Энергетика Германии

Высокий уровень  социальных гарантий привел к тому, что 40% чистой прибыли немецких компаний идет на оплату труда, на отчисления в  социальные фонды, которые составляют немалую долю фонда оплаты труда. Из 100 марок чистой заработной платы, к примеру, в среднем на отчисления работодателей в социальные фонды приходится 81 марка. Стоимость рабочей силы в Германии таким образом становится самой дорогой в мире и составляет около 20,5 марок в час. Достаточно велик и уровень пособий по безработице, что способствует иждивенчеству части немцев на шее государства и стимулирует безработицу. Для поддержания системы социальных гарантий используется мощный фискальный пресс на население и компании. Уровень налогообложения в стране к концу 1990-х гг. достиг невиданных размеров. Так, если в США на налоги идет около 32% нераспределенной прибыли, в Великобритании - 45%, то в Германии эта величина достигает 65%. Высокий уровень налогообложения заставляет многие немецкие компании развивать исключительно по налоговым соображениям свою производственную базу за рубежом, а физические лица с высокими доходами предпочитают перебираться на постоянное место жительства в другие страны мира.

Высокий уровень  налогов и отсутствие программ по стимулированию иностранных инвестиций приводит к тому, что Германия не слишком привлекательна для зарубежного капитала. Высокая стоимость немецкой рабочей силы значительно снижает конкурентоспособность Германии как страны базирования производственных мощностей ТНК. Иностранные компании, по существу, лишены возможности производить в Германии и предпочитают заниматься здесь исключительно сбытом. Поэтому крайне невелика доля иностранных инвестиций и доля рабочих мест, создаваемых ими в экономике ФРГ. К примеру, в Нидерландах в общей величине вложений в экономику иностранные инвесторы составляют 35%, в Великобритании - 25%, и даже во Франции - 12%. В Германии, несмотря на утроение объема иностранных инвестиций в экономику страны за последние 10 лет до величины 58 млрд. марок в 1997 г., на долю иностранных инвестором приходится только 7,5% общей величины вложений. Наряду с незначительным притоком иностранного капитала в ФРГ наблюдается массовый отток за рубеж немецкого капитала. Немецкие ТНК выносят свою производственную базу в страны с более низким уровнем оплаты труда, а финансовые инвесторы предпочитают платить налоги на свои операции в странах с более либеральным налоговым климатом.

Незаинтересованность  иностранных инвесторов в создании высокотехнологичных производств в Германии приводит к постепенной технологической слабости страны. Германия не является мировым технологическим лидером, особенно слабы ее позиции в микроэлектронике и генной инженерии. Все это чревато потерей конкурентоспособности немецкого экспорта. Тенденция явно прослеживалась еще с начала 1980-х гг.: с 1980 по 1993 гг. доля Германии на мировом рынке продукций высоких технологий сократилась с 20,3 до 16,2%. Несомненно, что социально-рыночная экономика продолжает вредить научно-техническому развитию и сегодня. Приоритетом в государственной экономической политике являются не высокие технологии, а социальные программы, что влечет за собой потерю рынков высокотехнологичной продукции и в будущем. Даже немецкие ТНК до трети своих НИОКР осуществляют за рубежам, поскольку в Германии заниматься наукой невыгодно.

Государство, чтобы  не вызывать массовых социальных протестов  населения, продолжает субсидировать  откровенно убыточные сектора немецкой экономики. В результате Германия не только сохраняет угольную, сталелитейную, судостроительную промышленность, которые неконкурентоспособны на мировом рынке, но и тратит на такие убыточные отрасли экономики в виде прямых субсидий до трети расходов государственного бюджета. Сравнивая такую политику с селективной поддержкой государством вполне конкурентоспособных предприятий в США и Японии, следует признать полную несостоятельность Германии в решении структурных проблем промышленности.

Сохраняя высокооплачиваемые рабочие места в базовых отраслях промышленности, Германия не способна создавать новые места в наиболее прогрессивных секторах своей национальной экономики. Неслучайно, что сфера услуг в Германии, на которую приходится почти на 10% меньше создаваемого продукта, значительно проигрывает нематериальному производству других ведущих стран мира, а для отраслей немецкой инфраструктуры вплоть до недавнего времени был характерен высокий уровень цен на связь, энергию и транспорт. Из-за ограничения доступа в страну иностранных инвестиций менее конкурентоспособным становится и внутренний рынок.

