Осип Мандельштам: труды и жизнь

МАНДЕЛЬШТАМ Осип Эмильевич [1891—] — поэт; один из главных деятелей акмеизма. Родился в купеческой семье, окончил Петербургский университет. Творчество Мандельштама представляет собой художественное выражение сознания крупной буржуазии в эпоху между двумя революциями. Среди акмеистов Мандельштам занимает особое место. Ахматова дала образцы лирики буржуазного ущерба. У Гумилёва наиболее ярко выражены наступательно-хищнические тенденции русского империализма, но поднимающаяся новая волна рабочей революции в 1912—1914, а больше всего Октябрь 1917, окрасили это выражение чувством исторической обречённости. Мандельштам же выразил преимущественно страх своего класса перед какими бы то ни было социальными переменами, утверждение неподвижности бытия. Для поэзии Мандельштама характерна тяга к классическим образцам, велеречивая строгость, культ исторических мотивов (древний императорский Рим, Эллада, Палестина) и в то же время полный индиферентизм к современности. Даже ультрасовременный теннис осмысливается Мандельштамом через «аттические» образы. Вневременность своей поэзии Мандельштам подчеркнуто декларирует: «Никогда ничей я не был современник». Для миросозерцания Мандельштама характерен крайний фатализм и холод внутреннего равнодушия ко всему происходящему. Действительность воспринимается им лишь с точки зрения иллюзорной неподвижности её форм. Вещь как данность — одна из излюбленных его эстетических категорий. Закономерна тяга Мандельштама к законченно-уравновешенным образам, заимствованным из мира архитектурных и скульптурных представлений; они по своей неподвижной природе наиболее соответствуют «чистому покою», которого так упорно ищет Мандельштам. Любовь Мандельштама к полновесным и полнозвучным словам кладёт на всю его поэзию отпечаток художественного лаконизма. Классические метры Мандельштама, лишь в исключительных случаях нарушаемые ипостасами, служат средством ритмического выделения отдельных слов, приобретающих таким образом известную самодовлеющую ценность. Эту же функцию в его стиле несут полнозвучные точные рифмы.

Искусство понимается Мандельштамом как «ценности  незыблемая скала над скучными ошибками веков». Крайний буржуазный индивидуализм  поэта развёрнут в ряде основных мотивов творчества. «Подлинное» искусство осознаётся Мандельштамом как самоудовлетворённое одиночество. Предчувствие социальной катастрофы в предреволюционном творчестве Мандельштама выразилось в мотивах смертной скорби, в ощущении мира «болезненного и странного», от которого автор тщательно отгораживается стеной равнодушия, фатализма.

Октябрьская революция не произвела никаких  сдвигов в поэтическом творчестве Мандельштама. Попрежнему для его  стихов продолжает быть характерным  классический холод исторических образов. Огромная сила инерции, сохранявшая сознание Мандельштама нарочито отгороженным от процессов, происходящих в действительности, — дала поэту возможность вплоть до 1925 сохранить позицию абсолютного социального индиферентизма, этой специфической формы буржуазной вражды к социалистической революции. Для этого периода чрезвычайно характерно большое стихотворение «Нашедший подкову» [1923], где декларирован принцип инерции как «извечной» категории. Новизна происходящего подчёркнуто отрицается: «Всё было встарь, всё повторится снова, / И сладок нам лишь узнаванья миг». В этой формуле нашло себе законченное выражение идеалистическое существо творческого метода Мандельштама, для которого всякая внешняя перемена осознаётся как обновлённое «узнавание» неизменно существующего. Классовая логика этой творческой концепции сводится к довольно распространённому среди буржуазных идеологов и художников «приёму» отрицания реальности перемен, вызванных Октябрём. Это лишь чрезвычайно «сублимированное» и зашифрованное идеологическое увековечение капитализма и его культуры. Однако пооктябрьская действительность, фаталистически «приемлемая» Мандельштамом как неизбежность, начинает всё же вызывать в поэте враждебные реакции: «Разбит твой позвоночник, мой прекрасный, жалкий век». Наконец приходит и горькое признание своего социального умирания — «время срезает меня».

1925 знаменует  для Мандельштама переход к  прозе, долее сохранять в неприкосновенности  иллюзорный мир классической гармонии стиха было для него невозможно. «Шум времени» — сборник воспоминаний о 90-х гг. прошлого столетия, о 1905, о Феодосии времени врангельщины. В нём Мандельштам с большой любовью повествует о либерально-буржуазной интеллигенции, отчётливо сознавая задним числом ничтожность и бесперспективность её путей. «Мальчики тысяча девятьсот пятого года шли в революцию с тем же чувством, с каким Николенька Ростов шёл в гусары, — то был вопрос влюблённости и чести». Лирическая повесть «Египетская марка» [1928] знаменует окончательно распад художественной системы Мандельштама. Уход в бредовой иррационализм сочетается с вульгаризаторским снижением старых классических образов. Например образ разорённого буржуа-рантье развёртывается как миф о старце Пергаменте, «стригущем купоны». Мотив боязни революции сочетается с признанием полного своего краха: «Всё уменьшается, всё тает. И Гёте тает. Небольшой нам отпущен срок». «Странно подумать, что наша жизнь — это повесть без фабулы и героя, сделанная из пустоты и стекла, из горячего лепета одних отступлений, из петербургского инфлуенцного бреда».

Кроме стихов и прозы у Мандельштама есть книжка статей о поэзии, написанных в духе импрессионистического идеализма. Перу Мандельштама принадлежит статья «Утро акмеизма» — один из значительнейших теоретических манифестов школы (еженедельник «Сирена», Воронеж, 30/I—1919). В ней Мандельштам декларирует высшую по сравнению с бытием «действительность искусства». Одновременно акмеизм характеризуется здесь как «обуянный духом строительства», провозглашается «реальность материала» искусства, отрицается символистская «надземность» его, провозглашается культ средневековья, где была «благородная смесь рассудочности и мистики и ощущение мира как живого равновесия». Всё это ещё раз указывает на буржуазный и контрреволюционный характер акмеизма, школы воинствующего буржуазного искусства в канун пролетарской революции.