Отечественная философия науки во второй половине XX века

В Институте философии АН СССР (ИФАН) активно анализировались на материале конкретных областей науки философские следствия ее новейших достижений (Л. Б. Баженов, Ю. В. Сачков, И. А. Акчурин, Ю. Б. Молчанов, PC. Карпинская, В. В. Казютинский, И. К Лисеев и другие). Эти исследования были тесно связаны с разработками гносеологических и логико-методологических проблем науки (В. А. Лекторский, И. В. Кузнецов, B. C. Швырёв. Е. А. Мамчур, Е. П. Никитин, Л. А. Никифоров, Д. П. Горский, Г. И. Рузавин, B. C. Тюхтин, И. П. Меркулов, В. Н. Порус, И. Т. Касавин, Н. С. Автономова и другие).

Сформировалась успешно работающая кооперация логиков Института философии и Московского университета (В. А. Смирнов, Е. А. Сидоренко, Е. Д. Смирнова, Е. К. Войшвило, B. C. Меськов, позднее А. С. Карпенко, В. А. Бочаров, В. И. Маркин и другие). Их разработки логического инструментария анализа науки успешно применялись при решении логико-методологических проблем математики, естественных и социальных наук.

Важную роль в развитии новых подходов в философии науки, связанных с синтезом науковедческих и историко-научных исследований, сыграло сообщество философов и историков науки, сложившееся в 1960–1970-х годах в Институте истории естествознания и техники (ИИЕТ) АН СССР (Б. Г. Кузнецов, С. Р. Микулинский, Н. И. Родный, М. Г Ярошевский, П. П. Гайденко, М. К. Мамардашвили, А. В. Ахутин, Б. Г. Юдин, А. П. Огурцов, В. Ж. Келле, А. А. Печенкин, В. Л. Рабинович, И. В. Кузнецов, Ю. И. Соловьев, Г. В. Быков, В. П. Визгин, ГМ. Идлис, Вик. П. Визгин, Т. Б. Романовская, А. В. Постников, Э. Н. Мирзоян, Э. Н. Колчинский, Е. Б. Музрукова, В. Н. Гутина, Ф. О. Хайтун, Л. А. Маркова, И. С. Тимофеев, Н. И. Кузнецова).

Интеграции философии науки с историко-научными исследованиями способствовала также работа научного кружка B. C. Библера, в него входили некоторые из вышеперечисленных сотрудников ИИЕТа. Наконец, среди исследовательских сообществ, оказавших стимулирующее воздействие на становление новых подходов к философии науки, следует выделить кооперацию философов, логиков и специалистов в конкретных областях науки и техники, занимавшихся системными исследованиями (И. Б. Блауберг, В. Н. Садовский, Э. Г. Юдин, А. А. Малиновский, Э. М. Мирский, Ю. А. Шрейдер, ГН. Поваров, Ю. А. Урманцев и другие).

Московские исследовательские коллективы философов, логиков и методологов наук взаимодействовали друг с другом и со школами в других городах страны. В этом взаимодействии активно участвовали и внесли существенный вклад в разработку проблем философии науки исследователи не только ИФАН, ИИЕТа, но и МГУ, других московских ВУЗов и академических учреждений (В. А. Готт, А. Ф. Зотов, Б. С. Грязное, В. И. Купцов, А. И. Ракитов, Э. М. Чудинов, В. Д. Урсул, Л. М. Косарева, позднее А. Г. Барабашев, В. В. Миронов и другие).

Кроме нескольких московских научных школ и исследовательских сообществ возникли и другие школы, успешно работавшие в области философии и методологии науки. Сложилась оригинальная ленинградская школа (В. А. Штофф, В. П. Бранский, А. С. Кармин, М. С. Козлова, М. В. Мостепаненко, A. M. Мостепаненко, Ю. Н. Солонин, Э. В. Караваев, Б. В. Марков и другие). Продуктивно работала киевская школа (М. В. Попович, С. Б. Крымский, А. Т. Артюх, П. И. Дышлевый, Н. П. Депенчук, В. М. Найдыш, В. И. Кузнецов, ВЛ. Храмова, B. C. Лукьянец, И. С. Добронравова и другие).

