Творчество Энди Уорхала

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ  И КУЛЬТУРЫ РБ

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВ

Энди Уорхал

Выполнила

Студентка 3 курса, ФЗО, МСКС

Анастасия Малашук

МИНСК 2011

Общий обзор творчества.

 6 августа 1928 года в Питтсбурге, в семье словацких иммигрантов родился мальчик по имени Андрей Вархола. Приняв однажды участие в детском конкурсе "Стань художником на миллион долларов", юный мечтатель не выиграл ни цента. Свои миллионы он заработал позже, когда превратился в Энди Уорхола.

Нередко можно услышать, будто Уорхол своими произведениями критиковал общество потребления и даже над ним издевался. Пожалуй, некоторая двусмысленность в его работах действительно присутствует, но не стоит придавать ей чрезмерного значения. Современной цивилизацией художник откровенно восхищался и свои суждения на сей счет декларировал неоднократно. Да и вообще американский поп-арт никогда всерьез не служил инструментом для исправления нравов. Энди Уорхол, Том Вессельман, Джеймс Розенквист, Рой Лихтенштейн и другие апологеты стиля брались играть с массовой культурой, чтобы найти новые стандарты красоты. Прежние кумиры, абстрактные импрессионисты, успели утомить публику своей непрошибаемой угрюмостью. Хотелось свежих веяний и возврата к фигуративности. Дерзкие молодые авторы быстро сообразили что к чему и начали целенаправленно превращать искусство в шоу. Лидером движения был признан Энди Уорхол, которого называли Pope of Pop - "Папа попа". Папа - в смысле, понтифик. Хотя на статус более или менее внятной "религии" поп-арт никогда не претендовал - за отсутствием идеалов. Приведем характерную цитату из высказываний юбиляра: "Поп-арт - это один из способов любить вещи". Какие уж тут идеалы...

Иногда Уорхола представляют глубоким философом, во многом переменившим отношение человечества к окружающей действительности. Однако связного кодекса идей он так и не создал, несмотря на обильное литературное наследие. Обратившись, скажем, к его книге "Философия Энди Уорхола: от А до Б и обратно", вы обнаружите ряд причудливых афоризмов вперемешку с нудными мемуарами и бесконечным копанием в собственном эго. В исповедальности автору не откажешь, как и в своеобразном чувстве юмора, но при чем тут философия? Тезис о "пятнадцати минутах славы для каждого" лишь звучал революционно, сама же мысль выглядела самоочевидной в начале эры телевизионных шоу. Между прочим, Уорхол всерьез мечтал о персональной программе на телевидении и готов был ради этого бросить карьеру художника. Может, и кокетничал, однако выбор цели говорит за себя. Вполне логично было бы осваивать все новые и новые способы манипулирования массовым сознанием. Уорхола, наверное, нельзя назвать закоренелым циником - скорее игроком, поймавшим фарт. В какой-то момент он обнаружил, что любые его придумки вызывают ажиотаж, и экспериментировал уже почти безбоязненно. А ведь начинал с беспрекословного подчинения воле заказчиков и следования законам потребительской рекламы.

Молодой художник покорял  Нью-Йорк планомерно и выверенно. Днем сновал по редакциям модных журналов и рекламным агентствам в поисках заработка - и быстро выбился в ведущие иллюстраторы (рисовал Уорхол стремительно, качественно и с учетом всех пожеланий). А вечерами примыкал к элитной гомосексуальной тусовке и постепенно научился использовать ее обширные возможности. Краткий период финансовой нужды был преодолен - наставало время для реализации амбиций. Вполне вероятно, они вызрели еще в детстве, когда болезненный мальчик из пролетарского Питтсбурга рисовал комиксы и коллекционировал фотографии кинозвезд. Впоследствии Уорхол на голубом глазу утверждал, что появился на свет в Голливуде, причем называл совсем другую дату и даже год рождения. Для его нового публичного имиджа реальная предыстория не годилась (при этом, правда, он не забыл выписать к себе в Нью-Йорк престарелую маму, с которой долго жил под одной крышей).

Новый имидж состоял в  том, чтобы выглядеть чародеем. Уорхол заимствовал свои образы из рекламной индустрии или из масс-медиа - то есть оперировал знаками, которые были легко узнаваемы и даже навязли на зубах. Самые знаменитые его портреты - вроде иконных Мэрилин Монро, Жаклин Кеннеди, Элвиса Пресли или Мао Цзэдуна - выполнены в технике фотошелкографии. Иначе говоря, художник отталкивался не от собственного видения моделей, а от растиражированных газетных ликов. Он лишь пользовался результатами стихийного "кастинга". Еще решительнее этот принцип воплощался в сериях с массовыми брендами - вспомнить хотя бы бесчисленные варианты с банками супов "Кэмпбелл" или бутылками кока-колы. Магическим образом клишированные лица и образцы ширпотреба превращались в произведения искусства - респектабельного и дорогостоящего. Публика поначалу оторопела, а потом случился бум. Свою американскую мечту Андрей Вархола сумел сделать явью.

