История русской философии. Философские взгляды Бердяева

СОДЕРЖАНИЕ

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

С тех пор как возникла сама философия, человек в той или иной мере всегда  был объектом человеческих размышлений, но не всегда стоял в центре внимания философов. В настоящее время в связи с постиндустриальным развитием общества возрос интерес к вопросам философской антропологии, экзистенциализма, имеющего своим предметом бытие человека в мире. 

 Экзистенциальные  и философско-антропологические  идеи получили  глубокое освещение  в русской философии, прежде  всего, в трудах Н. А. Бердяева.

 В экзистенциализме  для человеческого бытия духовное  и материальное слиты во единое целое. В религиозном   экзистенциализме Н. А. Бердяева - это одухотворенное бытие. Главное в этом бытии у Н. А. Бердяева – сознание временности (экзистенция есть «бытие к  смерти»), постоянный страх перед последней возможностью -  возможностью не быть, а значит, сознание бесценности своей личности. Эти проблемы всегда волновали и волнуют современного человека.

Поэтому тема «Философские взгляды Николая Александровича Бердяева» является актуальной.

Объект исследования: философские взгляды Н. А. Бердяева.

Предмет исследования: особенности  становления и развития философских  взглядов  Н. А. Бердяева.

Цель исследования:

Изучить  философские взгляды Николая Александровича Бердяева.

Задачи работы:

1. Рассмотреть «Философию свободы» как новаторское и провидческое произведение.
2. Провести анализ проблемы гносеологизма и субъективизма в работе «Философии свободы».
3. Раскрыть сущность проблемы оправдания человека в работе «Смысл творчества. Опыт оправдания человека».
4. Дать характеристику в работах Н. Бердяева философии начала XX в.
5. Выделить проблему этики творчества и экзистенциальной  диалектики в последних работах Н. А. Бердяева. 

При написании работы  применялись  методы:

• изучение и анализ  философских работ Н. А. Бердяева;
• изучение и анализ исследователей философского наследования Н. А. Бердяева.

При написании работы использовались источники:  Бердяев  Н. А. «Философия свободы. Смысл творчества», «О назначении человека», «Самопознание».

В работе «История философии: Запад – Россия – Восток», опубликованной  под редакцией Н. В. Мотрошиловой, А. М. Руткевича, авторы  подчеркивают, что в творчестве Бердяева большую роль сыграло обращение к началам российского философствования. Все лучшее в российской философии им глубоко осмысливалось.

В. В.  Зеньковский в  работе «История  русской философии»  прослеживает  эволюцию моральных философских воззрений Н. А. Бердяева и выделяет основоположное значение моральной сферы во всем его творчестве.

Работа имеет структуру: введение, две главы, заключение. Список использованной литературы составляет 5 наименований. 

 

 

 

 

 

 

1. СТАНОВЛЕНИЕ ФИЛОСОФСКИХ ВЗГЛЯДОВ Н. А. БЕРДЯЕВА В РАБОТЕ  «ФИЛОСОФИЯ СВОБОДЫ»

1.1. «Философия свободы» как новаторское  и провидческое произведение

 

Книга Н. Бердяева «Философия свободы» (1911) — ранняя работа, к которой сам автор относился критически, считая ее во многих отношениях незрелой. И все же это сочинение ценно тем, что в нем Бердяев по некоторым своим философским интуициям предвосхищает процессы, которые позже произошли в истории европейской философии. Иными словами, это не просто историческое, а в значительной мере новаторское и провидческое произведение.

Н. Бердяев начинает свою книгу с утверждений, которые в ту пору уже не были новыми: философствующая мысль зашла в тупик, для философии наступила эпоха эпигонства и упадка, философское творчество иссякает и т. д.¹ Однако определение сущности кризиса у Бердяева для того времени оригинально, по-своему верно и глубоко. «Вся новейшая философия, последний результат всей новой философии, ясно обнаружила свое роковое бессилие познать бытие, соединить с бытием познающего субъекта. Даже больше, философия эта пришла к упразднению бытия... повергла познающего в царство призраков. Критическая гносеология начала проверять компетенцию познания и пришла к такому заключению, что познание не компетентно связать познающего с объектом познания, с бытием. Реалистическое чувство бытия и реалистическое отношение к бытию — утерянный рай. И нет, по-видимому, философских путей для возвращения в этот рай».²

В начале XX в. в западной философии гносеологические концепции действительно превалировали над онтологическими. Господство гносеологизма русский мыслитель связывает с доминированием кантовской философии и кантианских направлений. Критическое отношение к ним для Н. Бердяева вовсе не случайно. «Кант, писал он, - оставил познающего наедине с самим собой, гениально формулировал его оторванность от бытия, от действительности, с реальности и искал спасение в критическом разуме».³

В России не один Бердяев так оценивал мысль Канта. В начале XX в. формируется свойственный части русской философии, неожиданный, казалось бы, синдром такого критического отношения к Канту, которое стоит на грани нелюбви, чуть ли не ненависти к великому немецкому мыслителю.

