Виды договоров в римском праве

В источниках римского права нет достаточно четких указаний относительно практики купли-продажи  вещей, определенных родовыми признаками. Быть может, это объясняется историческим развитием договора купли-продажи. Первоначальная форма купли-продажи — манципация — предполагала непосредственную передачу продаваемой вещи в собственность покупателя; естественно было требование, чтобы предмет купли-продажи был индивидуализирован. Если продажа должна была непосредственно перенести на покупателя право собственности, то нельзя было продать известное количество зерна или масла, не обособив его от остального количества;

право собственности  можно передать только на выделенное, конкретизированное (или с помощью тары или посредством указаний на территориальное нахождение товара и т. п.), определенное количество зерна, масла и т. п.; например, продается такое-то количество масла в двух определенных сосудах, такое-то количество зерна, находящееся на таком-то складе, и т. п.

Обязательство сдать известное количество вещей, определенных родовыми признаками, без  ближайшей конкретизации предмета договора, устанавливалось в Риме исстари с помощью стипуляции. Стипуляционная форма, видимо, удовлетворяла потребности практической жизни, вследствие чего можно было обходиться без купли-продажи родовых вещей.

Второй существенный элемент купли-продажи — цена (pretium). Цена должна была выражаться в денежной сумме; в этом отличие купли-продажи от мены, при которой эквивалентом вещи, передаваемой одной из сторон другой, являлась также какая-нибудь вещь, передаваемая второй стороной первой стороне.

Цена должна быть определенной.

Цена складывается в зависимости от условий рынка  и в отдельных случаях могла быть то выше, то ниже нормальной стоимости вещи. В императорский период, однако, была сделана попытка принудительного регулирования размера покупной цены. Во-первых, рескриптом Диоклециана (285 г.) было допущено в известных случаях расторжение договора купли-продажи вследствие так называемой laesioenormis, т. е. чрезмерной убыточности договора (для продавца), а именно при продаже вещи дешевле половины действительной стоимости. Покупатель, не желавший доводить дело до расторжения договора купли-продажи, мог доплатить разницу до настоящей цены и таким путем сохранить за собой купленную вещь.

Во-вторых. Диоклециану  принадлежит также попытка (впрочем, безуспешная) установить общие для  всей империи таксы на различные  товары (edictumdepretiisrerumvenalium). [6]

Конечной целью  договора купли-продажи являлась передача вещи покупателю на праве собственности. Но если продавец сам не был собственником  вещи, то, естественно, покупатель также  не становился ее собственником, а следовательно, вещь могла быть виндицирована ее собственником. В этом случае продавец несет ответственность за эвикцию вещи. Эвикцией вещи (от слова evincere — вытребовать, отсудить) называется лишение покупателя владения полученной от продавца вещью вследствие отсуждения ее каким-либо третьим лицом на основании права, возникшего до передачи вещи продавцом покупателю. Все эти признаки — утрата покупателем фактического владения купленной вещью в связи с судебным решением, состоявшимся по основанию, которое возникло до передачи вещи от продавца покупателю, — являлись существенными.

Иск на основании  эвикции покупателю не давался, если лишение владения купленной вещью  следует приписать его собственному нерадению и беззаботности, в  частности, если покупатель не поставил продавца в известность о заявленной третьим лицом претензии и таким образом лишил его возможности привести доказательства права покупателя на владение вещью.

В древнереспубликанский  период, когда купля-продажа совершалась  посредством манципации, в случае предъявления третьим лицом иска к покупателю, направленного на отобрание от него вещи, на продавца возлагалась обязанность помочь покупателю в отражении предъявленного иска. Если продавец не оказывал требуемого содействия покупателю или хотя и оказывал, но безрезультатно и покупатель лишался купленной вещи, он мог взыскать с продавца двойную покупную цену в качестве штрафа; для этой цели служила actioauctoritatis.

Позднее, когда  продажа стала совершаться без  манципации, вошло в практику при  заключении договора купли-продажи  более или менее ценных вещей совершение дополнительной стипуляции, с помощью которой выговаривалось получение от продавца (в случае эвикции) двойной покупной цены. Подобного рода стипуляции получили такое широкое распространение, что их стали считать непременно связанными с договором купли-продажи; если продавец отказывался заключить такую стипуляцию, можно было в судебном порядке потребовать ее совершения.

Развитие права  по вопросу об эвикции завершилось  признанием за покупателем права  на основании самого договора купли-продажи (независимо от совершения стипуляции) искать с продавца в случае эвикции вещи возмещения убытков в порядке регресса (обратного требования).

