Философия истории Р. Дж. Коллингвуда

Смысл истории. Еще один аспект, который можно  отметить в философии истории  Коллингвуда,- это попытка провести различие между смыслом биографии  и смыслом истории. Целью истории  по Коллингвуду является самопознание разума. Однако, он объясняет, что у  биографии совершенно другая цель и  выражается другими принципами, отличными  от принципов истории. Ее ограничивают не человеческие мысли, а естественные биологические процессы - рождение и смерть и, время от времени, эмоциональные  превратности. Это основа для биографии, влияющая на эмоции читателя13. В.Г.Дрей использует краткие заметки Коллингвуда  о биографии в "Идее истории", чтобы возразить критикам, таким  как Морис Мандельбаум, который  назвал Коллингвуда чрезмерным историческим индивидуалистом14. Заметки Коллингвуда  показывают, что исследования, направленные на человека, это вовсе не история. Тем не менее, Дрей считает, что различия, проведенные Коллингвудом между  историей и биографией, "преувеличены, нет упоминания, например, о таких  гибридах как биографии политических и общественных фигур, выбранных  на основании их исторической значимости"15.

В "Идее истории", в разделе, посвященном историческим фактам, Коллингвуд ссылается на его  связь с "Принципами искусства", предполагая, что историки, пытающиеся поднять историю до уровня науки  различными шаблонами, превращают ее в  форму псевдоистории, имеющую магическую ценность. 'Исторические схемы подобного  типа приобрели магическое значение, создав некоторую фокусную точку  эмоций и выступая тем самым в  качестве стимула действий. В других случаях они имели некоторую  развлекательную ценность, немаловажную в жизни усталого историка ножниц и клея'16. Цель биографии - вызывать эмоции, также как у магического  и развлекательного искусств, как  об этом сказано в "Принципах искусства". Главное различие между развлекающим артистом и биографом в том, что  первый работает с вызывающими веру театральными иллюзиями17, но Коллингвуд, тем не менее, называет современную  биографию, потворствующую появлению  злобы в эмоциях человека, формой псевдоискусства. Он доказывает, что  его цель - освободить читателей  от благоговения перед великими фигурами при помощи язвительных комментариев, насмешки и сатиры. Однако, здесь  Коллингвуд говорит только об определенной категории биографии, которая не является ни искусством, ни историей. Критерий отбора для историка - это события, олицетворяющие размышления о предмете. А биограф может рассматривать  эти же события, но не потому, что  они олицетворяют размышления, а  потому что у них другие цели и  интересы. Выбор зависит, прежде всего, от их значимости в качестве слухов и сплетен и т.п. Наши стадные, половые, агрессивные и т.п. инстинкты  дают толчок желаниям, и мы получаем удовольствие, если они удовлетворены, или злобствуем, если этого не произошло.

Коллингвуд  доказывает, что и для симпатии, и для злобы нужны индивидуальные объекты, которым можно сочувствовать. Именно животные чувства субъекта вызывают в нас соответствующие эмоции. Поэтому биограф должен познакомить нас с индивидуальным субъектом или с животной природой этого субъекта, способной вызывать в нас симпатию или злобу. Его рождение и смерть, успехи и неудачи в любви, его злость и ненависть, его восхождение от бедности к богатству или, еще лучше, упадок от богатства к бедности - все это делает его особенным в читательском понимании, а если этого недостаточно, то описание интерьера его дома помогут процессу индивидуализации. Если история считается историей компиляции (что включает в себя даты, факты и места), то биография может рассматриваться как отрасль исторической литературы. Популярная биография представляет достаточно узнаваемые варианты того, что Коллингвуд хочет исключить из исторического исследования. Но далеко не все биографии таковы, и если с его точки зрения, это не биография, поскольку она не вызывает симпатию или злобу, то его определение является чисто условным. Как история переходит фазу компиляции, и из истории 'ножниц и клея' превращается в подлинную историю, Коллингвуд не показывает убедительно. Поэтому можно обоснованно задать вопрос, почему биография не может стать научной, если биограф принимает сходную позицию по отношению к фактам как и историк.

