Типология героя антиутопии

УДК 791.221.2

ТИПОЛОГИЯ ГЕРОЯ  АНТИУТОПИИ

Ажибаева К. – студентка гр.ФИ-10-8 р

Утопическое сознание, утопия – их истоки, возникновение, становление  и развитие, наконец, утопия и антиутопия как литературный жанр изучаются с большой интенсивностью [1]. Нарастание кризисных процессов и эсхатологических настроений на рубеже ХХ и ХХI веков вызвали новый рост научного интереса к утопии и антиутопии

Если исходить из известной  этимологии (утопия от греч. u – не,  topos – место, т.е.  место, которого не существует), то воплощенная утопия превращается, как принято говорить, в утопию со знаком минус,  т. е. в антиутопию. Утопия и антиутопия тяготеют друг к другу как соотносительные жанровые формы. Однако герои антиутопии принципиально отличаются от героев утопии. Утопия  открывается стороннему наблюдателю как идеальное общество, и поэтому  возникающие связи строятся по схеме «я – они». В связи с этим модель утопического героя статична. Герой антиутопии неотделим от социума, является его частью. Утопия изображается извне, антиутопия – изнутри. Возникает определенная динамика в развитии образа героя антиутопии. Такой тип героя как бы «незавершён», он требует, по замечанию М.М.Бахтина, «всё новых завершающих форм, которые он сам же и разрушает своим самосознанием» [2. С. 46-47]. В основе противостояния героя антиутопии и социума лежит одна принципиальная схема: герой как активный субъект проявляет себя в конфликте с социумом, тяготеющем к стабильности и завершённости. Конфликт общества и героя имеет длительную историю художественного воплощения. Однако в антиутопии он приобретает свою наиболее крайнюю и жесткую форму и превращается в противостояние  отдельного человека государственной системе. Особенности психотипа героя в сочетании с врожденным стремлением к свободе, неприятием несправедливости общественного устройства в ходе развития конфликта ведут его к неизбежному противостоянию с государством.

Варианты столкновения личности с государством в антиутопиях разных авторов порождают несколько основных типов героя. Некоторые из них представлены в классической антиутопии ХХ века – романе Е.Замятина «Мы»: 1) герой рефлектирующий, склонный к изменению мировоззрения, выходящий  за рамки контроля государства:  не способен к действительному протесту  (Д-503); 2) герой  «активно» протестующий,  противостоящий установленному порядку, стандарту, унифицированному миру:  бросает вызов Единому Государству (I-330); 3) герой «пассивно» протестующий – испытывает иные биологические, психологические, социальные  потребности, нежели те, которые определены государством: бунт против государства как такой его не интересует (О-90).

В антиутопиях второй половины ХХ века данные типы получили свое дальнейшие развитие, появились и новые типы героев.  В романе Т.Н.Толстой «Кысь» главный герой Бенедикт вписан в систему общественных отношений. Он принимает существующие правила, убежден, что «окромя марали, еще много чего в жизни есть. Как посмотреть…» [3. С. 95]. Бенедикт обладает конформистской натурой и сильным инстинктом  самосохранения. Его противостояние с социумом очень не последовательно и временно – до первого соблазна. Бенедикт женится дочери главного Санитара и получает полный доступ к жизненным благам: дом, хорошая еда, повышение по службе и, главное, возможность читать все запрещенные книги. Взамен ему приходится исполнять властные функции: патрулировать базар, уничтожать незаконные книги, преследовать своих прежних приятелей. Бенедикт, склонный к конформизму,  не испытывает при этом большого внутреннего сопротивления. В контексте романа «Кысь», где исследуется русская модель культуры, которая является литературоцентричный, Бенедикт становится типом героя-экстраверта, погруженного в себя, готового примириться с любыми условиями, если они не затрагивают его внутренний мир (мирок): Бенедикту для примирения с действительностью достаточно удовлетворения его единственной настоящей страсти к чтению.