Продавец обязан был предоставить вещь в надлежащем состоянии по качеству: если вещь передана в таком виде, что ее или невозможно использовать по назначению, или она обесценена вследствие имеющихся в ней недостатков, в этой передаче нельзя было видеть исполнение продавцом принятой на себя по договору обязанности.

Нормы права  об ответственности продавца за надлежащее качество проданной вещи развивались постепенно.

В течение ряда столетий цивильное римское право  характеризуется принципом ответственности  лишь за то, что было прямо обещано. Расширение ответственности продавца за недостатки вещи сначала было осуществлено в практике курульных эдилов, регулировавших торговлю на рынках и базарах, и лишь в классический период с основной области применения эдильского эдикта (торговля на рынках) расширенная ответственность была распространена и на общегражданские договоры продажи.

По цивильному праву продавец отвечал за свои заявления  и обещания, но лишь за такие, которые  делались серьезно с целью установления ответственности, а не представляли собой простого расхваливания товара, которое нельзя понимать как принятие на себя продавцом ответственности.

Таким образом, по цивильному праву продавец нес  ответственность перед покупателем, если он прямо обещал, что вещь имеет  такие-то положительные качества, а  их не оказалось, или что вещь не страдает такими-то недостатками, а между тем они имелись в вещи.

Наряду с  этим продавец отвечает и в тех  случаях, когда в его действиях  можно усмотреть dolus, т. е. намеренное сокрытие, умолчание об известных продавцу и неизвестных покупателю недостатках с целью сбыть негодную вещь; например, зная, что продаваемый раб страдает определенной болезнью, продавец скрывает его болезнь от покупателя. [5]

Впрочем, норму  об ответственности продавца за умолчание  о недостатках продаваемой вещи, поскольку речь идет о цивильном  праве, нужно понимать несколько ограничительно. Дело в том, что римскому праву было несвойственно возлагать на одного из контрагентов в договоре заботу о том, чтобы не пострадали интересы другого контрагента. Поэтому ответственность продавца за умолчание обусловливалась тем, что недостатки продаваемой вещи неизвестны и не должны быть известны покупателю, а продавец этим пользуется и старается склонить покупателя к договору. Римские юристы приводили также примеры: покупатель слепой, а продавец ничего не говорит о недостатках, — в данном случае продавец отвечает за недостатки проданной вещи; наоборот, покупатель (зрячий) покупает слепого раба, — продавец не отвечает, так как покупатель должен был видеть, какого раба покупает (D. 18. 1. 11 pr.; 8. 1. 43. 1).

В таких границах установилась в римском праве ответственность продавца за ненадлежащее качество проданной вещи по общегражданским договорам продажи. Но эти нормы не могли удовлетворить торговый оборот. Оживленные торговые отношения требовали создания большей уверенности у участников оборота в том, что заключаемые сделки не таят в себе никаких опасностей, что из них не возникнет убытков, которых не на кого будет переложить.

В Риме особенно большое значение имели сделки продажи, так как здесь продавались  наиболее ценные для рабовладельческого хозяйства товары — рабы и скот. Рыночные сделки находились под наблюдением особых должностных лиц, именовавшихся курульными эдилами. В частности, в компетенцию курульных эдилов входило рассмотрение споров, возникающих на почве рыночных сделок.

В практике курульных  эдилов по рассмотрению споров из сделок рыночной продажи выработались специальные  правила, вошедшие в эдикты, издававшиеся курульными эдилами. Эти правила  установили ответственность продавца за скрытые недостатки вещи, т. е. такие, которые не бросаются в глаза, так что обнаружить их нельзя даже при внимательном осмотре товара. В борьбе против продажи вещей, имеющих недостатки, которых покупатель не мог заметить при заключении договора, были введены два иска. Один иск был направлен на то, чтобы «сделать вещь некупленной», т. е. вернуть стороны в то положение, в каком они были при заключении договора (это — actioredhibitoria); другой иск был направлен на уменьшение покупной цены (отсюда его название: actioquantiininoris).

По обоим названным эдильским искам продавец отвечал даже в том случае, если он сам не знал о существовании недостатков вещи.

Буквальное  содержание эдикта охватывало только вещи.особенно важные в хозяйстве (скот, рабов). Впоследствии те же правила  были применены и к случаям продажи других вещей. Actioredhibitoria можно было предъявить только в пределах шестимесячного срока, actioquantiminoris — в течение года (D. 21.1. 1. 1; 21. 1. 38рг.).

