Смысл жизни

Смысл жи́зни, смысл бытия́ — философская и духовная проблема, имеющая отношение к определению конечной цели существования, предназначения человечества, человека как биологического вида, а также человека как индивидуума, одно из основных мировоззренческих понятий, имеющее огромное значение для становления духовно-нравственного облика личности.

Вопрос о смысле жизни также  может пониматься как субъективная оценка прожитой жизни и соответствия достигнутых результатов первоначальным намерениям, как понимание человеком  содержания и направленности своей  жизни, своего места в мире, как  проблема воздействия человека на окружающую действительность и постановки человеком  целей, выходящих за рамки его  жизни. В этом случае подразумевается  необходимость найти ответ на вопросы:

• «В чём состоят жизненные ценности?»
• «Что является целью жизни?» (либо наиболее общей целью жизни человека как такового)
• «Зачем (для чего) жить?».

Вопрос о смысле жизни — одна из традиционных проблем философии, теологии и художественной литературы, где она рассматривается преимущественно с точки зрения определения, в чём состоит наиболее достойный для человека смысл жизни.

Представления о смысле жизни складываются в процессе деятельности людей и  зависят от их социального положения, содержания решаемых проблем, образа жизни, миропонимания, конкретной исторической ситуации. В благоприятных условиях человек может видеть смысл своей  жизни в достижении счастья и  благополучия; во враждебной среде  существования, жизнь может утратить для него свою ценность и смысл.

Вопросы о смысле жизни люди задавали и задают до сих пор, выдвигая соперничающие  между собой гипотезы, философские, теологические и религиозные объяснения. Полученные проверяемые ответы на эти вопросы формировали науку. В данный момент наука в состоянии ответить с определённой долей вероятности на конкретные вопросы типа «Как именно …?», «При каких условиях …?», «Что будет, если …?». В то же время вопросы типа «В чём (что является) цель (смысл) жизни?» остаются в рамках только философии и теологии. Биологические основы возникновения подобных вопросов исследуются в психологии (cм. также суицид). Отдельно можно заметить, что в рамках психологии вопрос «Какова цель жизни человека вообще?» может быть изучен (и изучается), так как психология оперирует понятиями «цель», «человек» и «жизнь»^{[источник не указан 28 дней]}.

         Смысл жизни

I. ВСТУПЛЕНИЕ

Имеет ли жизнь вообще смысл, и если да – то какой именно? В  чем смысл жизни? Или жизнь  есть просто бессмыслица, бессмысленный, никчемный процесс естественного  рождения, расцветания, созревания, увядания и смерти человека, как всякого  другого органического существа? Те мечты о добре и правде, о  духовной значительности и осмысленности  жизни, которые уже с отроческих лет волнуют нашу душу и заставляют нас думать, что мы родились не "даром", что мы призваны осуществить в  мире что-то великое и решающее и  тем самым осуществить и самих  себя, дать творческий исход дремлющим  в нас, скрытым от постороннего взора, но настойчиво требующим своего обнаружения  духовным силам, образующим как бы истинное существо нашего "Я", – эти мечты  оправданы ли как-либо объективно, имеют  ли какое-либо разумное основание, и  если да – то какое? Или они просто огоньки слепой страсти, вспыхивающие в живом существе по естественным законам его природы, как стихийные  влечения и томления, с помощью  которых равнодушная природа совершает через наше посредство, обманывая и завлекая нас иллюзиями, свое бессмысленное, в вечном однообразии повторяющееся дело сохранения животной жизни в смене поколений? Человеческая жажда любви и счастья, слезы умиления перед красотой, трепетная мысль о светлой радости, озаряющей и согревающей жизнь или, вернее, впервые осуществляющей подлинную жизнь, есть ли для этого какая-либо твердая почва в бытии человека, или это – только отражение в воспаленном человеческом сознании той слепой и смутной страсти, которая владеет и насекомым, которое обманывает нас, употребляя как орудия для сохранения все той же бессмысленной прозы жизни животной и обрекая нас за краткую мечту о высшей радости и духовной полноте расплачиваться пошлостью, скукой и томительной нуждой узкого, будничного, обывательского существования? А жажда подвига, самоотверженного служения добру, жажда гибели во имя великого и светлого дела – есть ли это нечто большее и более осмысленное, чем таинственная, но бессмысленная сила, которая гонит бабочку в огонь?