В кантовской философии Н. Бердяев видит источник погружения философии в гносеологизм, одну из причин оторванность теории познания не только от философии бытия, онтологии, но и с бытия как такового, а следовательно, отчуждения человека от реальной жизни, отрыва человека от высшего бытия, т. е. от божества.⁴

Отсюда и более общий  приговор: кризис философии заключается в разрыве с бытием, в том, что гносеологии, а не учении о бытии была отдана пальма первенства. Трагедия философии состоит в том, что она делает призрачными реальность, свободу, да саму личность превращает в некий призрак. Но основное, согласно Бердяеву, бедствие философии состоит в том, что она утратила свои религиозны корни. Человечеству нужна новая свободная философия и философия свободы, утверждает Бердяев. Философия должна быть свободной, должна искать истину, но имени свободная философия, философия свободы приходит к тому, что лишь мысль религиозна, лишь жизни цельного духа дается истина и бытие.

Н. Бердяев подробно анализирует проблему веры и знания. Он приходит к выводу, что противопоставление веры и знания, имеющее oпределенные основания, должно смениться доказательством их взаимодействия. Чтобы объединить веру и знание, нужно отказаться от гордыни рационализма. «При нашей постановке вопроса, — пишет Бердяев, — между знанием и верой не существует той противоположности, которую обыкновенно предполагают, и задача совсем не в то заключается, чтобы взаимно ограничить области знания и веры, допустив их лишь в известной пропорции. Мы утверждаем беспредельность знаний, беспредельность веры и полное отсутствие их взаимного ограничения. Религиозная философия видит, что противоположность знаний и веры есть лишь аберрация слабого зрения. Религиозная истина — верховна, вера — подвиг отречения от благоразумной рассудочности, после которого постигается весь смысл.⁵

1.2. Анализ проблемы гносеологизма  и субъективизма в «Философии свободы»

 

Другим аспектом книги  «Философия свободы» стал тонкий философский анализ проблемы так называемого гносеологизма.

Мыслитель исходит из того, что и субъект и объект относятся к бытию, а «вне бытия нет места ни для кого и ни для чего, разве для царства дьявола. Безумие — рассматривать бытие как результат объективирования и рационализирования познающего субъекта, ставить бытие в зависимость от категорий познания, от суждения».⁶ Н. Бердяев, таким образом, не только утверждает примат теории бытия перед теорией познания, гносеологией, не только выдвигает на первый план онтологию.  Он также утверждает, что само бытие предшествует учению о познании. «Гносеологи же хотят само бытие вывести из гносеологии, превратить его в суждение, поставить в зависимость от категории субъекта».⁷

Вторая часть «Философии свободы» называется «Происхождение зла и смысла истории». Бердяев пишет: «Болезненный кризис современного человечества связан с трудностью выхода из психологической эпохи - эпохи субъективизма, замкнутого индивидуализма, эпохи настроений и переживаний, не связанных ни с каким объективным и абсолютным центром. Гнет позитивизма и теории социальной среды, давящий кошмар необходимости, бессмысленное подчинение личности целям рода, насилие и надругательство над вечными упованиями индивидуальности во имя фикции блага грядущих поколений, суетная жажда устроения общей жизни перед лицом смерти и тления каждого человека, всего человечества и всего мира, вера в возможность окончательного социального устроения человечества и в верховное могущество науки — все это было ложным, давящим живое человеческое лицо объективизмом, рабством у природного порядка, ложным универсализмом. Человеческий род механически подчинил себе чело века, поработил его своим целям, заставил служить его своему благу навязал ему свое общее и как бы объективное сознание».⁸ Таким образом, кризис человечества как кризис истории Н. Бердяев видит в том, что ложный объективизм подавил человека. Реакцией на это стала эпоха «психологическая, субъективная».

Разразился бунт субъективизма, который отрицает все объективное, а всякую иллюзорность и всякую мистику возводит в закон,  такой оказалась плата за ложный объективизм, за философию натурализма и материализма.⁹ Ответом на вопрос о том, как выйти из этого тупика, и стала заключительная часть бердяевской «Философии свободы», в которой Бердяев пытается наметить контуры теософского, религиозно-философского выхода из сложившейся ситуации духа.

