Структура философского знания

При этом философия — это вовсе  не царство бесконечного идейного плюрализма, где можно говорить все, что заблагорассудится. В ней есть глубинное единство многообразного, абсолютно необходимые общие результаты и постулаты, которые могут дать твердую опору в жизни и принести непосредственную практическую пользу.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. Познавательная ценность философии, философия и вне научное знание

что наука, как и философия, родилась в Древней  Греции (математика,

раннее  научно-техническое знание, начала научной астрономии). Временем

бурного развития естествознания, появления все новых наук о природе и

обществе  стала затем эпоха раннего  капитализма (XVI—XVIII века), как и

античность, отмененная глубоким переворотом, расцветом  культуры. В XVII веке

статус  зрелой научно-теоретической области  получила механика, составившая

затем базу всей классической физики. Дальнейшее развитие наук пошло

нарастающими  темпами. Наука стала важнейшим фактором научно-технического

прогресса, цивилизации. Ее социальный престиж  в современном мире очень высок.

А что  можно в этом отношении сказать о философии?

Сопоставление познавательных возможностей философии  и конкретных наук,

выяснение места философии в системе  человеческих знаний имеет давние традиции

в европейской  культуре. Философия и наука выросли  из одного корня, затем

отделились  друг от друга, приобрели самостоятельность, но не обособились.

Обращение к истории познания позволяет  установить их неразрывную

диалектическую  связь, взаимовлияние, конечно, также  подверженное историческим

изменениям. В соотношении философии и  специального научного знания различают

три основных исторических периода, а отчасти  и типа, способа отношений:

— первоначальное совокупное знание древних, именовавшееся  «философией» и

обращенное  к самым разным предметам. Наряду со всевозможными конкретными

наблюдениями, выводами практики, начатками различных  наук оно охватывало

обобщенные  размышления людей о мире и  о себе, которым в будущем предстояло

развиться в философию в более специальном, собственном смысле этого слова.

Первичное знание заключало в себе одновременно пранауку и прафилософию. По

мере  развития той и другой, в процессе формирования собственно науки и

философии постепенно уточнялась их специфика, четче  определялось родство и

различие  познавательных функций;

— специализация  знаний, формирование все новых конкретных наук, их отделение

от совокупного  знания (так называемой «философии»). Одновременно шло развитие

философии как особой области знания, ее размежевание с конкретными науками.

Этот  процесс длился многие века, но наиболее интенсивно происходил в

XVII—XVIII веках. Новые разделы знания  возникают и в наше время  и будут, надо

думать, формироваться в последующие  периоды истории. Причем рождение каждой

новой дисциплины в какой-то мере повторяет  черты исторического перехода от

донаучного, протонаучного, первичного философского изучения предмета к

конкретно-научному;

— формирование теоретических разделов целого ряда наук, их постепенная

интеграция, синтез.

В рамках первых двух периодов конкретно-научное  знание, за исключением

сравнительно  небольшой его части, носило опытный, описательный характер.

Кропотливо  накапливался материал для последующих  обобщений, но при этом

ощущался  «дефицит» теоретической мысли, умения видеть связи различных

явлений, их единство, развитие, общие закономерности, тенденции. Такого рода

задачи  в значительной мере падали на долю философии, которая должна была

умозрительно, нередко наугад строить общую  картину природы (натурфилософия),

общества (философия истории). Дело это, понятно, далеко не простое, потому

неудивительно, что, как отмечал Ф. Энгельс, наряду с гениальными догадками,

было  наговорено немало вздора, да иначе  и быть не могло. При всем том

философская мысль выполняла важную миссию формирования и развития общего

миропонимания.

Начавшийся  в XIX веке третий период переходит затем в XX век. Это время,

когда многие теоретические задачи, до сих  пор решавшиеся лишь в умозрительной

философской форме, наука уверенно взяла на себя. А попытки философов решать

эти задачи прежними способами оказываются  все более наивными, безуспешными.

Все яснее  сознается, что универсальную теоретическую картину мира философия

должна  строить, не чисто умозрительно, не вместо науки, а вместе с наукой,

на основе обобщения конкретно-научных знаний. Это остро ставит на повестку

дня проблему научности самой философии.