Эти, как обычно говорится, "проклятые" вопросы или, вернее, этот единый вопрос "о смысле жизни" волнует и  мучает в глубине души каждого  человека. Человек может на время, и даже на очень долгое время, совсем забыть о нем, погрузиться с головой  или в будничные интересы сегодняшнего дня, в материальные заботы о сохранении жизни, о богатстве, довольстве и  земных успехах, или в какие-либо сверхличные страсти и "дела" – в политику, борьбу партий и  т.п., – но жизнь уже так устроена, что совсем и навсегда отмахнуться  от него не может и самый тупой, заплывший жиром или духовно  спящий человек: неустранимый факт приближения смерти и неизбежных ее предвестников – старения и болезней, факт отмирания, скоропреходящего исчезновения, погружения в невозвратное прошлое всей нашей земной жизни со всей иллюзорной значительностью ее интересов – этот факт есть для всякого человека грозное и неотвязное напоминание нерешенного, отложенного в сторону вопроса о смысле жизни. Этот вопрос – не "теоретический вопрос", не предмет праздной умственной игры; этот вопрос есть вопрос самой жизни, он так же страшен, и, собственно говоря, еще гораздо более страшен, чем при тяжкой нужде вопрос о куске хлеба для утоления голода. Поистине, это есть вопрос о хлебе, который бы напитал нас, и воде, которая утолила бы нашу жажду. Чехов описывает человека, который, всю жизнь живя будничными интересами в провинциальном городе, как все другие люди, лгал и притворялся, "играл роль" в "обществе", был занят "делами", погружен в мелкие интриги и заботы – и вдруг, неожиданно, однажды ночью, просыпается с тяжелым сердцебиением и в холодном поту. Что случилось? Случилось что-то ужасное – жизнь прошла, и жизни не было, потому что не было и нет в ней смысла!

И все-таки огромное большинство  людей считает нужным отмахиваться от этого вопроса, прятаться от него и находит величайшую жизненную  мудрость в такой "страусовой политике". Они называют это "принципиальным отказом" от попытки разрешить "неразрешимые метафизические вопросы", и они  так умело обманывают и всех других, и самих себя, что не только для  постороннего взора, но и для них  самих их мука и неизбывное томление остаются незамеченными, быть может, до самого смертного часа. Этот прием  воспитывания в себе и других забвения к самому важному, в конечном счете, единственно важному вопросу  жизни определен, однако, не одной  только "страусовой политикой", желанием закрыть глаза, чтобы не видеть страшной истины. По-видимому, умение "устраиваться в жизни", добывать жизненные блага, утверждать и расширять свою позицию  в жизненной борьбе обратно пропорционально  вниманию, уделяемому вопросу о "смысле жизни". А так как это умение, в силу животной природы человека и определяемого им "здравого рассудка", представляется самым  важным и первым по настоятельности  делом, то в его интересах и  совершается это задавливание в  глубокие низины бессознательности  тревожного недоумения о смысле жизни. И чем спокойнее, чем более  размерена и упорядочена внешняя  жизнь, чем более она занята текущими земными интересами и имеет удачу  в их осуществлении, тем глубже та душевная могила, в которой похоронен  вопрос о смысле жизни. Поэтому мы, например, видим, что средний европеец, типичный западноевропейский "буржуа" (не в экономическом, а в духовном смысле слова) как будто совсем не интересуется более этим вопросом и  потому перестал и нуждаться в  религии, которая одна только дает на него ответ. Мы, русские, отчасти по своей натуре, отчасти, вероятно, по неустроенности и неналаженности нашей  внешней, гражданской, бытовой и  общественной жизни, и в прежние, "благополучные" времена отличались от западных европейцев тем, что больше мучились вопросом о смысле жизни  или, точнее, более открыто мучились им, более признавались в своих  мучениях. Однако теперь, оглядываясь  назад, на наше столь недавнее и столь  далекое от нас прошлое, мы должны сознаться, что и мы тогда в  значительной мере "заплыли жиром" и не видели – не хотели или не могли видеть – истинного лица жизни, и потому мало заботились об его разгадке.

 
В чем смысл жизни человека?

СМЫСЛ – КОМПАС В ОКЕАНЕ ЖИЗНИ

В каждой ситуации, в каждом жизненном повороте всегда содержится смысл, какой бы неожиданной и  непредсказуемой ни была жизнь. Смысл  можно обрести через переживание, всем сердцем отдаваясь красоте  мира, через созидание, посвящая себя какому-то делу или человеку. Ценности переживания и созидания –  это средства, с помощью которых  мы осмысленно преобразуем свою жизнь. В обоих случаях смысл является формой отдачи себя некоторой ценности. Но даже там, где мы лишены возможности  радоваться жизни и творить, вопреки  всем невзгодам открывается еще  один шанс: отвоевать у судьбы наисокровеннейший  личностный смысл благодаря своей  внутренней жизненной позиции, своей  личной жизненной установке. Переживать прекрасное и созидать относительно легко; в том же, как человек  выносит удары судьбы и преодолевает зарождающееся отчаяние, содержится его особое достижение.

Если вы хотите более подробно узнать о ценности личных жизненных установок  человека и о том, какой смысл  можно извлечь из страдания, советую  прочитать книги В. Франкла (Frankl, 1985, S. 80-84; 1982, S. 113-120; и особенно "Homo patiens", переизданную в книге "Der leidende Mensch", 1984, S. 161-242).

В современной медицине бытует мнение, что здоровье человека –  в способности трудиться и  наслаждаться. Однако в таком представлении  отсутствует измерение, в котором  главную роль играли бы личностная зрелость и величие человека, –  когда он не позволяет судьбе полностью  распоряжаться собой, когда развивает  в себе способность мужественно  переносить страдания, противостоять  ударам судьбы.

