Япония и Бразилия

        3.2 "Общественная  жизнь"

        Во второй главе  этого раздела — "Общественная жизнь" закреплялись такие гражданские права, как свобода собраний (ст. 123), свобода образования союзов и обществ (ст. 124) с предоставлением им правоспособности (т.е. прав юридического лица). При этом в предоставлении правоспособности нельзя было отказать и союзам, преследующим политические, социально-политические и религиозные цели (ст. 124). Это была принципиально новая трактовка права союзов, затрагивающая прежде всего организации рабочих, профсоюзы, которые, по Германскому гражданскому уложению 1900 г., относились к "неправоспособным обществам". Право на особое профессиональное представительство получили и чиновники (ст. 130). 

        3.3 «Религия и религиозные  общества»

        Содержание следующей  главы этого раздела — "Религия и религиозные общества" стало предметом особенно бурных дискуссий в Национальном собрании, закончившихся достижением компромисса. Закрепляя свободу совести (ст. 135), Конституция запрещала государственную церковь (ст. 137, п. 1) и государственную поддержку церкви (ст. 138, п. 1), но сохраняла за церковью статус публично-правовой корпорации, что давало ей право на денежные поступления "соответственно постановлениям земельного законодательства" (ст. 137, п. 4). 

        3.4 "Просвещение  и школа"

        "Веймарским школьным  компромиссом" определялось и содержание гл. 4 этого раздела — "Просвещение и школа", в котором закреплялась обязательность "всеобщего школьного обучения", по общему правилу, в "народной школе". К единой "народной" системе образования относилась и высшая школа, при этом "руководящим началом... для приема ребенка в определенную школу" должно было служить его призвание, дарование и склонность, а не "имущественное и общественное положение... его родителей" (ст. 145, п. 1). Для обучения детей малообеспеченных семей в средних и высших школах предусматривалось выделение специальных общественных пособий (ст. 146, п. 3). 

        3.5 "Хозяйственная  жизнь"

        Сугубо компромиссный  характер носили положения и раздела 5 — "Хозяйственная жизнь", в котором главным образом рассматривались проблемы наемного труда, отношений между предпринимателями и рабочими. Конституция возлагала на государство обязанность всемерно поддерживать развитие предпринимательства, поддерживая при этом "средний класс" (поощрять его путем законодательства "в сельском хозяйстве, промысловой и торговой деятельности" (ст. 164, п. 1)), содействовать включению "в общее хозяйственное дело" промысловых и кооперативных товариществ, обеспечивать "хозяйственную свободу отдельной личности" (ст. 151, п. 1), свободу договоров в хозяйственном обороте (ст. 152, п. 1), пресекать ростовщичество (ст. 152, п. 2) и пр.

        На государство  возлагалась особая ответственность  в деле "социализации собственности" исходя из принципиально новой ее трактовки: "Собственность обязывает. Владение ею должно быть в то же время служением общему благу" (ст. 153, п. 3). Собственность, согласно ст. 153, п. 1, "обеспечивалась Конституцией, ее принудительное отчуждение могло быть предпринято только "для общего блага" и на "законном основании". Из этого общего правила допускались, однако, исключения в соответствии с имперским законом. Так, в частности, в ст. 156 (п. 1, 2) говорилось о "возможности принудительного отчуждения без вознаграждения" и передаче в общественное управление "частных предприятий, пригодных для обобществления", о праве государства, "в случае настоятельной надобности", проводить объединение хозяйственных предприятий для общественных целей (ст. 156, п. 2). Предусмотренное ст. 156 право национализации собственности не было использовано даже в отношении капиталов Имперского банка Германии. Более того, закон 1922 г. об Имперском банке лишил канцлера его былых полномочий в отношении банка, который остался под контролем империи, но руководство им было передано полностью Совету директоров.