В конце 1960-х — начале 1970-х годов известность приобрела новосибирская школа, соединявшая разработку вопросов динамики науки с социокультурной проблематикой (М. А. Розов, И. С. Алексеев, С. С. Розова, Л. С. Сычева и другие). Внесли свой вклад в развитие философии науки томские философы (А. К. Сухотин, В. В. Чешев, позднее И. В. Черникова и другие).

В Ростове оригинальные разработки в области философии науки и науковедения осуществила школа М. К. Петрова, там же активно проводились исследования философских проблем естествознания (Ю. А. Жданов, Л. А. Миносян и другие).

Вклад в разработку проблем философии науки внесла и казахская школа философов (Ж. М. Абдильдин, А. Н. Насанбаев, ГА. Югайидр).

В конце 1960-х — начале 1970-х годов сложилась минская школа философии науки, лидером которой признают Степина В.С., автора этой книги (B. C. Стёпин, Л. М. Томильчик, А. И. Зеленков, А. Н. Елсуков, Е. В. Петушкова, Л. Ф. Кузнецова, Я. С. Яскевич и другие). В исследованиях этой школы детальный анализ структуры и динамики научного знания проводился на конкретном материале истории науки и был связан с историческими реконструкциями становления ключевых теорий и концепций физики, биологии и социальных наук.

В 1970-х годах начали складываться экстерриториальные, неформальные сообщества исследователей, работающие в отдельных областях философии науки по принципу «незримого колледжа». Прежде всего это было сообщество логиков, ориентированных на разработку методологии математики, а впоследствии и на проблемы методологии компьютерных наук (кроме перечисленных выше логиков Института философии и Московского университета, в этом сообществе активно работали Ю. Л. Ершов, В. К. Финн, Е. Е. Ледников, А. И. Уемов, В. В. Целищев и другие). Возникает неформальное сообщество философов техники (В. Г Горохов, В. М. Розин, Б. И. Иванов, В. В. Чешев, О. Д. Симоненко и другие).

Начали формироваться в качестве особого направления исследования по философии и методологии социально-гуманитарных наук (работы А. И. Ракитова, В. Ж. Келле, В. Г Федотовой, Л. А. Микеши-ной, М. С. Кагана, В. М. Розина, в конце 1980-х годов — Н. С. Розова, В. Г. Кузнецова и другие). Выделились в специальную область философии и социологии науки исследования институциональных форм научного познания в их исторической эволюции (Э. М. Мирский, A. M. Кулькин, Н. В. Мотрошилова, Т. Б. Длугач, М. Г Ярошевский, Е. З. Мирская, А. П. Огурцов и другие).

Дифференцировались исследования по философии естествознания. Сложилось широкое неформальное сообщество исследователей философских и методологических проблем физики, в котором активную роль играли не только философы (Ю. В. Сачков, Л. Б. Баженов, И. А. Ак-чурин, Е. М. Мамчур, И. С. Алексеев, Э. М. Чудинов, С. В. Илларионов, B. C. Стёпин, О. С. Разумовский, А. А. Печенкин. Б. Я. Пахомов, А. С. Кравец, А. И. Панченко и другие), но и известные физики (Ф. А. Фок, В. Л. Гинзбург, Я. А. Смородинский, Е. Л. Фейнберг, М. В. Волькен-штейн, ГБ. Жданов, B. C. Барашенков, Д. С. Чернавский и другие).

В консолидации сообщества исследователей философских и методологических проблем биологии важную роль сыграла кооперация, с одной стороны, философов (И. Т. Фролов, PC. Карпинская, И. К. Лисеев, Н. Т. Абрамова, Э. В. Гирусов, В. Г Борзенков, В. И. Кремянский, А. С. Мамзин и другие), а с другой — биологов и историков биологии (К. М. Завадский, Н. П. Дубинин, С. В. Мейен, П. Ф. Рокицкий, Ю. В. Чайковский, Э. И. Колчинский и другие).

