Смеховая культура

7-8 октября 2011 г. в Челябинске  прошла международная научная  конференция «Смеховая культура в России XVIII-XX вв. (Междисциплинарные подходы, проблемы, перспективы)», организованная членами Челябинского отделения РОИИ и сотрудниками Центра культурно-исторических исследований Южно-Уральского государственного университета в сотрудничестве с Франко-российским Центром гуманитарных и общественных наук в Москве.

Обращение к теме смеховой культуры было вызвано в первую очередь  очевидным дисбалансом в изучении данного объекта (или вернее множества  объектов, на которые распадается  смеховая культура), сложившимся в  гуманитарном знании. Смех, юмор, сатира, карнавал заслуженно занимают почетное место в философской, филологической отраслях, психологии и психоанализе. Однако философские, социальные и психологические концепции смеха чаще всего отличаются высокой степенью абстрагирования и, как следствие, аисторичностью, что создает иллюзию универсальности смеховых культур и препятствует их историзации и исследованию их эволюции во времени. Историки, со своей стороны, пока не могут похвастаться серьезной рефлексией на тему смеха и комического. «Профильные» исторические исследования смеха стали появляться сравнительно недавно. К сожалению, они нередко проходят мимо солидного теоретического капитала, накопленного гуманитарным и социальным знанием, преимущественно ограничиваясь характером «case studies» или рассмотрением смеховой культуры и веселья как компонентов параллельного феномена «праздничной культуры».

По замыслу организаторов, конференция  должна была способствовать привлечению  внимания гуманитариев, и в первую очередь историков, к возможностям и методам использования междисциплинарных  подходов в изучении исторических аспектов феноменов смеха и смеховой культуры. Одновременно она должна была показать, что изучение такой «тонкой» материи  как смех может оказать неоценимую услугу историку - например, в выявлении  механизмов властвования, в исследовании формирования и функционирования неформальных и ситуативных групп, эмоциональных  и визуальных режимов, наконец - степени  свободы в обществе.

Научный форум в Челябинске собрал представителей различных отраслей гуманитарного знания (философов, филологов, историков и искусствоведов). «География»  конференции включила в себя  исследователей из России, Франции, Швейцарии и Германии[1]. Три тематических блока, в рамках которых проходила работа конференции, отразили проблематику и цели научного форума. В первом тематическом блоке конференции - «Смех и смеховая культура как теоретико-философская проблема и коммуникативная практика» - были представлены доклады философов о методологических вопросах исследования смеховой культуры (В. Сыров, Томск) и специфики смеха и стыда в условиях российской несвободы (Л. Карасев, Москва); филологов - о месте пародии в работах М. Бахтина и исследовательницы гендера Д. Батлер (А. Цинк, Базель) и официальных тактиках нейтрализации классических смеховых текстов в России XVIII - ХХ вв. (М. Загидуллина, Челябинск); историков - о трудностях понимания русскими путешественниками XVIII - XIX вв. английского юмора (А. Соколов, Ярославль) и о специфике смеха в сталинском СССР как «внизу» (Г. Риттершпорн, Париж), так и «наверху» (В. Невежин, Москва).

Идеи, высказанные участниками  первого блока, вызвали оживленную дискуссию, в центре которой стояли вопрос о реальной или мнимой «экзотичности» темы смеха, проблема «нормализации» исследования смеховой культуры и ее проявлений. Обсуждение методологических вопросов вывело собравшихся на сюжет о  «включенности» исследователя в  процесс изучения, в частности, в  аспекте выявления смешного и  комического для исторических акторов и отделения его от смешного для исследователя. Оживленный обмен мнениями вызвал вопрос о познавательных возможностях бахтинской концепции карнавала для изучения юмора в межвоенном СССР.

Доклады второго тематического  блока были посвящены проблеме репрезентации  смеха. На суд слушателей были представлены исследования, в которых тематизировались эмоциональные «производные» смеха и комического - радость, оптимизм, веселье,  переживаемые в танце советского самодеятельного ансамбля (И. Нарский, Челябинск), в «декорациях» сталинской городской архитектуры (Е. Конышева, Челябинск) или исключительно имитируемые (как считает автор) на детских праздниках (Л. Лейтнер, Тюбинген).  Два материала, посвященные смеху в киноискусстве были посвящены различным эстетическим концепциям смешного и судьбе этих концепций при столкновении с властными и идеологическими интересами. О. Бессмертная (Москва) показала это, обратившись к знаменитой советской кинокомедии «Веселые ребята», а В. Познер (Париж) - к российским кинокомедиям первых двух десятилетий ХХ века, продолжавшим традиции французского кинематографа.  В центре внимания Ю. Хмелевской (Челябинск) оказалась ирония  - не только как стилевой прием выражения смешного, но и как средство, позволяющее выявить способы и формы маркирования «Иной» реальности и Инаковости в целом, как способ адаптации к чужой национальной и идеологической среде. Поставленные докладчиками вопросы раскрывались через институциональную перспективу и через призму актеров. В исследованиях отчетливо прослеживались конструируемый и конструирующий характер социальной реальности и эмоциональных (в данном случае радостных и смеховых) режимов. В одних случаях радость, ирония, смех выступали как стратегии адаптации к экстремальной ситуации, способ преодоления страха и возвращения к нормальности. В других приемы организации пространства и инсценирования служили цели создания эмоционального сообщества, его идентичности.