        В ст. 155 Конституции предусматривался особый контроль государства за распределением и пользованием землей с целью предупреждения злоупотреблений и обеспечения "каждого немца здоровым жилищем, а всех германских семей, особенно многодетных, домашним очагом и правом работы". Государство наделялось при этом правом принудительного отчуждения земли, "для удовлетворения потребности в жилищах, для содействия расселению, для сельскохозяйственной обработки" (ст. 155, п. 1). При этом "обработка и пользование почвой... землевладельца" закреплялись в Конституции в качестве его "обязанности по отношению к обществу" (ст. 155, п. 3). 

        3.6 Другие права и  обязанности немцев

        Идеи взаимной социальной зависимости и социальной ответственности  лежат в основе и других положений  этой главы. Статья 116, например, "применение умственных и физических сил на благо общества" относит к "нравственной обязанности" каждого немца. Это один из характерных примеров того, как Национальное собрание пыталось ввести этические ценности в мир экономики и политики.

        В Конституции особо  подчеркивалась обязанность империи оказывать особое покровительство "рабочей силе". Формы этого покровительства выражались в предоставлении рабочим права на свободное объединение в союзы в целях "сохранения и улучшения условий труда без всяких ограничений" (ст. 159), на коллективный договор (ст. 165, п. 1), на социальное страхование "для сохранения здоровья, работоспособности, охраны материнства", а также в случае "старости, недугов и различных жизненных случайностей..." (ст. 161, п. 1).

        В ст. 163 закреплено и право "добывать себе содержание трудом". Однако очевидная иллюзорность права на труд в условиях послевоенной Германии продиктовала соответствующее разъяснение этого права, которое было сведено к предоставлению "необходимой поддержки", то есть пособия по безработице.

        Сугубо компромиссный  характер носили и те положения этой главы, в которых предпринимались попытки интегрировать рабочие Советы, рожденные революцией, в государственную систему. В ст. 165 говорится не только о законности деятельности Советов, созданных для представительства интересов рабочих на предприятиях, в отраслях промышленности, на окружном и общеимперском уровнях, но и о создании их объединений с представительными организациями предпринимателей и "иных заинтересованных кругов населения" в форме экономических советов, которым вверялись некоторые контрольные, административные и законодательные полномочия. Имперский экономический совет, например, призван был давать заключения на социально-экономические и хозяйственно-политические законопроекты "крупного значения" до внесения их в рейхстаг правительством, имел право предлагать правительству законопроекты самостоятельно, которые должны были рассматриваться в рейхстаге даже при отказе правительства поддержать их.

        Декларативные положения  этого раздела Конституции для проведения в жизнь нуждались в конкретных социальных программах, закреплении их текущим законодательством. Но они так и остались опережающими время "теоретическими построениями, стремящимися к абсолюту", как утверждают немецкие авторы.

        Для их осуществления в Веймарской Германии не было соответствующих условий, необходимой экономической базы, должного уровня общественного сознания, а главное, политической стабильности. Более того, текущим законодательством позитивное содержание социальных положений Конституции было впоследствии значительно ограничено. Так, например, введенное в 1919 г. право рабочих на 8-часовой рабочий день было изменено законом 1920 г., допускающим 10-часовой рабочий день. Деятельность производственных советов ограничивалась сферами "содействия разработке новых методов производства", "согласования служебных инструкций" и пр. Закон от 4 февраля 1920 г. прямо запрещал им "вмешиваться в руководство производством своими самостоятельными распоряжениями" (§ 66). 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ГЛАВА 4 Почему Веймарская система защиты государства потерпела поражение?

        Как уже отмечалось в начале, Веймарская Конституция  заботилась прежде всего о защите государства. Достаточно вспомнить  догмат "сначала должно быть государство, которое могло бы защитить основные права".

        Если Веймарская конституция закрепляла существенные элементы либеральной концепции  защиты государства, возникает вопрос о том, почему республика погибла - несмотря на это или, может быть, даже из-за этого. Или, может быть, сыграли свою роль факторы, о которых либералы домартовского⁷ периода вообще еще не задумывались?