В современной литературе наблюдается трансформация традиционных типов героев антиутопии. Так происходит с типом героя-тирана, который представлен в романе П.Крусанова «Укус ангела» в образе Ивана Некитаева – это государственный деятель,  преодолевающий инерционную массу социума. В основе образа лежит современное имперское сознание, которое характеризуется «беспредельностью», стремится к расширению границ империи, не признаёт никаких ограничений, в том числе и нравственных. Путь  Некитаева к единоличной власти и возрождение Империи завершается очередной антиутопической катастрофой. Империя приходит к последней черте, когда герой ради победы в Мировой войне  принимает решение прибегнуть к инфернальным силам и выпустить в мир Псов Гекаты (древней богини мрака, ужаса и колдовства), одно видение которых приводит людей к сумасшествию и смерти [4]. Это означает конец света, после которого мир уже не будет прежним. Ради достижения своих целей герой-тиран не останавливается перед уничтожением целого мира. Некитаев находится «по сторону добра и зла», нарушая все заповеди и законы.  Абсолютная власть, ничем не ограниченная, ведет к распаду личности.

Сдвиг точки зрения автора-повествователя в современной прозе позволяет схеме, которая более привычна для утопии («я – они»), утвердиться в антиутопии. В роман В.Н.Войновича вводятся «Москва 2042» точки зрения, не совпадающие с системой оценок рассказчика и автора-повествователя. Рядом  с доминирующими точками зрения, составляющими основной план оценки происходящего, возникают голоса многочисленных персонажей, представляющих иную повествовательную позицию. Соотношение авторской и «чужой» речи в антиутопии Войновича раскрывается в монологической речи, организация которой определяется жанровой формой романа в романе. Главный герой писатель  Карцев, с помощью фантастического приёма перенесённый на шестьдесят лет вперёд, узнаёт, что  является автором романа об этом времени. В.Н. Войнович наделяет рассказчика чертами автора-демиурга,  моделирует точку зрения «автора», перенося ее в сферу персонажа. При этом точка зрения рассказчика остаётся доминирующей и повествовательно (имеет завершающий характер), и сюжетно, поскольку предполагает испытание героя антиутопии на верность своим идеалам, которому предстоит выдержать давление противоборствующих идеологий и подвергнуться искушению «подправить» будущее. Автор даёт Карцеву право высказать окончательный приговор: «Пусть будущая действительность окажется непохожей на ту, что я описал. Конечно, моя репутация как человека исключительно правдивого в таком случае будет изрядно подмочена, но я с подобной участью готов заранее примириться. Бог с ней, репутацией. Лишь бы жить стало полегче» [5].

Антиутопия дает много примеров сниженного, сатирического изображения действительности. В.Н. Войнович вводит в первой части романа «Москва 2042» Сим Симыча Карнавалова, образ которого вызвал упреки в клевете. В образе Карнавалова видятся черты Солженицына. Одним из распространенных приёмов создания сатирически-сниженного эффекта является пародирование. Именно в этом плане следует рассматривать образ Карнавалова, который претендуя на обладание истины в последней инстанции, полностью утрачивает чувство реальности, и становится объектом откровенного пародирования. Своеобразие образа Карнавалова заключается в градации и «смене знака»: будучи претендентом на престол (в первой части романа), он порождает смеховой эффект, но получив власть  (в антиутопии) становится источником насилия и страха.

Антиутопия как роман-предостережение  демонстрирует опасность  социального  экспериментирования и, отражая кризисные процессы действительности,  художественно исследует разнообразные типы антиутопического героя, рождённые разнообразием проявления конфликта субъекта и объекта, личности и государства, человека и власти.

Литература

1. Гальцева Р., Роднянская И. Помеха – человек: Опыт века в зеркале антиутопий // Новый мир, 1988, №12; Зверев А. «Когда пробьет последний час природы...» (Антиутопия ХХ в.) // Вопросы литературы. – 1989, №1; Флоровский Г.  Метафизические предпосылки утопизма // Вопросы философии, 1990, №10; Ланин Б. Русская литературная антиутопия. – М.,1993; Воробьева А.Н. Русская антиутопия ХХ века в ближних и дальних контекстах. – Самара: Изд-во Самарского науч. центра РАН,  2006.

2.  Бахтин М. М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. – СПб: Азбука, 2000.

3. Толстая Т.Н. Кысь: Роман. – М.: Подкова, Иностранка, 2000.

4. Крусанов П. Укус ангела. Режим доступа: http://bookz.ru/authors/pavel-krusanov/ prislannie12.html

5. Войнович В.Н. Москва 2042. Режим доступа: http://www. voinovich.ru/ home_ reader.jsp?book=Mosc.jsp