На самом  деле, Коллингвуд никогда не был  методологическим индивидуалистом. Такое  обвинение практически никогда  не принимали в расчет, поскольку  внимательно прочитав его работы, можно заметить, что он обращается не только к размышлениям индивидуумов, но и к социальным процессам, тенденциям в развитии мысли и трансформациям различных предположений. Доктрина Коллингвуда привела многих критиков к выводу, что в качестве теории исторического познания, она рассматривалась  слишком узко и применялась только при раскрытии мыслей индивидуумов. Например, Карр заключает, что исторические факты - это также факты об индивидуумах, а не отдельно от них. Что важно, так  это их взаимоотношения друг с  другом и действия социальных сил, имеющих  отношение к их деятельности. В  этом смысле "сознательные мотивы индивидуума  могут быть неуместны"18. Другими  словами, теория Коллингвуда не в  достаточной степени учитывает  социальные тенденции истории общества. Для биографии нужны отдельные  личности, в то время как история  может обходиться без индивидуумов в том смысле, что неизвестность  или отсутствие дат рождения и  смерти не отстраняют субъект от изучения его историей. Коллингвуд напоминает нам, что в археологии древние  цивилизации - объекты исторического  исследования, даже если их отдельные  представители нам неизвестны. Факты  о деятельности, олицетворяющей мысли, что представляет собой язык, который  историк использует для понимания  значения в целом, а не отдельного человека, - в этом и заключается  смысл истории. Тот тип истории, которым занимался Коллингвуд, тем  не менее, часто требует рассмотрения тех мыслей, которые нельзя приписать  ни к одному лицу. Иллюстрации, даваемые им в виде выводов, к которым историк  может прийти, изучая определенные типы фактов, показывают, как нельзя обвинять Коллингвуда в том, что  он является историческим индивидуалистом, и его теория возрождения не может  тесно связываться с размышлениями  отдельного человека.

Коллингвуда часто критикуют за слишком узкое  понимание смысла истории. Коллингвуд признает разумную направленную деятельность, которая либо слишком доверяет человеческой рациональности, либо исключает многое из того, что делают люди. Например, он говорит, что "историк не интересуется фактом того, что человек ест, спит, любит и удовлетворяет тем  самым свои естественные потребности, он интересуется социальными обычаями, которые он создает своей мыслью'19. Разграничивая смысл истории  в "Идее истории", Коллингвуд подчеркивает, что мысли, с которыми историк  имеет дело, являются рефлективными  актами. Он говорит, что "рефлективные акты могут буть грубо определены как целесообразные акты, и они - единственное, что может стать  предметом истории'20. Это привело  к выводу, что Коллингвуд интеллектуализирует  историю, ограничивая ее рефлексивной деятельностью.

Критики "Идеи истории" часто думали, что Коллингвуд приписывает излишнюю разумность и  намеренность историческим лицам. Люди далеки от разумности, и ограничивать историческое исследование желаемой разумной деятельностью, значит делать его слишком  интеллектуальным. С точки зрения Коллингвуда, история связана с  действиями, в которых разум выражен  в большей или меньшей степени, разум творящий или разрушающий, какая мысль, мудрая или глупая делает данную работу. Это дополнительный факт, подтверждающий точку зрения Дрея, что Коллингвуд использует критерий субъективной разумности. Люди поступают настолько разумно, насколько это возможно при тех или иных обстоятельствах. Обстоятельства создают ситуацию, в которой, как люди думают, они оказались. С этой точки зрения, решение действовать - субъктивно рационально. Именно историк, а не человек задает вопрос, являются ли обстоятельства и верования, а также действия человека разумными или нет21. Ученый историк, рассматривая факты, должен также спросить себя, является ли выраженная мысль правильной или нет. Другими словами, история - это критериологическая наука, в которой действующие лица ставят перед собой цели, после выполнения которых они могут считаться достигнутыми или нет, ощущать себя в определенных ситуациях, которые они могут верно или неверно воспринимать, и обладать собственными чувствами, которые другие могут и не разделять. Поэтому не достаточно знать "точно, что произошло", историк должен прийти к правильным выводам.

