево поедешь – по голове получишь, направо поедешь – по голове получишь, и прямо поедешь – по голове получишь». Илья Муромец остановился и задумался, и тут голос сверху: «Думай быстрее, а то прямо здесь получишь».

Борьба между тем развернулась нешуточная. То и дело кого-то арестовывали и кото-то разоблачали. Радость для журналистов – каждый день – новые события.

Всплыл из 90-х термин «нерукопожатные». И люди вдруг стали делиться на плохих и хороших по политическим убеждениям. Я не люблю крайности, но это почувствовала на себе. Был у меня старый знакомый – одноклассник. Мы редко встречались, но всегда при встрече улыбались друг другу, и душевно разговаривали. И тут я вдруг узнаю, что он брал деньги за то, чтобы голосовать за «Единую Россию»- он сам рассказывал нашим общим знакомым. И улыбаться мне ему расхотелось, да и встречаться почему-то тоже.

В одной моей знакомой супружеской паре жена поддерживала оппозицию, а муж - действующую власть. Смешно и глупо, но они даже серьезно ссорились, доказывая друг другу, что их политические убеждения самые верные.

А люди продолжали выходить на площади, и собираться в скверах. И радостно было от того, что много неравнодушных. И грустно, когда это превращалось в фарс. Ходить на митинги вдруг стало среди молодежи так же модно, как носить узкие джинсы и большие очки.

Для кого-то жизнь шла, как в военном положении – там посадили одного оппозиционера, там похитили другого. Для кого-то –  все шло своим чередом. Одних тщательно «отбеливали», а других мазали черной, как вакса, краской – чтобы точно было видно, кто плохой, а кто хороший. Только, кто прав, а кто виноват – все равно никто не знает.

 Недавно я познакомилась с молодым человеком, у которого русское и сирийское гражданство. Он жил в Сирии до тех пор, пока не пришел домой, и не увидел, что дома у него больше нет – в него попала бомба. Тогда он переехал в Москву к родственникам. Из его рассказа о Сирии, больше всего мне запомнились не  боевые действия, а отношения людей: «Понимаешь, мои друзья перестали разговаривать друг с другом. Люди, которые дружили с детства, теперь даже не здороваются. Они разделились на два лагеря – по тому, кто во что верит. Первые считают вторых чокнутыми радикалами, вторые первых – предателями. Я между ними - промежуточный вариант».

Именно эту ситуацию я считаю главным  социальным конфликтом. Почему? Возможно, потому что это близко коснулось меня. Во время декабрьских событий я работала в крупной региональной газете. В то время, во всех городах России планировался митинг 12 декабря. Я была одним из организаторов в своем городе на Дальнем Востоке. 11 декабря мне сказали на работе, что им звонили из местного правительства, и я не могу участвовать в митинге, если не хочу навредить своему изданию. Я уволилась в тот же день и на митинг пошла. 

Драмы в этом нет, особой гордости тоже. Как сказал однажды Бенджамин Дизраэли: «У того, кто в шестнадцать лет не был либералом, нет сердца; у того, кто не стал консерватором к шестидесяти, нет головы».

Прошло  почти полтора года, и я могу оценивать все немного объективнее, чем раньше. После этого для меня все настолько хорошо сложилось, что жаловаться несерьезно. Но в тот момент меня многие из моего окружения, и коллектива моего издания моей позиции не поняли, и не приняли – возник социальный микроконфликт, на фоне социального конфликта в масштабах страны.

Я рассказываю об этом только потому, что  я полагаю, что таких микроконфликтов были тысячи по стране. Кто-то по политическим убеждениям ссорился со старыми друзьями, кто-то – с любимым человеком, кто-то увольнялся или был уволен с работы. В этом, на мой взгляд, основная сложность социальных конфликтов – идеи и убеждения, из-за которых они разгораются, разделяют людей больше, чем что-либо другое.

В литературных произведениях, посвященных Гражданской войне в России часто встречается повторяющийся образ – отец и сын, которые не разговаривают несколько лет, потому что один  – верит в белых, а другой – в красных. Крестовые походы велись за землю, а объявлялись, как борьба за веру и верующих. История доказала, что тот,  кто может распространять свои идеи, может все остальное. Идеи – то, что правит миром. Не всегда они правильные и верные, но оценить их сразу – сложно. Как говорил Альберт Эйнштейн: «Нельзя решить проблему, находясь внутри системы, которая ее породила».

Я не знаю, как можно избежать социальных конфликтов, но я понимаю, что в любом конфликте нужно помнить, что перед тобой люди. И они, и ты могут ошибаться. Как следует действовать? Так же, как в семейных конфликтах: когда ругаешься с мужем, следует помнить, что выходила замуж за того, кого любила и с кем собиралась жить всегда.