Столп и утверждение истины

СТОЛП И УТВЕРЖДЕНИЕ  ИСТИНЫ”    

“СТОЛП И  УТВЕРЖДЕНИЕ ИСТИНЫ. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах” —  сочинение П. А. Флоренского. В основном было написано в годы его второго  студенчества в Московской духовной академии (1904—08). Первая редакция под названием “Столп и утверждение Истины (Письма к Другу)” появилась в сборнике “Вопросы религии” (в. 2. M., 1908). Вторая редакция издана в виде книги “О Духовной Истине. Опыт православной теодицеи” (в. 1—2. M., 1913). Третья редакция “О духовной Истине” была защищена как магистерская диссертация, в нее не вошли главы “София”, “Дружба”, “Ревность” и все разъяснительные разделы. Четвертая редакция вышла под заглавием “Столп и утверждение Истины. Опыт православной теодицеи” (M., 1914). Последним прижизненным фототипическим изданием является берлинское издание 1929. Книгу следует считать юношеским произведением Флоренского.    

“Столп и  утверждение Истины” содержит разделы: “К читателю”, 12 “писем” (“Два мира”, “Сомнение”, “Триединство”, “Свет  Истины”, “Утешитель”, “Противоречие”, “Грех”, “Геенна”, “Тварь”, “София”, “Дружба”, “Ревность”) и “Послесловие”, а также “Разъяснение и доказательство некоторых частностей, в тексте предполагавшихся уже доказанными”, и 1056 примечаний.    

В разделе  “К читателю” Флоренский определяет общее направление книги: утвердить “живой религиозный опыт, как единственный законный способ познания догматов” (Соч., т. 1(1). M., 1990, с. 3). Русское слово “истина” происходит от слова “естина” (“есть” означает “дышать”, “жить”, “быть”). В таком понимании истины коренятся истоки русского онтологизма — характерной особенности русской философии. “Живая истина” невместима в рассудок, которому доступно лишь самотождественное. Путь рассудка ведет в “скептический ад”; для искания абсолютной Истины “необходимо оказаться вне рассудка” (там же, с. 42). Истина есть антиномия,     

т. е. суждение само-противоречивое. Истина есть интуициядискурсия (там же, с. 43). Антиномия у Флоренского  пронизывает отношения Бога и  мира, духа и плоти, девства и брака  и т. д. Для обретения Истины необходим “свободный подвиг веры. Флоренский понимает Истину как “самодоказательный Субъект” (там же, с. 44), а познание Истины как “реальное вхождение в недра Божественного Триединства, а не только идеальное касание к внешней форме Его”, которое “возможно только через пресуществление человека через обожение его, через стяжание любви” (там же, с. 74). Любовь у Флоренского — гносеологическая категория: познание Истины мыслимо только в любви.    

В понимании  Флоренского София — Премудрость Божия есть прежде всего Христос (там же, с. 350). София есть “триединая идея основы-разума-святости”: “Под углом зрения Ипостаси Отчей София есть идеальная субстанция, основа твари, мощь и сила бытия ее; если мы обратимся к Ипостаси Слова, то София — разум твари, смысл, истина или правда ее; и, наконец, с точки зрения Ипостаси Духа мы имеем в Софии духовность твари, святость, чистоту и непорочность ее, т. е. красоту” (там же, с. 349). София есть и Церковь в ее небесном и земном аспектах, т. е. “совокупность всех личностей, уже начавших подвиг восстановления” (там же, с. 350). Стихия церковности — стихия братской, агапической общины. Предел дробления общины — не “человеческий атом”, но “общинная молекула: “пара друзей” (там же, с. 419). Флоренский понимает дружбу онтологически — это “созерцание Себя через Друга в Боге” (там же, с. 438). Антиномия дружбы — нераздельность и неслиянность друзей: “Друг — это Я, которое не-Я” (там же, с. 439). Дружба чревата ревностью. Природа любви личностная, и ревность есть ревностное утверждение “вечного акта избрания любимого” (там же, с. 472) во всей его неповторимой “единственности”. Церковь есть не только иерархия (католицизм), не только буква Св. Писания (протестантизм), но — “новая жизнь, жизнь в Духе” (там же, с. 7), недоступная рассудку, — “Столп и утверждение Истины”. В ревности осуществляется стремление к “Столпу и утверждению Истины”, стремление к Церкви. Теодицея Флоренского нашла себе основание в Церкви. 
 