Разнообразие школ сочеталось с интегративными тенденциями совместного обсуждения результатов исследования и установления исследовательских коммуникаций между участниками сложившихся научных сообществ. В этом процессе активную роль играли журналы «Вопросы философии» и «Философские науки», а также научно-организационная деятельность созданного в 1970-х годах Совета по философии и социальным проблемам науки и техники АН СССР. С середины 1970-х годов Совет возглавил известный философ И. Т. Фролов. Его работы способствовали продуктивному расширению тематики философии науки. Известные исследования И. Т. Фролова по философским проблемам биологии были дополнены широким контекстом анализа этики науки и глобальных проблем современной цивилизации. Он был одним из первых исследователей, начавших анализировать глобальные проблемы и их влияние на характер научно-технического развития. Благодаря деятельности И. Т. Фролова сформировались новые исследовательские программы изучения связей науки и высоких технологий, тенденций синтеза естественно-научного и гуманитарного знания, анализа этоса науки и новых этических проблем научного творчества.

Научно-организационная деятельность возглавляемого им Совета была основополагающим фактором проведения ряда всесоюзных и международных конференций и конгрессов, придавших новый импульс исследованиям по философии науки. Это всесоюзные совещания 1970–1980-х годов по философским проблемам естествознания, в которых наряду с философами принимали активное участие и выдающиеся естествоиспытатели страны (В. А. Фок, В. Л. Гинзбург, Н. Н. Семенов, В. А. Анохин, А. И. Берг, Вл. А. Энгельгардт, В. А. Амбарцумян, A. M. Амосов, В. М. Глушков, П. С. Симонов, А. А. Марков и другие), а также Международный Конгресс по логике, методологии и философии науки в Москве (1987), наконец, уже в 1990-х годах — VII Международный философский конгресс, проведенный в Москве (1993).

Заметную роль в расширении и консолидации сообщества философов науки сыграли школы молодых ученых, регулярно проводившиеся в 1970–1980-х годах. Ряд их участников стали впоследствии известными исследователями в области философии науки (P. M. Нугаев, В. А. Бажанов, В. И. Курашов, И. В. Черникова, В. Г. Торосян и другие). В 1980-х — начале 1990-х годов в ряде ведущих ВУЗов страны создаются специализированные кафедры философии и методологии науки. Сегодня наиболее известные среди них кафедры Московского и Санкт-Петербургского университетов являются центрами не только подготовки молодых специалистов, но и разработки широкого спектра философско-методологических исследований.

Таким образом, даже эскизный обзор институциональных и коммуникационных аспектов деятельности отечественных философов науки свидетельствует о разнообразии и широте этого течения.

В начале 1990-х годов, после распада СССР, появились оценочные сужения, согласно которым в нашей философии не было никаких достижений, что она была оторвана от мировой философской мысли и нее надо начинать с нуля. Такого рода суждения можно встретить даже в философских учебниках и энциклопедических словарях того времени.

Они были чисто идеологическим феноменом, возникшим в русле огульной критики мировоззрения советской эпохи. То, что в советскую эпоху считалось позитивным, автоматически объявлялось негативным, знак «плюс» заменялся на знак «минус». Но подобные утверждения, впрочем не требующие сколько-нибудь серьезной мыслительной работы, не выдерживают критики при обращении к реальным фактам. Показательно, что известный американский историк науки, профессор Массачусетского технологического института (Бостон) Лорен Грэхэм свое фундаментальное исследование исторического развития философии науки в СССР завершил обобщающим выводом о том, что данная область исследований в нашей стране является «впечатляющим интеллектуальным достижением» 28, что «по универсальности и степени разработанности диалектико-материалистическое объяснение природы не имеет равных среди современных систем мысли» 29.

Сопоставление отечественных и западных исследований показывает, что мы смогли не только провести конструктивную критику позитивистской и постпозитивистской философии науки, ассимилировать наиболее продуктивные их достижения, но и получить новые, принципиально важные результаты. Многие из них, в том числе и полученные автором данной книги, будут более детально представлены в последующем изложении. Здесь же я обозначу их в общем виде 30:

