Характер арбитражного соглашения
Принципиальная особенность арбитражного
соглашения – это его юридически
автономный, самостоятельный характер
по отношению к основному контракту,
в связи с которым у сторон
возникли разногласия. Арбитражное
соглашение обладает в каждой отдельной
сделке правовой самостоятельностью,
автономностью, поэтому его судьба и юридическая
действительность не зависят от действительности
основного контракта. Особое значение
это положение имеет, если юрисдикция
арбитража оговорена в самом тексте контракта
в виде арбитражной оговорки, то есть арбитражное
соглашение является составной частью
гражданско-правового договора. Исходя
из общих принципов теории договорных
обязательств, признание основного контракта
недействительным автоматически может
привести к признанию недействительности
любой из его частей, в том числе и арбитражной
оговорки. В таком случае стороны лишаются
самого права на независимое арбитражное
разбирательство разногласий между ними,
включая рассмотрение вопроса о действительности
контракта и вытекающих из него обязательств.
Но основополагающим принципом международного
коммерческого арбитража выступает юридическая
автономность арбитражного соглашения
и принципиальная добровольность арбитражного
разбирательства.
Сложившееся в международной
практике правило о юридической
автономности арбитражного соглашения
преодолевает указанное противоречие
и обеспечивает право участников
международной коммерческой деятельности
на арбитражную защиту их интересов.
Любое арбитражное соглашение, в том числе
и включенное в текст международного коммерческого
контракта, рассматривается недействительным
(в целом или в любой его части) не приводит
к аннулированию арбитражного соглашения,
вопросы, связанные с недействительностью
контракта. Этот принцип закреплен в большинстве
национальных законов, в международных
соглашениях, в арбитражной практике.
Международный коммерческий арбитражный
суд Российской Федерации (далее – МКАС)
придерживается практики, что действительность
арбитражного соглашения, в частности,
арбитражной оговорки, не может быть опорочена
недействительностью основного контракта.
Арбитражное соглашение представляет
собой процессуальный договор, не зависимый
от материально-правового договора. Вопрос
о действительности или недействительности
материально- правового договора не затрагивает
процессуального соглашения, которое
юридически действительно само по себе.
Практика МКАС основана на положениях
ч. 1 ст. 16 Закона РФ <<О международном
коммерческом арбитраже>> от 7 июля
1993 года. В этой статье записано, что арбитражная
оговорка, являющаяся частью договора,
должна трактоваться как соглашение, не
зависимое от других условий договора.
Решение третейского суда о ничтожности
договора не влечет за собой недействительности
арбитражной оговорки. (сноска)
Признание юридической самостоятельности
арбитражного соглашения приводит
к формированию коллизионных
норм, определяющих, по закону какого
государства должны рассматриваться
все спорные вопросы, связанные
исключительно с арбитражным соглашением.
Чаще всего применяется либо право, избранное
сторонами, либо закон существа отношения
(lex causae). В соответствии с п. 2 ст. 178 Закона
Швейцарии <<О международном частном
праве>> от 1987 года, действительность
арбитражного соглашения может определяться
по закону, который регулирует основной
договор – <<арбитражное соглашение
считается действительным, если оно соответствует
требованиям, предписываемым правом, избранным
сторонами арбитража, либо правом, регулирующим
предмет спора, и в особенности правом,
применимым к основному договору>>.