 
 
 

’СТОЛП И УТВЕРЖДЕНИЕ ИСТИНЫ. Опыт православной теодицеи’  
(1914) — четвертый переработанный вариант магистерской диссертации Флоренского. Работа посвящена решению важнейшей для русской религиозной философии задачи — теодицеи, которая рассматривается Флоренским в неразрывной связи с антроподицеей, исследованию которой посвящены его более поздние работы. Флоренский постоянно подчеркивает органическую связь теодицеи и антроподицеи и указывает на условность раздельного рассмотрения этих проблем, отмечая, что всякое движение в области религии сочетает путь восхождения к Богу (теодицею) и путь нисхождения Бога к нам (антроподицею). Работа ‘С.иУ.И.’ состоит из двух частей. Первая часть — 14 глав (вступительная глава, 12 писем, послесловие). Часть вторая имеет общее название ‘Разъяснение и доказательство некоторых частностей, в тексте предполагавшихся уже доказанными’, и представляет собой развернутые пояснения к тексту книги, в которых приведены примеры из различных отраслей знания (богословие, философия, математика, эстетика и т.д.). Особое внимание Флоренский уделяет визуальному образу своей работы — выбору шрифта, виньеток, рисунков и символов, которыми сопровождается текст (в тексте примечаний содержатся пояснения Флоренского по этому поводу), что позволяет говорить о дополнительной смысловой нагруженности и символическом значении оформления книги. Ключевым вопросом теодицеи Флоренский полагает вопрос ‘Как возможен разум?’ Флоренский формулирует для себя задачу выполнения особой ‘гносеологической работы’, которая должна быть проделана при построении теодицеи. Он последовательно различает рассудок (болезненный разум) и разум, который становится таковым, когда познает Истину. Таким образом, разум возможен через Истину, а ‘Истина сама себя делает Истиною’. Флоренский постоянно подчеркивает недостаточность рассудочного познания, обращаясь к особой роли духовного опыта. Именно так философу видится возможность универсализации познания. Для него это, прежде всего, синтетическая генерализирующая идея, которая возможна не как результат рассудочной деятельности, а как целостный опыт, а именно — факт духовного опыта. Для Флоренского принципиально важным является такое понимание духовного опыта, которое не сводится к мистическому озарению, но включает в себя представление о деятельности разума (что есть разумение, не равное мистическому озарению, и одновременно логос объективного бытия твари) — т.е. ‘.. .тот акт, посредством которого тварь отрешается от самости своей, выходит из себя и посредством которого в Боге находит свое утверждение как самоистощающаяся; другими словами, разум вещи есть... условное представление о Безусловном’. В своем исследовании истины Флоренский анализирует этимологию понятия ‘Истина’ в различных языках и указывает на определенный онтологизм этого понятия, совмещающий в себе человеческое и божественное, философское и социологическое. В русском и еврейском языках, по мнению Флоренского, присутствуют характеристики божественного содержания Истины, а в греческом и латинском языках — антропологические характеристики. Проблема достоверности Истины — поиск критерия Истины — предлагается в следующих вариантах: самоочевидность чувственного внешнего опыта; самоочевидность интеллектуального внутреннего опыта; самоочевидность мистической интуиции. Флоренский утверждает неполноценность и недостаточность рассудочного (конкретно-воззрительного, интуитивного) мышления, полагая что апелляция к критерию самоочевидности приводит к пустой тавтологии, отсутствию теоретической и практической значимости такого мышления. Опосредованное (отвлеченно-логическое, дискурсивное суждение) также не может быть признано удовлетворяющим познавательным интересам, поскольку его направленность на выяснение первоосновы для объяснений и обоснований приводит к ‘беспредельному отступлению назад’. Признав недостаточность логистического подхода к познанию Истины, Флоренский предлагает путь пробабилизма, т.е. намерен сделать некоторое допущение, которое, возможно, окажется верным. При этом речь идет о такого рода опыте, который сочетал бы с себе ‘фактическое восприятие’ и ‘внутреннюю разумность’. Подобный опыт должен базироваться на трех суждениях: 1 ) существует абсолютная истина, 2) она познаваема, т.е. она — ‘безусловная разумность’, 3) она — конечная интуиция, имеющая свойства бесконечной дискурсии. Таким образом, если истина существует, то принципиальная возможность ее познания видится Флоренскому во вводимом им понятии интуиции-дискурсии. Речь идет о сочетании в процессе познания дискурсивной интуиции (дифференцированной до бесконечности) и интуитивной дискурсии (интегрированной до единства): ‘Истина — ...