Государственное регулирование, фактически, продолжает регулировать рынок так, как то предписывала кейнсианская экономика спроса. Социальное рыночное хозяйство приводит к укреплению позиций государства благоденствия, которое перераспределяет все ресурсы в экономике. Доля государственных расходов в ВВП Германии крайне высока (около 50%), а рост государственных расходов порождает проблему с дефицитом бюджета и государственным долгом.

Усложняет проблему социального рыночного хозяйства  Германии консолидация Восточных и Западных земель. В условиях кризиса социально-рыночной экономики одновременно приходится еще и решать структурные преобразования в Восточных землях, порождающие закрытие неконкурентоспособных производств, безработицу и социальную напряженность на территории бывшей ГДР. Для преодоления отсталости Восточных земель необходимы инвестиции в сумме около 2 трлн. марок, которые достаточно сложно изыскать на современном этапе. Нужно также довести уровень производительности труда на Востоке, до Западных стандартов, примерно в три раза его превышающих. Необходима приватизация и социальная политика по защите восточных немцев от последствий структурных преобразований. Все это требует от федерального правительства новых расходов, а бюджет страны все меньше справляется со своей социальной нагрузкой.

Несомненно, что  Германия в конце 1990-х гг. достигла определенного пика развития своей  социально-ориентированной экономики, которая теперь нуждается в серьезной  модернизации. Скорее всего, для продолжения  своего экономического лидерства, Германии потребуется либерализация экономики и консервативные реформы по американскому образцу. В противном случае прежняя модель развития страны становится неконкурентоспособной не только в сравнении с США, но даже и в единой Европе. Из-за слабости структурных преобразований в национальной экономике Германия с каждым разом все менее справляется со своей ролью локомотива развития Европы и ЕС. Даже слабость единой европейской валюты евро сразу же после ее появления и вплоть до первой половины 1999 г. связана в первую очередь с внутренними экономическими проблемами в Германии.

Современная макроэкономическая политика Германии

Избрание федерального канцлера Г. Шредера 27 сентября 1998 г. символизировало  “новый дух” и “другой период” развития, конец прежней эпохи консерваторов и надежды на перемены не только для немцев, но и для всех жителей Европы. Многие жители самой Германии, голосуя за Шредера, посчитали его лучшим защитником идей Л.Эрхарда и социального рынка, чем прежний канцлер Гельмут Коль. Левоориентированное правительство Шредера, как это предполагалось, должно обеспечить продолжение объединения Европы и единство Германии. Многие европейцы, помня о временах Третьего рейха, на самом деле немного опасаются объединения Германии, поэтому всем нужна не Европа под управлением Германии, а европеизированная Германия. Однако для продолжения гегемонии Германии в развитии европейского процесса единства стране предстоят серьезные внутренние преобразования.

Германии нужны  перемены в той модели социального рыночного хозяйства, которая успешно развивалась вплоть до недавнего времени, но в условиях глобализации оказывается слишком неэффективной. Интересно, что Германия в своей политике реформ ориентируется не на опыт США, а в первую очередь на опыт других стран-собратьев по ЕС. В европейском опыте современных реформ есть две альтернативы: консерватизм-“блейеризм” в Великобритании или социализм-“жоспенизм” во Франции. Шредер в своей макроэкономической политике опирается, главным образом, на опыт двух вышеназванных стран. Франция здесь служит образцом сходной с Германией модели социального рынка, а Великобритания – успешного сочетания консерватизма и лейборизма.

Сразу же придя  к власти. Шредер провозгласил программу  движения Германии к рыночной экономике, восстановления утраченных конкурентоспособных позиций страны. Шредер обещал немцам Neue Mine (Новый центр), социализм, дружественный бизнесу или капитализм с сердцем. Либерализм в экономике должен был обеспечить:

• снижение налогов  на компании;

• гибкость на рынке  труда и изменение продолжительности  рабочего дня;

• сокращение издержек на оплату труда;

• модернизацию общественного сектора экономики.

Тем не менее  консервативным, по существу, взгладам Шредера серьезно мешала позиция  бывшего министра финансов - Оскара Лафонтена, прозванного за свои левые взгляды “красным Оскаром”. Лафонтен продолжал придерживаться философии перераспределения благ в экономике и считал, что ФРГ угрожает не дефицит конкурентоспособности, а незначительный внутренний спрос, который можно поднять за счет увеличения государственных расходов. Находясь под влиянием Лафонтена, Шредер повернул свой курс с прежних центристских позиций влево. В результате в первые месяцы деятельности Шредера Германия, скорее, склонялась к прежней, лишь чуть модернизированной модели социального рынка, используя опыт Франции. Однако это не привело к улучшению экономической ситуации в стране. Способности Шредера по оздоровлению экономики и созданию новых рабочих мест были поставлены под сомнение. Фактически, его курс на продолжение социальной ориентации потерпел крах. В результате Шредер отказался от услуг “красного Оскара” и стал более консервативным.