Также применяется право места проведения
арбитража (lex fori), либо закон места жительства
суперарбитра, либо закон государства
места вынесения решения (lex loci arbitri). Нью-Йоркская
конвенция <<О признании и приведении
в исполнение иностранных арбитражных
решений>> от 1958 года и Европейская
конвенция <<О внешнеторговом арбитраже>>
от 1961 года устанавливают специальные
коллизионные правила для определения
действительности арбитражного соглашения
независимо от права, применимого к основному
контракту. Это коллизионные принципы
автономии воли сторон и право места вынесения
арбитражного решения. Те же самые коллизионные
привязки закреплены и в Законе Российской
Федерации <<О международном коммерческом
арбитраже>> в части 1 пункте 1 статьи
36, в которой сказано, что недействительность
арбитражного соглашения может быть признана
по закону, которому стороны подчинили
это соглашение, а при отсутствии такого
указания – по закону государства, где
решение было вынесено. Закон Швейцарии
от 1987 года <<О международном частном
праве>> также предусматривает три
коллизионные привязки для решения вопроса
о действительности арбитражного соглашения
– автономию воли, право места проведения
арбитража. Следует привести пример. Зарегистрированное
в России ООО «Коммерческий Банк социального
развития «Якиманка» не смогло погасить
кредиторскую задолженность АО «Словенска
Консолидачна, А.С.» (г. Любляна). Согласно
договору спор был передан в Арбитражный
суд при Торгово-промышленной палате Словенской
Республики (фактически – третейский
суд). Решением от 9 января 2004 года с российского
банка было взыскано 4,3 млн евро основного
долга, 558 тыс. евро задолженности по процентам,
а также 3 тыс. словацких крон за издержки
арбитражного производства. В июне словенская
компания обратилась в Арбитражный суд
Москвы с заявлением о признании и приведении
в исполнение решения иностранного арбитражного
суда. Заявитель ссылался как на действующее
российское законодательство (Арбитражный
процессуальный кодекс Российской Федерации,
Федеральный закон «О международном коммерческом
арбитраже»), так и международные договоры
(в том числе Нью-Йоркскую конвенцию 1958
года «О признании и приведении в исполнение
иностранных арбитражных решений»). В
ходе рассмотрения дела было установлено,
что еще в августе 2003 года Арбитражный
суд Москвы объявил ООО «Коммерческий
Банк социального развития «Якиманка»
банкротом. При этом заявление о банкротстве
банка от другого кредитора – ГП «ВПО
«Зарубежнефть», поступило в суд еще в
2002 году, то есть задолго до обращения
заявителя с иском в словацкий суд. Из
этого арбитражный суд сделал вывод, что
установление размера и состава требований
к должнику относится к исключительной
компетенции российского суда, а отнюдь
не Арбитражного суда Словенской Республики.
«В соответствии с положениями, закрепленными
Нью-Йоркской конвенцией, в признании
и приведении в исполнение иностранного
арбитражного решения может быть отказано,
если компетентная власть страны найдет,
что признание и приведение в исполнение
этого решения противоречит публичному
порядку этой страны», – компетентно заключил
Арбитражный суд Москвы. Во взыскании
с ООО «Коммерческий Банк социального
развития «Якиманка» почти 5 млн евро было
отказано.
Закон Швейцарии
от 1987 года <<О международном
частном праве>> также предусматривает
три коллизионные привязки для решения
вопроса о действительности арбитражного
соглашения – автономию воли, право
места проведения арбитража.
Наличие арбитражного
соглашения порождает определенные процессуально-правовые
последствия. Арбитражное соглашение
обязательно для сторон, и они не могут
уклоняться от передачи спора в арбитраж.
Это правило исключает юрисдикцию государственного
суда по данному делу, то есть арбитражное
соглашение лишает суд его юрисдикции
(ст. 134, 135 Гражданского процессуального
кодекса Российской Федерации 2002 года
и ст. 148 Арбитражного процессуального
кодекса Российской Федерации 2002 года).
Таким образом, государственный суд не
вправе ни отменить, ни пересмотреть арбитражное
решение по существу. Если одна из сторон
в нарушение арбитражного соглашения
все же обратилось в суд, он должен либо
по собственной инициативе, либо по заявлению
ответчика отказать в приеме искового
заявления или прекратить уже начатое
производство по делу и направить стороны
в арбитраж. Эти положения закреплены
в ст. 220 Гражданского процессуального
кодекса Российской Федерации и в ст.
150 Арбитражного процессуального кодекса
Российской Федерации.
В данном случае
используется формула об отводе государственного
суда по неподсудности. Государственный
суд связан соглашением сторон о третейском
разбирательстве дела (то есть соглашением
сторон о подсудности) и о возможности
рассмотрения дела по существу. Однако
везде действует принцип эстоппеля (общепризнанный
принцип мировой судебной практики) –
стороны теряют право ссылаться на прежнее
соглашение (арбитражное соглашение),
если молчаливо соглашаются на изменении
подсудности и рассмотрение дела в государственном
суде. Этот принцип общепризнанным принципом
в сфере международных публичных правоотношений
и в Европейском частном праве. Он основан
на началах добросовестности и взаимности,
призван обеспечивать последовательность
и ответственность в действиях государственных
органов и государства в целом. В соответствии
с этим принципом государство не вправе
оспаривать ту правовую позицию по определенному
вопросу права или факта, которая выражена
в виде юридически значимого поведения
или одностороннего юридического акта
самого государства или его органов. Исключая
возможность произвольного изменения
правовой позиции государства, принцип
эстоппель обеспечивает юридическую
безопасность и соразмерность государственного
воздействия, соблюдение субъективных
прав и законных интересов граждан и корпораций.