Бесконечное, мыслимое как целокупное Единство, как единый, в себе законченный Субъект, Господь’. Однако возможность познания Истины не заключаются не в интуиции, и не в дискурсе. Истина возникает в душе как результат свободного откровения. Флоренский полагает, что таким образом достигается ‘конечный синтез бесконечного’, который дает нам самодоказуемого Субъекта, который есть ‘единая сущность о трех ипостасях’, т.е. Божественная Троица. Таким образом, христианская догматика получает подтверждение в сфере гносеологии. Третий этап в познании Истины обозначается как подвижнический, в ходе которого происходит отказ от требований доказательности и вступает в силу вера, благодаря которой преодолевается этап пробабилизма. Возможность познания Истины, в этом случае, проявляется в причастности разума бытию, а бытия — разуму. Существенное познание истины возможно в результате ‘вхождения в недра божественного триединства’, через пресуществление человека, через вхождение человека в Бога как в объективную Истину, и Бога в человека как философствующего субъекта. Истина открывается человеку в любви, которая понимается Флоренским не в субъективно-психологическом смысле, а в объективно-метафизическом. Любовь дает человеку возможность истинного знания, которое возникает как откровение Триипостасной Истины сердцу человека. Однако ‘бытие истины не выводимо, а лишь показуемо в опыте’, поскольку лишь в собственном опыте человек демонстрирует свое богоподобие, и, следовательно, способность быть причастным к объективному бытию Истины. Любое знание, которое воспринимается нами как истинное, является таковым лишь постольку, поскольку в нем содержится — хотя бы в символическом виде — нечто от высшей Истины. Природа Истины антиномична, поскольку ее познание требует духовной жизни, опирающейся на подвиг рассудка — веру. Сама вера является для рассудка актом самоотрешения, следовательно и сама она антиномична по своей природе. Неантиномичное суждение не является источником побуждения рассудка ‘начать подвиг веры’. Истина — это антиномия суждений и антиномия понятий. Флоренский делает вывод, что разум может пребывать либо в состоянии познания Истины в религиозном догмате, поскольку он предполагает духовный подвиг, очищение и внутреннее творчество и ограничение, либо в рассудочном логицистском стремлении познания Истины, который не дает нам подлинного знания Истины. Важнейшим аспектом работы ‘С.иУ.И.’ является софиология, призванная дать ответ на два важнейших вопроса: Что такое неущербное бытие? И какова связь здешнего бытия с неущербным бытием? Именно София определяет отношения Триипостасной сущности (Святой Троицы) и твари. София — это ‘иное’ Святой троицы по отношению к твари. София не имеет самостоятельного бытия вне Бога и демонстрирует свою множественность в разнообразии творения. Будучи тварной по своей природе, она, тем не менее, предшествует творению и является ‘собранием божественных перво-образов сущего’. София участвует в жизни Трии-постасного божества, но будучи тварной по своей сущности, она не есть Любовь (поскольку Бог есть ‘субстанциальный акт любви’), а ‘входит в общение Любви, допускается войти в это общение’, она и идеальная субстанция — основа твари, разум твари, духовность и красота твари. Посредством Софии Бог являет свою Любовь твари, и тварь через Софию выражает свою любовь к Богу. Христианская любовь онтологизирована в концепции Флоренского. Благодаря ‘любви-идее-монаде’ реализуется связь отдельной личности с Богом, в результате чего преодолевается изолированность и разорванность индивидуумов, возникает особое внутренне-единое, внутренне-цельное существо — ‘много-единое существо’. Именно благодаря любви становится возможным выведение ‘монады’ из состояния потенциальности, придание изолированному Я субъекта — посредством преодоления границ самости и через отношения к Ты — статуса объективной доказанности. Таким образом, в совершенной любви достигается особого рода духовное единство, в котором личность преодолевает свою изолированность, замкнутость, реализуя себя в благодатной духовной творческой деятельности, в познании — через осознание причастности познаваемого к высшей Истине. Возникает особое сущностное тождество — ‘нумерическое тождество’ (смысл которого не может быть рационально эксплицирован, но может быть только непосредственно пережит в опыте самотворчества, т.е. это скорее символ, а не понятие) — совершенное сообщество людей, которые ‘одухотворили свое тело и свою душу’. При этом каждая личность остается личностью, тем самым достигается множественность в единстве. Именно любовь та сила, благодаря которой устанавливается всеединство и придается смысл человеческой деятельности. 
 