Пожалуй, одинаково неправы  как те, кто именует Уорхола величайшим художественным гением ХХ столетия, так и причисляющие его к разряду шарлатанов. В ранних работах Энди присутствовало ощутимое пластическое дарование. Кто знает, занимайся он и дальше традиционным ремеслом, наверное, мог бы стать большим художником без всяких натяжек. Но он предпочел быть креативным директором при самом себе, что и принесло ему головокружительный успех. Впрочем, версия о шарлатанстве тоже не проходит. Уорхол никого не обманывал. Потребители получали ровно то, чего желали, и за те деньги, которые готовы были платить. Самого художника этот процесс немало забавлял. Хорошо знакомый с Уорхолом писатель Трумэн Капоте называл его "сфинксом без загадки". Хотя какая-то загадка, наверное, все же была - скорее, из области социальной психологии...

О жизни  Энди Уорхола.

Окончив школу, Энди потратил все сбережения семьи на то, чтобы  оплатить учебу на факультете дизайна  Калифорнийского технического университета. В это престижное заведение в  основном поступали дети из богатых  семей; на занятия они приезжали  в лимузинах, а Энди ходил в  заляпанном краской свитере и  большей частью отмалчивался. Не без  помощи любящей мамы, которая в  шутку дразнила его носатиком, Энди был твердо убежден, что уродливее его нет никого на белом свете. "Он походил на интеллигентного белого кролика", - вспоминал один из сокурсников. На фоне золотой молодежи Энди выглядел довольно жалко и, прекрасно это понимая, предпочитал держаться в стороне: причин комплексовать у него было предостаточно. Зато у чудаковатого Уорхола имелось несомненное преимущество: он был очень талантлив, и это скоро признали абсолютно все. Теперь над бедным молчуном никто не смеялся, напротив - его жалели. Задания по словесности за Энди делали сердобольные сокурсницы (он говорил с жутким акцентом, постоянно сбиваясь на уличный сленг, и не мог связать двух слов на бумаге), а сочувствующие профессора боролись за то, чтобы талантливого студента не выгнали из университета: вместо классических моделей он рисовал ковыряющих в носу детишек или нищих. Некоторым преподавателям казалось, что его художества - просто попытка шокировать окружающих, но для Уорхола такой выбор тем был естественным: пока однокурсники развлекались на модных вечеринках, Энди торговал леденцами на рынке и, улучив минутку, делал наброски. Если занятия графикой, живописью для большинства студентов были лишь способом получить престижное образование, то для Уорхола же - единственной возможностью вырваться: за спиной маячила серая жизнь бедных кварталов. Его рисунки резко выделялись среди других работ - в них были напор, энергия, они дышали жизнью.

Никто и не догадывался, какие  честолюбивые желания владеют душой "интеллигентного кролика". А  он между тем непременно хотел  стать богатым и знаменитым. Путь к славе был один: покорить Нью-Йорк - безумный город, центр артистической жизни и модных галерей, в котором каждый может стать звездой. На каникулах Энди уже приезжал в Нью-Йорк и провел своеобразную разведку боем: друзья познакомили его с сотрудниками нескольких модных журналов, он показал свои наброски и сумел их заинтересовать.

Теперь же Уорхол снял дешевую студию за $ 8 в месяц и принялся за работу. Он обходил редакции и нью-йоркские рекламные агентства, демонстрировал свое портфолио и вскоре получил первый заказ от обувной фирмы. Энди использовал золотой цвет, получилось вызывающе и сексуально, а главное - эта реклама запомнилась, и продажи резко пошли вверх. Другая работа, признанная впоследствии рекламой года, изображала юношу, вкалывающего себе шприц в предплечье. Несмотря на скандальность сюжета, заказчики - владельцы радиостанции - остались довольны: повысился рейтинг их передач о проблемах молодежи. У застенчивого юноши обнаружилось ценное качество: он лучше других улавливал веяния времени и преобразовывал их в рекламные образы.

Энди работал как одержимый, а в редкие минуты отдыха писал  восторженные письма голливудским знаменитостям, умоляя их прислать что-нибудь из личных вещей или хотя бы черкнуть пару строк. Он не завидовал их успеху, не пытался извлечь какую-то выгоду: это было то детское чувство преклонения  перед звездами, с которым маленький  Андек вырезал фотографии известных певцов и актеров и вешал их над кроватью. Их блеск слепил Энди до самой смерти. Его приятельница Бианка Джаггер рассказывала, как однажды на приеме в Белом доме Уорхол, тогда уже всемирно известный художник, наклонившись к ней, прошептал: "Видишь? Нет, ты видишь? Рядом со мной сидят Стинг и Элтон Джон! Я не могу в это поверить!"