Российские государственные арбитражные
суды при рассмотрении экономических
споров с участием иностранных лиц в полной
мере придерживаются принципа эстоппеля:
молчаливое согласие сторон на изменение
подсудности ведет к утрате права ссылаться
на арбитражное соглашение, и спор рассматривается
арбитражным (хозяйственным) судом по
существу.
Правило об отказе
в приеме и рассмотрении искового
заявления применяется и в
том случае, если стороны арбитражного
соглашения обратились с иском в
арбитраж, но не в тот, компетенция которого
была согласована в контракте. Например,
арбитражная оговорка была сделана в пользу
МКАС РФ, а истец обратился в арбитражный
суд г. Москвы. В такой ситуации Арбитражный
суд г. Москвы должен признать себя некомпетентным
и отказать в приеме искового заявления.
Однако на практике российские государственные
арбитражные суды не всегда принимают
во внимание волю сторон, выраженную в
арбитражном соглашении, и принимают к
рассмотрению дела, которые им подсудны
в соответствии с условиями договора.
Ст. 148 Арбитражного процессуального кодекса
Российской Федерации прямо устанавливает,
что государственный арбитражный суд
оставляет иск без рассмотрения, если:
- имеется соглашение
участвующих в деле лиц о
передаче данного спора в третейский
суд, если любая из сторон, возражая против
рассмотрения дела в государственном
арбитражном суде, не позднее своего первого
заявления по существу спора заявит ходатайство
о передаче спора на рассмотрение третейского
суда;
- стороны заключили
соглашение о передаче спора на разрешение
третейского суда во время судебного разбирательства
до принятия судебного акта, которым заканчивается
рассмотрение дела по существу, и если
любая из сторон заявит возражение в отношении
рассмотрения дела в арбитражном суде.
Проблема соотношения арбитражного
соглашения и юрисдикции государственных
судов затрагивается в международных
договорах и национальном законодательстве.
Нью-Йоркская конвенция 1958 года <<
О признании и приведении в
исполнение иностранных арбитражных
решений>> закрепляет принцип, согласно
которому суд при наличии арбитражного
соглашения должен направить стороны
в арбитраж, но только в следующих случаях:
иск касается вопросов, по поводу которых
стороны заключили арбитражное соглашение;
любая сторона ходатайствует об арбитражном
рассмотрении спора; у суда нет оснований
признать арбитражное соглашении недействительным,
утратившим силу или неисполнимым. Европейская
конвенция 1961 года формулирует правило
об отводе государственного суда по неподсудности:
отвод государственного суда по неподсудности,
основанный на наличии арбитражного соглашения
и заявленный в государственном суде одной
из сторон арбитражного соглашения, должен
быть заявлен под угрозой утраты права
на отвод за пропуском срока до или в момент
представления первого возражения по
существу иска, в зависимости от того,
рассматривает ли закон страны суда такой
отвод как вопрос материального или процессуального
права. Типовой закон ЮНСИТРАЛ <<О международном
коммерческом арбитраже>> от 1985 года
содержит существенное дополнение – решение
судом всех этих вопросов никак не препятствует
арбитражу начинать арбитражное разбирательство,
продолжать и заканчивать его, выносить
решение по существу спора. Таким образом,
суд, в которой подан иск по вопросу, являющемуся
предметом арбитражного соглашения, должен
по своей инициативе или по просьбе любой
стороны, представленной не позднее предъявления
ее производство по делу и направить стороны
в арбитраж, если нет оснований полагать,
что арбитражное соглашение имеет порок.