Выход – не философия свободы, а новая теология свободы. У Н. Бердяева она связана с утверждением идеи некоей Вселенской церкви.

 

 

 

 

 

 

2. ФИЛОСОФИЯ ЧЕЛОВЕКА В ТРУДАХ Н. А. БЕРДЯЕВА

2.1. «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» как оправдание человека

 

Важнейшей книгой Бердяева, одной из самых интересных и в то же время спорных в его творчестве является «Смысл творчества. Опыт оправдания человека». Н. Бердяев, критик по самой своей натуре и призванию, нападал в этой книге на многих философов и на многие направления традиционной и современной ему философии.

«Смысл творчества...» - программное произведение Бердяева, хотя впоследствии он написал много других книг и статей. «Дух человеческий, — так начинается Введение в книгу, — в плену. Плен этот я называю «миром», мировой данностью, необходимостью. «Мир сей» не есть космос, он есть космическое состояние разобщенности и вражды, атомизация и распад живых монад космической иерархии. И истинный путь есть путь духовного освобождения от «мира», освобождения духа человеческого из плена у необходимости. Истинный мир не есть движение направо или влево по плоскости "мира", но движение вверх и вглубь по линии всемирной, движение в духе, а не в мире».¹⁰ Космос есть истинно сущее подлинное бытие. Не мир призрачен, призрачны мировая данность и необходимость. Из этого призрачного мира, с которым человек все-таки связан как с миром необходимости, нужно прорваться в какой-то иной мир, в другую реальность, в истинно сущее как подлинное бытие.¹¹

Человек должен изменить свое отношение к миру. Ведь сейчас ему свойственны некоторая упадочность, расслабленность,  раздвоенность духа.

Творчество, по Бердяеву, и есть выход, победа. Итак, замысел Бердяева — это прорыв к творчеству, сообщение новой силы человеческому духу. Нужно, чтобы из мира иллюзий человек вновь вырвался к единству с Богом, но единству, во многих отношениях необычному.

Бердяев различает науку  и научность. Под научностью он понимает перенесение критериев науки на другие области духовной жизни, чуждые науке. А ведь никакая наука, даже полезная и важная, не дает "директив научности для чуждых ей сфер". Наука, рассуждает далее Бердяев, потому не должна быть идеалом для философии, что наука есть не творчество, а послушание. Ее стихия — не свобода, а необходимость. "Наука никогда не была и не может быть освобождением человеческого духа. Наука всегда была выражением неволи человека у необходимости».¹²

Высказывая все эти  оценки и суждения, Бердяев вместе с тем хорошо видит, сколь противоречиво складывается и будет складываться судьба философии XX в. как раз в отношении науки и научности. «Для нашей эпохи, — пишет философ, — характерно обострение сознания и кризис сознания во всех сферах. Нельзя не видеть серьезного кризиса научной, общеобязательной, объективированной философии. Никогда еще не было такого желания сделать философию до конца научной. Ныне и идеализм, который был прежде метафизическим, стал наукообразным и мнит себя таким. И никогда еще не было такого разочарования в научности, такой жажды иррационального».¹³ Это очень точно подмеченное противоречие. Оно, действительно, характеризует философию, и не только двух первых десятилетий, а всего XX столетия.

Философия кажется ему  пораженной страшной болезнью, болезнью рефлексии и раздвоения. Согласно Бердяеву, творческая философия не может быть философией критической, философией скепсиса. Она должна стать философией догматической. Но при этом, подчеркивает философ, нет возврата к «старому, детскому догматизму».¹⁴ Должно создать новый, зрелый догматизм. Истинно творческие философы подобны Платону. Это философы, которые в центр философствования помещают не познание, не категории, а именно любовь. Таким образом, если философия концентрируется на человеке, то она концентрируется на любви. А это означает, что философия является антропологистической.

Эту проблему Н. Бердяев анализирует интересно и глубоко. "В определении природы философии, ее задач, центральное место принадлежит вопросу об антропологизме в философии. Философия не в силах уйти от того первоначального сознания, что философствует человек и что философствуют для человека. Нет сил отрешиться от того, что философское познание протекает в антропологической среде; сколько бы ни пытались Коген и Гуссерль придать познанию характер, трансцендентный человеку, и освободить познание от всякого антропологизма, эти попытки всегда будут производить впечатление поднять себя за волосы вверх. Человек предшествует философии, человек — предпосылка всякого философского познания».¹⁵