Покупатель  обязан уплатить покупную цену. Платеж покупной цены, если договором сторон не предусматривалась отсрочка платежа, является необходимым условием для приобретения покупателем права собственности на проданную вещь.

Если по заключении договора купли-продажи проданная  вещь погибала по случайной причине, т. е. без вины в том как продавца, так и покупателя, то неблагоприятные последствия факта гибели вещи ложились на покупателя. Это значит, что покупатель обязан платить покупную цену (а если уплатил, не имеет права требовать ее обратно), несмотря на то, что продавец вследствие случайной причины не может исполнить лежащей на нем обязанности предоставления вещи. Сложился даже афоризм: «periculumestemptoris» — риск случайной гибели проданной вещи лежит на покупателе (если, конечно, в договоре стороны не предусмотрели иного положения).

Правило «periculumestemptoris» резко расходилось с общим принципом римского права — casumsentitdominus (т. е. последствия случайностей, какие могут постигнуть вещь, приходится ощущать собственнику данной вещи). С точки зрения этого общего правила, если вещь по заключении договора купли-продажи, но еще до передачи покупателю случайно погибает или повреждается, риск должен был бы нести продавец, так как при указанных обстоятельствах именно он является собственником проданной вещи. Только после фактической передачи вещи (traditio) право собственности переходит (при наличии других необходимых условий) к покупателю и, следовательно, сточки зрения правила «casumsentitdominus», только тогда нужно было бы возложить на покупателя и риск случайной гибели или порчи вещи. В действительности же покупатель нес риск независимо от того, стал ли он уже собственником купленной вещи или еще нет. [4]

Потребовалось немало усилий для того, чтобы объяснить  это исключительное правило. Некоторые  авторы видели объяснение правила «periculumestemptoris» в том, что первоначальной формой продажи была mancipatio, сразу переносившая право собственности на покупателя, так что ему приходилось нести риск в соответствии с общим правилом «casumsentitdominus». Когда в дальнейшем заключение обязательственного договора купли-продажи и переход права собственности к покупателю разъединились, установившееся положение сохранилось в силу известного консерватизма римского права.

Большим распространением и признанием пользуется другое объяснение, также построенное на историческом происхождении купли-продажи.

До того как  договор купли-продажи получил  признание в качестве консенсуального, той цели, для которой в классическом римском праве служит купля-продажа, достигали с помощью двух отдельных  стипуляций. «Обещаешь ли дать мне раба Стиха?», — спрашивал покупатель продавца и получал утвердительный ответ. «Обещаешь ли уплатить мне 100?», — спрашивал продавец покупателя и также получал на свой вопрос утвердительный ответ. Так возникли два стипуляционных обязательства. Разумеется, хозяйственно эти две стипуляций являлись взаимно обусловленными, но ввиду формального и абстрактного характера стипуляций обе стипуляций юридически были совершенно самостоятельны, а потому каждая имела свою судьбу, не связанную с судьбой другой стипуляций. Отсюда и получалось, что обстоятельства могли сложиться так, что стипуляция, устанавливавшая обязательство передачи вещи, оказывалась неисполнимой без всякой в том вины продавца, т. е. случайно, вследствие чего продавец освобождался от исполнения своего обязательства. Между тем другая (встречная) стипуляция сохраняла силу: поскольку стипуляционное обязательство имело абстрактный характер, не было связано с основанием, по которому обязательство установлено, обязавшийся уплатить 100 по-прежнему должен был платить, хотя его право требования (по первой стипуляций) отпало. Это положение так прочно вошло в жизнь, что те же самые последствия случайной гибели проданной вещи продолжали применяться и тоща, коща оформление купли-продажи с помощью двух стипуляций перестало быть необходимым, так как получил признание консенсуальный контракт, emptio-venditio.

В соответствии с переходом на покупателя с момента  заключения договора риска случайной  гибели или порчи проданной вещи к нему поступают и всякого рода случайные приращения, улучшения и т. п., последовавшие после заключения договора.

Таким образом, из договора emptio-vinditio возникали два взаимных обязательства: продавец был обязан предоставить покупателю проданный предмет, гарантировать беспрепятственное обладание им (haberelicere), отвечать за эвикцию и недостатки вещи, а покупатель был обязан уплатить условленную цену. Продавцу давалась actiovenditi для того, чтобы добиваться принудительным порядком исполнения обязательства со стороны покупателя (если он добровольно не исполнял обязательства), и обратно, покупатель получал actioempti для удовлетворения своих претензий к продавцу. Оба эти иска были из категории actionesbonaefidei, при которых не было культа буквы договора, а проводилось более свободное толкование воли сторон.