Работа в рекламе требовала  искусства общения: надо было уговаривать  заказчиков, ходить на модные вечеринки. Тут-то и открылось еще одно удивительное свойство Энди: он притягивал к себе людей как магнит. Вряд ли его  внешний вид мог расположить  к задушевным беседам: нервные, всегда поджатые губы, седой парик (Энди рано облысел, и у него имелась целая  коллекция разнообразных париков  и накладок), непроницаемые черные очки и дорогие костюмы, которые  он специально заляпывал краской, чтобы  создать образ рассеянного гения. Этот образ - оторванного от жизни  художника, который интересуется только творчеством и поэтому у него нет ни сил, ни желания следить за своим гардеробом, - помог ему еще в колледже, и Энди скрупулезно воссоздал его, рассчитывая на тот же эффект.

И не ошибся. Экстравагантный  имидж только играл ему на руку: Уорхол очаровывал всех. К тому же у него обнаружилось весьма своеобразное чувство юмора. Язвительные реплики, брошенные тонким бесцветным голосом, выдавали человека, который на все смотрит по-своему. Словом, истинного художника.

Уорхол был просто создан для ночной жизни. С детства он страдал бессонницей и либо работал до рассвета в студии, либо пропадал в ночных клубах. "Знаете такие растения, которые растут в темноте? - говорили его приятели. - Белесые, но очень стойкие и по-своему красивые? Вот и Энди такой же". Он действительно очень редко появлялся на солнце, всегда под зонтиком и в темных очках: нежная кожа быстро обгорала. Много лет спустя Энди снимет свою версию "Дракулы": бледный одинокий вампир, потерянный в большом городе и ныряющий в постель с первым лучом солнца - точная копия самого Уорхола.

Он появлялся на любой  вечеринке, куда только мог попасть. Энди был прирожденным тусовщиком и позже признавался: "Если бы в Нью-Йорке устроили торжественное открытие сортира, я пришел бы туда первым". Помимо собственно развлечений он преследовал и еще одну, вполне конкретную цель: как можно больше засветиться на публике, раскрутить свое имя как торговую марку. И за много лет преуспел в этом как никто: Уорхола называли гением промоушна.

Кстати, первый урок саморекламы  дал ему не кто-нибудь, а Сальвадор  Дали. Мэтр получил заказ на оформление витрины салона красоты в Нью-Йорке. В качестве элемента декора он решил  выставить в окне второго этажа  большую железную ванну, которую  рабочие благополучно уронили вниз. Ванна чуть не прибила случайного зеваку, Дали попал за решетку (правда, ненадолго), а результатом разразившегося скандала стало то, что выставка Дали, проходившая в это время  в Нью-Йорке, отлично продалась.

Очень скоро Энди стал самым  высокооплачиваемым рекламщиком Нью-Йорка, выполняя заказы для всех модных журналов, от "Вог" до "Харпер'с Базар".

Однако вечный ярлык рекламщика вовсе не устраивал Энди: всемирной  славы на этой ниве не заработаешь. Реклама - искусство анонимное, тебя знают только коллеги по цеху. А  вокруг Уорхола бурлила богемная жизнь, устраивались шокирующие перфомансы. Искусство стремительно теряло налет серьезности: зарождался поп-арт - направление, стиравшее грань между "высоким" и "массовым". Теперь живописным объектом могло стать что угодно: газетные вырезки, кричащая реклама, герои мультиков... Уорхол внимательно присматривался к поп-арту: новое искусство напоминало ему собственные детские опыты, а экспериментов он никогда не боялся. Впрочем, его первые работы, не связанные с рекламой, имели довольно скромный успех. Уорхол и сам чувствовал - не то, не то. Целыми днями он искал новый поворот, прием, метод: клал свеженаписанные холсты на тротуар, чтобы остались отпечатки следов прохожих, пробовал новые сочетания цветов, даже мочился на свои картины. Встречая знакомых, Энди беспрерывно жаловался: ничего не выходит, нужны новые ходы. Идею, которая принесла ему долгожданную славу, он купил у своей приятельницы за $ 50. "Что ты больше всего любишь? - спросила та Уорхола и сама ответила: - Деньги. Вот и нарисуй доллар. Смысл в том, чтобы взять что-нибудь простое и всем известное - тот же доллар или консервную банку с супом", - продолжила она, уже складывая купюру. Уорхол улыбнулся: долгие годы томатный суп из консервов был его единственной пищей.

Монументальные полотна  с банкой томатного супа "Кэмпбелл" стали визитной карточкой Уорхола и превратили его в звезду. "Он дал нам почувствовать, что даже в самой ничтожной и обыденной безделке сокрыт великий смысл. Его банки полны поэзии, они обнажают суть вещей", - писал нью-йоркский критик Патерсон Симс. Газеты захлебывались от превосходных степеней. Успех пришел неожиданно, и, читая восторженные рецензии критиков, Уорхол не верил своим глазам. Но критики не унимались, а цены на картины Энди стремительно поползли вверх. Он понял, что наконец действительно стал знаменитым. Мир оказался таким наивным! Люди готовы объявить банку дешевого супа музейным сокровищем, а незатейливую идею ценой $ 50 - гениальным художественным прорывом. В общем, все в жизни гораздо проще, чем он предполагал. Нынешний триумф казался Энди заслуженным реваншем за нищее голодное детство.