Обсуждение репрезентологического измерения смеха во втором тематическом блоке вылилось в оживленную дискуссию о проблеме наличия/отсутствия специфики советской смеховой культуры. Тема «советскости» в смехе - выраженной ли во властном дискурсе о смехе, эстетических приемах репрезентации комического или в механизмах политического контроля за процессом создания, потребления и проявления радости - остается, по мнению участников конференции, ключевым и пока недостаточно разработанным аспектом. Деконструкция элементов смеховой культуры, позволяющих «идентифицировать» специфические для авторитарного режима приемы производства смеха и «сверху», и «снизу», открывает дополнительные возможности для понимания феномена советского как такового.

Третий тематический блок - «Смех  как средство контроля, сопротивления  и приспособления» - оказался в значительной степени «во власти» исследователей карикатуры. Особенности использования  смешного и комического властными  механизмами рассматривались на примере советской карикатуры в  журнале «Крокодил» (А. Голубев, Москва) и карикатуры в различных изданиях, выходивших в Магнитогорске в межвоенный период (Н. Чернова, Н. Макарова, А. Макаров, Магнитогорск). Тему взаимоотношений смеха и власти на примере переплетения смеха и насилия во властных практиках эпохи сталинизма продолжил Т. Шиллинг (Берлин). Истокам и особенностям иронии и сатиры в советской драматургии на тему польской кампании 1939 г. был посвящен доклад В. Токарева  (Магнитогорск). Функции смеха как адаптирующего социального механизма были представлены в материалах А. Сальниковой (Казань) и А. Фокина (Челябинск), а А. Регамэ (Париж) обратилась к проблеме «работы» смеха в сфере межэтнических отношений.

Обсуждение представленных в тематическом блоке докладов выявило ряд вопросов, представляющихся участникам конференции  особенно важными при работе над  проблематикой смеха и комического. Трудности, связанные с выявлением «присутствия» изучаемого объекта  в источниках и его «идентификации»  именно как смешного, вызвали живой  обмен мнениями по вопросу критики  и достоверности источников, методов  работы с ними. Неднозначную реакцию аудитории вызвало предложение тематизировать вопрос об этичности смеха в контексте исторических исследований. Сложность поднятой конференцией проблематики подтвердила дискуссия о том, над чем смеются разные люди в разные исторические эпохи. Вопрос о влиянии гендера, этноса, идеологии, социального статуса и социальной роли, а также других социальных и культурных измерений человеческого сообщества на рецепцию шуток и юмора, механизмы восприятия смешного оказался одним из ключевых вопросов дискуссии.

Конференция завершилась итоговым обсуждением и подведением первых итогов. Встреча исследователей, которых  собрала вместе еще недавно необычная  тема, показала, что сегодня историческое изучение смеха и смеховой культуры сталкивается с множеством проблем. Неразработанность категориального аппарата и слабое владение методологическими подходами смежных дисциплин сочетаются с характерным для современного состояния исторической науки сверхчувствительным отношением к проблеме верифицируемости исторического знания. Сложность изучаемого объекта, связанного с самыми тонкими и трудноуловимыми психологическими и эмоциональными аспектами человеческого бытия, многократно увеличивает риск авторского вмешательства, опасность «реконструкции», а не деконструкции исторических явлений, чрезмерного доверия к видимым проявлениям и осовременивания материала. 

Замкнутость исторического цеха на письменных источниках и пока еще  медленно идущий процесс подключения  к историческим исследованиям источников, более традиционных для других гуманитарных дисциплин (например, визуальных и аудио-источников), создают проблемы при изучении ключевых для темы смеха связок «смех и  эмоции», «смех и телесность», «смех  и гендер» и др.

Трудности подбора и оценки репрезентативного  материала косвенным образом  влияют на выбор исторических эпох, приводят к концентрации на ближайших, «примыкающих» к авторской современности  периодах, чей «смех» кажется более  понятным.

И вместе с этим, существует осознание  того, что более глубокий анализ смеха как одной из культурных практик человечества невозможен без  углубления ретроспективы, смелых и  даже рискованных сравнений, как  внутри- так и кросс-культурных.