1. В отечественных исследованиях 1960–1980-х годов значительно более глубоко, чем в западной философии, проанализирована проблема взаимодействия философии и науки. Доминирование позитивистских концепций в западной философии длительное время исключало эту проблематику из историко-научных и философско-методологических исследований. Напротив, критическое отношение к позитивизму активизировало отечественную разработку данной тематики. Вначале на конкретном историческом материале была прослежена эвристическая роль философских идей в становлении фундаментальных научных теорий. Следующим этапом стало обоснование этой роли, выяснение необходимости предварительно введенных категориальных матриц для теоретического осмысления новых типов объектов, осваиваемых в фундаментальных теоретических исследованиях. Наконец, удалось выявить механизмы формирования таких матриц в философской деятельности, раскрыть двоякую функцию философских знаний в научном исследовании — эвристическую, способствующую рождению новых научных идей, и функцию обоснования, обеспечивающую включение фундаментальных достижений науки в поток культурной трансляции.
2. В наших исследованиях 1970-х годов более детально, чем в аналогичных западных работах, проанализирована структура научного знания. Было показано, что представление о сети теоретических конструктов, относительно которых формулируются теоретические высказывания, является лишь первым приближением описания содержательной структуры теории. Определены уровни организации теоретических конструктов, связи между этими уровнями и их связи с эмпирическими знаниями. Установлены корреляции между операциональным и объектным смыслами эмпирических и теоретических высказываний. Особое внимание уделялось анализу научной картины мира как специфической формы теоретического знания. Эта форма знания в западной философской литературе длительное время вообще отсутствовала; в постпозитивизме она в лучшем случае была лишь обозначена в отдельных работах.

Что же касается отечественных исследований, то здесь мы значительно продвинулись в аналитической разработке данной проблематики: поставлена и решена задача нахождения признаков, отличающих научную картину мира от теории, выяснены содержательная структура картины мира, ее связи с теориями и опытными фактами. Кроме того, выяснена типология научных картин мира, проведено различение трех их основных типов:

1. Специальных научных картин мира (дисциплинарных онтологии).
2. Естественно-научной и социально-научной картины мира.
3. Общенаучной картины мира.

В отечественных исследованиях аналитически прослежены функции картины мира в научном познании: ее функционирование как исследовательской программы эмпирического и теоретического поиска, ее функции как интегратора научного знания, ее роль в объективации результатов исследования и их включения в культуру.

Довольно обстоятельно выделены и проанализированы в качестве компонентов оснований науки идеалы и нормы исследования и философские основания науки. Здесь также нами осуществлена более глубокая проработка соответствующей проблематики, чем в западной философии науки. Это касается типологии идеалов и норм и их содержания, процессов их трансформации в историческом развитии науки. Важными результатами стали проведенное различение между философскими основаниями науки и остальным массивом развивающегося философского знания и анализ смены философских оснований в процессе исторического развития научного знания.

В итоге всех этих исследований структуры науки выявилась неадекватность традиционного подхода к анализу научного знания, когда в качестве единицы анализа рассматривалась отдельно взятая научная теория и ее отношение к опыту. Такой подход, казавшийся очевидным, неявно предлагал образ научного знания как простой системы, свойства которой однозначно определяются свойствами ее элементов (теорий и фактов). Но теоретическое знание относится к другому, более сложному типу — исторически развивающихся систем. Адекватным этому системному представлению является выбор в качестве единицы методологического анализа не отдельной теории, а научной дисциплины как системы развивающихся теорий, рассмотренных и их взаимодействии между собой и опытом, а также включенных и междисциплинарные взаимодействия.

3. Новые результаты были получены при логическом анализе процедур развертывания теории. Показано, что наряду с гипотетико-дедуктивным методом при построении теорий применяется генетически-конструктивный метод, основанный на оперировании абстрактными объектами. При развертывании теорий опытных наук этот метод доминирует. Теория, как особо отмечал Т. Кун, развертывается путем решения задач в соответствии с образцами, включаемыми в ее состав. Здесь возникали проблемы структуры образцов и их генезиса. Генетически-конструктивный подход позволил решить обе эти проблемы, и приоритет этих решений принадлежал отечественной философии науки.
4. Разработанные представления о структуре научного знания позволили выявить новые принципиально важные аспекты его роста. Прежде всего это касается логико-методологических оснований процесса выдвижения гипотез. В позитивистской и постпозитивистской литературе выдвижение гипотезы рассматривалось с позиций преимущественно психологии, но не логики открытия. В нашей литературе были выяснены необходимые логические процедуры этого процесса, роль научной картины мира в постановке проблем и выборе средств построения гипотез, функции аналоговых моделей и трансляции абстрактных объектов как способа формирования гипотетического ядра будущей теории. В позитивизме логика открытия и логика обоснования резко противопоставлялись друг другу. В конечном итоге это привело к отказу от анализа логики открытия.