 

«СТОЛП И УТВЕРЖДЕНИЕ ИСТИНЫ. ОПЫТ ПРАВОСЛАВНОЙ ТЕОДИЦЕИ» — произведение рус. философа и богослова П.А. Флоренского, написанное в 1916. В центре его внимания находятся размышления над фундаментальными богословскими и философскими проблемами, осуществляемые в русле восточно-христианской традиции и идей метафизика всеединства. Акт познания, по Флоренскому, онтологичен. Отсюда и основополагающий гносеологический тезис: «Истина делает разум разумным, т.е. умом, а не разум делает истину истиной» (Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М., 1994. С. 36). Нужно немалое мужество, чтобы оторваться от все разъедающего скепсиса и пойти к истине, может быть даже не отдавая сознательного отчета в том, как проделать этот путь, и вступив на него просто наудачу. Надо исходить и опираться на то, что к истине приведет личный духовный опыт; этот опыт не имеет обязательной или логической принудительности, но он дает внутреннее освобождение от той неопределенности, в которой остается разум человека, если он не последует зову своего сердца. Такой духовный опыт ведет не просто к признанию истины, но к признанию триединства истины, к признанию того, что истина есть «единая сущность в трех ипостасях» (С. 48). Истина должна быть не абстракцией, а живым и любящим субъектом, потому что этого жаждет наше сердце. Любовь является также и источником веры. Потому для адекватного восприятия и постижения триединства истины необходимо достичь единства разума и веры. «Разум должен отрешиться от своей ограниченности в пределах рассудка и обратиться к новой норме — стать новым разумом» (С. 60). Разум погибает в форме рассудка, потому его обновление и означает освобождение от самоутверждения рассудка, т.е. от рационализма. Одно из центральных мест в гносеологии Флоренского принадлежит идее антиномизма. Антиномичность — одно из наиболее существенных качеств как истины вообще, так и религиозной истины в особенности. Антиномичность истины полезна и плодотворна хотя бы уже потому, что в качестве антиномии истина включает в себя все противоположные утверждения, которые могут быть ей противопоставлены, так что враждебные выпады этим заранее нейтрализуются. Нужны значительные усилия над собой, чтобы принять такую точку зрения, для здравого смысла весьма неудобную. Необходимо совершить настоящий подвиг — подвиг самоотрешения рассудка в вере. «Акт самоотрешения рассудка есть высказывание антиномии. Да и в самом деле, только антиномии и можно верить» (С. 147). Если догмат — истина, тогда и догмат должен быть антиномией.