Другой

Как одна из особенностей человеческой природы и человеческой деятельности, осмысление смеха и  комического давно и прочно заняло место в философской традиции, начало которой было положено античными  авторами (Аристотелем, Платоном и Цицероном), продолжено философами эпохи Нового времени (Р.Декарт, Б.Спиноза, Т.Гоббс, Дж. Локк., И.Кант, Ф.Шеллинг, Ф.Шлегель, Г.Гегель, А.Шопенгауэр и др.), а в ХХ в., выйдя за пределы философии, распространилось на смежные сферы гуманитарного знания – социологию, психологию и этнологию, эстетику, филологию и культурологию, создав, таким образом, обширное междисциплинарное поле. В современных исследованиях уже хрестоматийными стали ссылки на работы А. Бергсона, который в начале ХХ в. одним из первых подчеркнул социальный и групповой характер смеха,

выведя его за пределы категорий чистой эстетики. Значительный вклад в концептуализацию феномена смеха в различных гуманитарных дисциплинах был внесен психологами  и психоаналитиками, предложившими  различные «функциональные» интерпретации  смеха как социального явления (З.Фрейд, М.Истмен, М.Чойси и др.). Общепризнанными на сегодняшний день являются также социологические объяснительные схемы, которые рассматривают смех и комическое как инструмент формирования сплоченности/дифференциации в группе, механизм самоидентификации и способ реализации социального конфликта/примирения. Однако с исторической точки зрения эти преимущественно универсалистские концепции социологии и психологии представляются недостаточно продуктивными.

Во второй половине ХХ в. важные дополнения в теоретический  «каркас» осмысления исторических аспектов смеха были предложены в трудах Н. Элиаса о «процессе цивилизации» и эволюции отношения к комическому как части этого процесса; русской семиотической школы (Ю.Лотмана, Б.Успенского), философа Л.В.Карасева, фольклориста В. Проппа и, конечно же, М.Бахтина, чья работа о смеховой культуре эпохи Рабле явилась настоящим прорывом, а предложенная им концепция «народной смеховой культуры» получила международное признание и надолго определила вектор исследований в этой области. Проблематизируя бахтинскую интерпретацию «всепобеждающего народного смеха» как протестного позитива, разрушающего действительность несвободы, А.Я. Гуревич указывает на неразрывную связь смеха и страха в смеховой культуре, и что пародия, гротеск, осмеяние являют собой не отрицание официальной картины мира, но ее оборотную сторону, подтверждающую и утверждающую свою противоположность, способствующую консолидации и складыванию новых традиций. Эта гипотеза представляется плодотворной и для изучения более поздних смеховых культур, в том числе и российской эпохи Нового времени, Модерна и современности. В этот период представления о смешном и комическом и способы их медиализации, с одной стороны, стали меняться гораздо быстрее, а с другой – активно политизироваться, подстраиваясь к нуждам усложняющегося общества.

В целом, участь смеха  и комического среди объектов изучения двойственна. В настоящее  время смех, юмор, сатира, карикатура заслуженно занимают почетное положение  в гуманитарном цехе, образуют важное поле исследования эмоций, телесности, визуальных и вербальных образов, языка  и повседневности, коммуникативного поведения и его национальных особенностей. О заметном росте интереса к смеховым культурам свидетельствуют организационное оформление научных национальных и международных научных обществ, избравших смех объектом изучения (Парижское общество по изучению комизма и смеха CORHUM, Международное общество по изучению юмора ISHS) и проводимые в последнее десятилетие тематические конференции и семинары. Однако, вопреки очевидной принадлежности феноменов смеха и комического к органичным объектам сотрудничества различных наук, в междисциплинарных усилиях, нацеленных на изучение смеховой культуры, имеется заметный дисбаланс. Философские, социальные и психологические концепции смеха зачастую отличаются абстрактной аисторичностью, что создает иллюзию универсальности смеховых культур и препятствует их историзации и исследованию их эволюции во времени.

Историки, в свою очередь, нередко впадают в другую крайность. Несмотря на то, что первые пожелания о написании «истории смеха» были высказаны еще в XIX в., «профильные» исторические исследования смеха появились сравнительно недавно, встречаются редко и, как правило, проходят мимо солидного теоретического капитала, накопленного гуманитарным и социальным знанием, преимущественно ограничиваясь характером «case studies» или рассмотрением смеховой культуры и веселья как компонентов параллельного феномена «праздничной культуры». Между тем, не подлежит сомнению, что эффективное исследование смеховых культур как коммуникативных и культурных практик, выполняющих важные функции в жизнедеятельности общества, предполагает проверку теоретических построений на конкретно-историческом материале, требуя в свою очередь от историков овладения концептуальным инструментарием других гуманитарных и социальных наук. Конференция планируется как шаг именно в этом направлении, основывающийся преимущественно на российско-советском материале.

В историческом контексте  Российской империи, СССР и постсоветского периода представляется особенно актуальным вопрос о том, как реагировала  многообразная российская «смеховая  реальность» на головокружительные исторические перемены – от петровских реформ до распада СССР и какое  обратное воздействие она оказывала  на исторические и политические процессы? Как при этом менялся ландшафт «смеховых культур» и «веселья», их функции и формы? При помощи какого инструментария можно это  выявить и интерпретировать? Какие  новые перспективы открывает  исследование исторических аспектов смеха  для понимания действий социальных групп, отдельных индивидов и  механизмов власти в тоталитарных и  пост-тоталитарных обществах?