Первую  попытку обрисовать круг задач философии  перед лицом уже возникших и

вновь формирующихся конкретных наук в  свое время предпринял Аристотель. В

отличие от частных наук, каждая из которых  занята исследованием своей области

явлений, он определил философию в собственном смысле слова («первую

философию») как учение о первопричинах, первоприпципах, самых общих началах

бытия. Ее теоретическая мощь представлялась ему несоизмеримой с возможностями

частных наук. Философия вызывала восхищение Аристотеля, знавшего толк и в

специальных науках. Он называл эту область  знания «госпожой наук», считая,

что другие науки, как рабыни, не могут сказать  ей и слова против. В

размышлениях  Аристотеля отражено характерное для  его эпохи резкое расхождение

философской мысли и специальных дисциплин по уровню их теоретической

зрелости. Такая ситуация сохранялась в течение многих веков. Аристотелевский

подход  надолго утвердился в сознании философов. Гегель, следуя той же

традиции, наделил философию титулами «королева наук» или «наука наук».

Отголоски таких представлений можно услышать еще и сегодня.

В то же время в XIX, а еще резче в XX веке — на новом этапе развития знаний —

зазвучали противоположные суждения о величии науки и неполноценности

философии. В это время возникло и приобрело влияние философское течение

позитивизма, поставившее под сомнение познавательные возможности философии,

ее научность, одним словом, развенчивающее «королеву» в «служанки». В

позитивизме был сформулирован вывод о  том, что философия — это «суррогат»

науки, имеющий какое-то право на существование  в те периоды, когда еще не

сложилось зрелое научное познание. На стадиях  же развитой науки

познавательные притязания философии объявляются несостоятельными.

Провозглашается, что зрелая наука — сама себе философия, что именно ей

посильно  брать на себя и успешно решать запутанные философские вопросы,

мучившие  умы в течение столетий.

Среди профессиональных философов различных  стран такие взгляды сегодня  уже не

очень популярны. Но они еще бытуют среди специалистов конкретных областей

знания  и практики, выдвигающих в заслугу  своей позиции примерно такие

аргументы:

у философии  нет ни одной своей предметной области, все они со временем попали

в ведение  конкретных наук; у нее нет экспериментальных средств и вообще

надежных  опытных данных, фактов, нет четких способов отличить истинное от

ложного, иначе споры не растягивались  бы на века. Кроме того, в философии  все

расплывчато, неконкретно, наконец, не видно ее воздействия на решение

практических задач. О какой же научности можно тут говорить?!

Между тем приведенные доводы можно  опровергнуть. Изучение вопроса убеждает в

том, что  такой подход, его называют «сциен-тизм» (от лат. scientia — наука),

связан  с неоправданной переоценкой социальной миссии науки (которая,

бесспорно, очень велика); с видением только положительных ее сторон и

функций, ошибочным представлением о науке  как о якобы универсальном духовном

факторе человеческой жизни, истории. Этот подход продиктован еще и

непониманием  специфики философии, ее особых, не сводимых лишь к научно-

познавательным  задач. Вместе с тем с позиций мудрости, защиты гуманизма,

нравственных ценностей осуществляется убедительная критика культа

конкретно-научного знания (его технико-экономических эффектов), ограниченной

и опасной  для судеб человечества сциентистской  и техницистской ориентации.

Как видим, вопрос о познавательной ценности философии  был поставлен довольно

резко. А как реально обстоит дело с научностью (ненаучностью) философского

мировоззрения? Это, по-видимому, не праздный вопрос.

     третий аспект — философия и вненаучное знание. При этом вненаучное знание мы разделим, с известной долей условности, на заблуждения, связанные с исследованиями людей, убежденных, что они создают подлинную науку, и паранауку (антинауку, псевдонауку, «альтернативную науку»), куда входят такие «науки», как астрология, оккультные «науки». магия, колдовство и т.д.

Говоря  о соотношении философии и  «заблуждающегося разума», следует, на наш взгляд, рассматривать последний в качестве момента развития научного знания и философии. Причем с исторической точки зрения этот момент является необходимым в силу самого характера процесса познания, и он свойствен любой науке. Философия также не может быть гарантирована от заблуждений.

Отношение философии и паранауки. Отметим, что некоторые авторы, особенно это  касается представителей и приверженцев концепции «постмодернизма», призывают  использовать любые учения, вплоть до мистики, суеверий, магии, астрологии и т.д.. лишь бы они оказывали терапевтическое воз действие на современное больное общество и индивидов. Они полагают, что статус научного миропонимания в современном обществе не выше, чем любого функционального мифа, и выступают, по существу, за беспредельный мировоззренческий плюрализм. Однако подобная позиция абсолютной нейтральности научного мировоззрения к псевдонауке ведет к интеллектуальному анархизму. Более того, при таком подходе научного сообщества к псевдонауке, который ширится в современном мире, мы можем уже достаточно скоро оказаться свидетелями победы суеверия над научным мировоззрением.