        Институциональная система на первый взгляд была не настолько  слаба, чтобы быть обреченной на крушение. Сочетанием элементов парламентской  и президентской систем правления  она напоминала существующую с 1958 года 5-ю Французскую Республику, которая до сих пор не переживала конституционных кризисов, угрожавших ее существованию. Отцы Веймарской конституции подстраховали демократически-легитимную законодательную власть еще двумя демократическими институтами, которые могли бы стать резервом в случае ее несостоятельности: это были народная инициатива и всенародный референдум, а также всенародно избираемый рейхспрезидент, располагавший широкими полномочиями на случай чрезвычайной ситуации (ст. 48 Веймарской конституции). Эта конструкция оказалась недостаточно стабильной в связи с некоторыми факторами: позиции парламента были урезаны как снизу, так и сверху. В сочетании с почти чистым пропорциональным избирательным правом и очень широким диапазоном системы политических партий это привело к возникновению нестабильного парламентского большинства и частой смене правительств, поскольку простой вотум недоверия был достаточен для свержения правительства. Поскольку рейхспрезиденты часто использовали статью 48, причем не только для отражения внешней или внутренней угрозы, но и для преодоления экономических и финансовых кризисов, соревнование парламентских сил по образцу традиционного монархического конституционализма было фактически исключено. Вследствие этого отпал стимул к нахождению компромисса между партиями. В начале 30-х годов нескончаемый "режим чрезвычайного положения" "вышел из-под контроля его участников", превратившись из стабилизирующего инструмента в средство разрушения системы. Народные инициативы и референдумы способствовали к тому же политической поляризации общества и создавали перспективное поле деятельности для демагогов. Велькер, наверное, прокомментировал бы такую конструкцию так: конституция несбалансированна, демократический элемент чрезмерно силен, равновесие властей нарушено.

        «Средства защиты, которые  оставались в распоряжении тающего  числа демократов и "разумных республиканцев", были скромными. Конституция не содержала особо защищенного нормативного ядра, все ее положения отдавались на усмотрение законодателя. Она гарантировала свободу деятельности всем политическим силам при условии, что они преследуют свои цели мирными средствами. Таким образом, защитой пользовались также легально действующие силы, стремившиеся к устранению демократического строя»⁸. Рихард Тома, один из известнейших толкователей конституции, заявлял по этому поводу в своем официальном комментарии к имперской конституции: "Конечно, демагоги могут употребить эту свободу во зло - но иначе какая это была бы свобода? С точки зрения демократизма и либерализма, из которого должно исходить толкование, невозможно считать государственным переворотом или бунтом то, чего легально захочет и о чем примет решение явное и несомненное большинство народа - даже если это перевернет основы теперешней конституции!" Ведущие толкователи конституции преклонялись перед релятивистским пониманием демократии. Демократия считалась прежде всего системой формальных правил, в соответствии с которыми существующий строй можно было бы мирным путем изменять в любом желаемом направлении. Это был сознательный отход от основ монархического административного государства с его принципом "надпартийности". Защита Веймарской республики считала всех участников политической борьбы в принципе равноправными, покуда они соблюдают ее правила и не прибегают к насильственным средствам. Применение методов административного государства считалось абсолютно нежелательным. Гитлер довел этот подход до абсурда, защищая в открытом письме рейхсканцлеру Брюнингу свое право на легальную трансформацию системы: "Вы как "государственный деятель" отказываетесь признать, что если мы легальным путем придем к власти, то тогда мы можем покончить с легальностью. Господин рейхсканцлер, основополагающий тезис демократии гласит: "Вся власть исходит от народа". Конституция определяет, каким образом концепция, идея и тем самым организация может получить от народа право на осуществление своих целей. Но в конечном счете конституцию определяет народ."

        Тоталитарные движения быстро приспособились к условиям борьбы в Веймарском государстве, где либерально-демократическая система защиты государства была направлена против пропаганды и применения насилия и не предлагала эффективных инструментов защиты от легально действовавших врагов конституции.