Новый министр  финансов Ганс Эйшель подготовил программу  консервативных преобразований немецкой экономики. Основными положениями нового курса экономики Германии стали:

налоговая реформа: сокращение ставки налога на прибыль  компаний с уровня 45% до 35% в 2001 г.;

сокращение расходов федерального бюджета на 16,7 млрд. долл.;

сокращение пенсионных расходов государства и введение налоговых льгот для частных пенсионных сбережений;

создание гибкого  рынка труда, поощрение занятости  и изменение прежней системы  коллективных соглашений работников и  работодателей.

Теперь уже  на правительство Шредера большее  влияние оказывает опыт Великобритании: ведь именно премьер-министр Великобритании Т. Блэйер летом 1999 г. окончательно либерализировал рынок труда Великобритании, покончив с системой государственной поддержки на нем. Своей программой реформ в экономике Г. Эйшель по сути дела возродил консерватизм прежнего правительства Г. Коля, которому удалось несколько урезать государственный бюджет за счет приватизации.

В центр программы  оздоровления ситуации в немецкой экономике  поставлены налоговые реформы и  реформа государственных расходов. Предполагается, что сокращение уровня налогового бремени даст компаниям выигрыш в размере 6 млрд. долл., что может быть пущено на новые инвестиции частного сектора. В мае 1999 г. Г. Эйшель попросил каждое из федеральных министерств сократить на 7,4% своего бюджета, что в рамках всей экономики приведет к экономии 16,7 млрд. долл. государственных средств.

Главной же опасностью современной Германии остается проблема безработицы (около 10,2% экономически активного  населения) вследствие неконкурентоспособного, негибкого рынка труда. Действующее до сих пор трудовое законодательство ФРГ делает немецкую рабочую силу самой дорогой в мире и не поощряет трудоустройство безработных. Хотя Германия обладает высококвалифицированными трудовыми ресурсами и одним из лучших в мире уровнем образования, негибкий рынок труда является серьезным препятствием для экономического роста страны. Предприниматели из-за жесткого регулирования рынка труда не заинтересованы создавать новые рабочие места, особенно в наиболее передовых отраслях, рабочая сила, защищенная гарантиями, не заинтересована эффективно трудиться. Во многих случаях работодателям гораздо выгоднее приглашать малообразованных иностранных рабочих, чем пользоваться услугами высококвалифицированного, но дорогого немецкого персонала.

Современная программа  реформ имеет и определенные недостатки. Сокращение налоговых платежей немецких компаний всего на 6 млрд. долл. едва ли можно считать хорошим подспорьем экономическому росту, а в политике субсидий убыточным отраслям экономики при этом не было сделано сколь-либо заметных изменений. По сути дела к банкротству идет и пенсионная система страны.

Рост экспорта, отмеченный в 1998-99 гг. вследствие некоторого ослабления национальной валюты и начала экономического подъема в НИС – традиционных рынках сбыта немецкой продукции, на деле может оказать Германии медвежью услугу и заставить ее отказаться от намеченного варианта реформ. Тенденция в макроэкономической политике Германии такова, что как только начинает расти немецкий экспорт, стимулируя рост всей экономики, о реформах забывают. Позиции же немецких избирателей на выборах в Европарламент летом 1999 г. показывает, что жители Германии даже при своей традиционной оппозиции неолиберализму хотят перемен в экономике и готовы пойти на определенные жертвы.

Переход Германии от социально-ориентированной экономики  к подлинно рыночной смог бы решить главные проблемы ее национального  хозяйства. Снижение роли государства  и ориентация на рыночные механизмы, продолжение политики приватизации и дерегулирования, закрытие убыточных производств, сокращение государственного бюджета, отмена субсидий и снижение налогов помогли бы значительно оздоровить немецкую экономику, привлечь в нее зарубежные инвестиции. Если Германия вовремя не реформируется, то очень сильно рискует уступить свои пока еще крепкие позиции ближайшим конкурентам не только из числа европейских стран, Японии и США, но даже может вскоре проиграть по уровню наукоемкой продукции бурно развивающимся странам Юго-Восточной Азии.