Можно заметить, то, что Коллингвуд предполагал под  намеренной желательной деятельностью, включает в себя и неразумную деятельность, это является намеренной деятельностью, но с недостаточными причинами для  нее. Однако, все это ограничивает смысл истории до размышлений  или мыслительной деятельности. Теория происходящего у Коллингвуда  в "Идее истории" и в "Автобиографии" исключает эмоции и чувства из области происходящего и, следовательно, чрезвычайно ограничивает понимание  им смысла истории. Коллингвуд очень  выразителен в "Идее истории", говоря, что только мысль в своей  разумной форме может произойти  снова. Чувства, ощущения и эмоции, хотя и являются частью разума, исключены  из категории возможного человеческого  опыта. Только рефлективные действия, в основном, намеренные и желаемые, могут составлять смысл истории. Эти аспекты разума, объединенные в одну категорию psyche, не могут произойти  еще раз, поскольку они являются непосредственным опытом. В "Идее истории" Коллингвуд выводит условия для  определения смысла истории. Прежде всего, смыслом истории не должна быть только мысль, а рефлективная мысль. Под этим он подразумевает целенаправленные действия. Иначе говоря, они являются критериологическими: "Рефлективная деятельность - деятельность, в которой  мы знаем наперед, что мы пытаемся сделать, так что когда мы имеем  результат этой деятельности, мы можем  судить о ее завершенности по соответствию этого результата тому стандарту  или критерию, который определял  наше первоначальное представление  о нем'22 . Это служит для того, чтобы  четко отделить чувства от мыслей.

Подводя некоторый  итог вышесказанному, можно отметить, что историческая концепция Р.Дж.Коллингвуда, емко сформулированная им в словах 'история есть история мысли историка', позволяет показать, что этим Коллингвуд дает значительный диапазон для осмысления историком прошлого. Историей движут идеи, страсти и эмоции. Историей движут закон и случайность. Историей движут массы, вожди и политики. История  управляет толпами и личностью, в голове которой постоянно возникают  новые идеи. Цикл метаистории у  Коллингвуда начинается в человеке и замыкается на человеке.

 
Примечания:

1 Коллингвуд  Р.Дж. Идея истории. Автобиография. - М., 1980. - С. 6.  
 
2 Там же. - С. 225.  
 
3 Там же. - С. 229.  
 
4 Там же. - С. 226.  
 
5 Louis O. Mink. Mind History and Dialectic. - Bloomington. 1969. - P. 183-186.  
 
6 Lionel Rubinoff. Collingwood and the Reform of Metaphisics. - Toronto, 1970. - P.63-65.  
 
7 Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. - М., 1980. - С. 204.

8 Там же. - С. 204.  
 
9 Там же. - С. 217.  
 
10 Там же. - С. 217.  
 
11 Там же. - С. 199.  
 
12 Там же. - С. 204-205.  
 
13 Там же. - С. 290.  
 
14 Dray W.H. Collingwood`s Historical Individualism // Canadian Journal of Philosophy. - 1980. - P. 6; Maurice Mandelbaum. The Problem of Historical Knowledge. - New-York, 1967. - P. 9-14.  
 
15 Dray. History as Re-enactment. - Oxford, 1995. - P. 170.  
 
16 Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. - С. 253.  
 
17 Collingwood R.G. The Principles of Art. - Oxford, 1938. - P. 80-83.  
 
18 Carr E.H. What is History? - Harmonds-Worth, 1975. - P. 52.  
 
19 Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. - С. 206.  
 
20 Там же. - С. 296.  
 
21 Dray. History as Re-anactment. - P. 116-117.  
 
22 Там же. - С. 295.

Автор: Шмаков В. С.