Три "столбовые дороги к смыслу" – переживание красоты  мира, созидание и личные жизненные  установки – содержат в себе убедительное свидетельство того, что при любых  обстоятельствах и до самого последнего вздоха в жизни сохраняются смысловые  возможности. Нет ни одной ситуации, которая так или иначе не соприкасалась  бы с одной из этих трех дорог. Любые  жизненные эпизоды – от экстремальных  до самых на первый взгляд незначительных или глубоко интимных моментов индивидуального  существования – предоставляют  человеку возможность следовать  по одной из этих дорог. Я не раз  наблюдал, какую надежду, уверенность  и внутреннюю силу вселяет осознание  этой возможности в людей, находящихся  в тяжелейших жизненных ситуациях.

Мне часто приходится работать с людьми, которые помышляют о  самоубийстве. У каждого из них  имеется достаточно причин, чтобы  наложить на себя руки. Кто порой  не думал о том, чтобы расстаться с жизнью, когда его постигала  череда горьких разочарований, когда  рушилось то, что было ему особенно дорого, к чему он был глубоко  привязан, или же когда физическая или душевная болезнь до предела  сжимала привычное жизненное  пространство! В определенных ситуациях  мысли о самоубийстве вполне понятны: люди не видят того, о чем мы только что сказали, – потенциальной  осмысленности жизни в любых  ее проявлениях. Тому, кто чувствует  себя "на грани", недостает важного  противовеса своим мыслям: человек  всерьез задумывается о самоубийстве потому, что не видит для себя иных доступных возможностей. В тяжелой  жизненной ситуации он стоит перед  зияющей пустотой бессмысленности  своей дальнейшей жизни, в этом-то и заключается настоящая причина  возникновения реальной опасности  самоубийства. В смятении и глубоком отчаянии человек считает, что больше нет ничего, на что он мог бы опереться, нет никаких возможностей для  того, чтобы себя реализовать. Однако такие возможности неизменно  существуют, причем для каждого человека. Смысл не только придает ценность жизни, но и служит серьезным основанием для того, чтобы человек, оказавшийся  в тяжелой ситуации, продолжал  жить. Обретая смысл, человек открывает  новый путь, где жизненным ориентиром выступает ценность, ради которой  стоит продолжать жить.

А теперь давайте попробуем  глубже разобраться в том, что  же означает столь непростое понятие  – "смысл", и попытаемся прояснить  некоторые связанные с ним  заблуждения.

Спросим себя еще раз: что  означает "жить осмысленно"?

1. Говоря простым языком, жить осмысленно означает выполнять  стоящую перед тобой задачу. Иногда  эта задача состоит в том,  чтобы в данный момент просто  отдыхать – ничего не делая  или слушая музыку, или наслаждаясь  вкусной едой. В другой раз  задача может заключаться в  выполнении определенной работы  или оказании помощи человеку, который в ней нуждается. Осмысленно жить означает находить в ситуации все самое ценное и стараться это ценное реализовать. Однако речь идет не о "более или менее подходящей", а о той единственной ценности, которая в данной ситуации по совести должна рассматриваться как наивысшая. Следовательно, смысл – это всегда то, что мы должны сделать в данный момент. Вместо "смысла" можно также говорить о "должном в конкретный момент". Того, что я должен сделать, пока еще нет, – это то, что именно сейчас должно быть мной осуществлено. Возможность для реализации смысла – это всегда предложение и одновременно требование настоящего момента. Мой ответ определяет мое ближайшее или отдаленное будущее. Смысл содержит в себе "программу действия", наилучшим образом приспособленную к реальности, существующей в данный момент.

2. Смысл нельзя навязать, вручить или одолжить. Никто не  может диктовать другому, в  чем тот должен видеть свой  смысл – ни начальник подчиненному, ни родитель ребенку, ни врач  пациенту. Смысл нельзя ни дать, ни предписать – его нужно  найти, обнаружить, распознать. Смыслом  может стать только то, что  пропущено человеком через "игольное  ушко" личного опыта – прочувствовано  и постигнуто с точки зрения  его ценности, необходимости и  привлекательности.

Бывает так, что от нас  чего-то требует начальник или  родители, а мы сами не уверены, что  поступить так будет правильно. То, что для кого-то другого явно имеет смысл, для меня остается приказом, насилием или поручением, если я  сам смотрю на это иначе. Подлинный  смысл не имеет ничего общего с  принуждением, со словами "Ты должен!". Смысл – дитя свободы. Нельзя принудить  меня к тому, чтобы я увидел в  чем-либо смысл. Но уж если я его обнаружил, его невозможно будет игнорировать; даже если я стану поступать наперекор  ему, он все равно останется обнаруженным, хотя и не реализованным мной смыслом.

3. То, что можно увидеть  благодаря созерцанию и наблюдению, найти в результате поисков,  уже существует изначально. И  действительно, возможности для  нахождения смысла содержатся  в мире, который дает нам в  руки и "материал" (в виде  ситуаций, задач и ценностей), и  средства для его обработки  (Längle 1985, S. 82 ff.). Смысл – это возможность, "прочитываемая нами между  строк действительности".