В случае предъявления иска в суд арбитражное
разбирательство тем не менее может быть
начато, продолжено или закончено, в арбитражное
решение вынесено, пока спор о подсудности
разрешается судом. Государственный суд
связан арбитражным соглашением, инициированным
сторонами, по вопросам подсудности данного
спора и возможности рассмотрения дела
по существу. В российской доктрине высказывается
практически единая точка зрения: если
имеется соглашение о передаче спора на
рассмотрение третейского суда и если
одна из сторон обратилась с иском в государственный
суд, а ответчик до своего первого заявления
по существу спора не возразил против
этого, то государственный суд (как общей
юрисдикции, так и арбитражный) имеет право
и обязан рассматривать этот спор. Если
же ответчик до своего первого заявления
по существу спора ссылается на арбитражное
соглашение, заключенное в законной форме
и являющееся действительным, то государственный
суд должен оставить иск без рассмотрения.(ссылка)
Форма арбитражного соглашения
Довольно
обстоятельно в Законе РФ от
7 июля 1993 года <<О международном коммерческом
арбитраже>> в ч. 2 ст. 7 изложены требования
к форме арбитражного соглашения. Оно
должно быть заключено в письменной форме.
Это требование сформулировано в виде
императивной нормы, нарушение которой
влечет за собой недействительность соглашения.
Как указано в Законе, арбитражное соглашение
считается заключенным в письменной форме
не только, если оно содержится в одном
документе, подписанном сторонами. Оно
считается таковым еще в двух случаях:
- если оно
заключено путем обмена письмами, сообщениями
по телетайпу, телеграфу или с использованием
иных средств электросвязи, обеспечивающих
фиксацию такого сообщения;
- если оно
заключено путем обмена исковым
заявлением и ответом на иск,
в котором одна сторона утверждает
о наличии соглашения, а другая против
этого не возражает.
Арбитражное соглашение
должно быть составлено таким образом,
чтобы его форма соответствовала
требованиям, установленным законодателем
в месте проведения арбитражного
разбирательства. Соблюдение формы
арбитражного разбирательства является
одним из важнейших условий признания
его действительным.
Вопросы, касающиеся
формы арбитражного соглашения, не
оставлены без внимания и в
основных международных конвенциях,
регулирующих вопросы внешнеэкономического
арбитража. В соответствии с Нью-Йоркской
конвенцией <<О признании и приведении
в исполнение иностранных арбитражных
решений>> от 1958 года признаются только
письменные арбитражные соглашения. Термин
<<письменное соглашение>> подразумевает
арбитражную оговорку, включенную в контракт,
или арбитражное соглашение, подписанное
сторонами, либо содержащееся в обмене
письмами и телеграммами. Европейская
Конвенция <<О внешнеторговом арбитраже>>
от 1961г.(далее – Европейская конвенция),
в отличие от Нью-Йоркской конвенции <<О
признании и приведении в исполнение иностранных
арбитражных решений>> от 1958 (далее
– Нью-Йоркская конвенция), допускает
заключение арбитражного соглашения в
устной форме. Данная коллизия положений
конвенций не должна становиться причиной
затруднений при определении действительности
арбитражного соглашения, если страной
проведения арбитражного разбирательства
является государство – участник обеих
конвенций. Исходя из того, что Европейская
конвенция была заключена позже Нью-йоркской,
и целью ее подписания как следует из преамбулы
конвенции было желание <<содействовать
развитию европейской торговли путем
устранения, по мере возможности, некоторых
затруднений в функционировании внешнеторгового
арбитража>>, нормы Европейской Конвенции
превалируют над нормами Нью-йоркской
конвенции в регулировании отношений
между контрагентами государств, каждая
из которых является участником обеих
конвенций. Например, в суде ФРГ рассматривалось
дело по спору между западногерманской
фирмой и австрийской корпорацией. Одна
из сторон оспаривала арбитражное соглашение,
содержащееся в письме, направленном австрийской
корпорацией западногерманской фирме,
но не подтвержденным последним в письменной
форме. В связи c тем, что ФРГ и Австрия
являются участниками и Нью-йоркской и
Европейской конвенций, перед судом встал
вопрос, положения какой конвенции следует
применять для разрешения данного спора.
Суд пришел к выводу руководствоваться
нормами Европейской конвенции, основываясь
на том, что она была заключена позже Нью-Йоркской
конвенции и ее нормы превалируют. В соответствии
со ст. 1 Европейской конвенции и на основании
того, что согласно нормам права ФРГ сторона,
не заявившая возражений сразу после
получения предложения заключить арбитражное
соглашение, считается связанной этим
соглашением, суд признал данное арбитражное
соглашение действительным.1