Современный промышленные монополии: сущность, основные виды, тенденции развития

Спустя десятилетие тема монополизации нашла продолжение в работе Лаверычева «Государство и монополии в дореволюционной России». Постановлением Отделения истории АН СССР (1972 г.) и особенно постановлением («рекомендациями») отдела науки ЦК КПСС подверглись осуждению все попытки научного, без равнения на теоретические штампы, изучения капиталистических отношений в России. В названных документах поиски историков «нового направления» были расценены как ревизионистские концепции. Наличие высокомонополизированных ведущих отраслей производства и кредита было провозглашено в качестве незыблемого показателя зрелости России для социалистических преобразований. Монография Лаверычева 1982 г. открывалась обзором высказываний Ленина по проблеме монополизации. Уже на первой его странице воспроизводилось положение, прочно вошедшее в историко-партийные документы советской эпохи, о том, что государственно-монополистический капитализм являлся полнейшей материальной основой социализма. Сегодня, спустя двадцать лет после выхода монографии Лаверычева, положения о государственно -монополистическом капитализме как конечном продукте развития капитализма, высшей и последней стадии капиталистической эволюции, воспринимаются как всего лишь идеологические постулаты прошлого.

Но симптоматично другое. Прослеживая этапы монополизации в России, автор говорит о последних двух десятилетиях XIX в. как о полосе создания картелей — непрочных и неустойчивых соглашений. Что же касается первого десятилетия XX в., то Лаверычев, рассматривая деятельность монополистических союзов, указывает на создание ряда известных синдикатов. Однако, трудно согласиться с употреблением выражения «монополизировали производство» применительно к этим синдикатам. Характерно, что абзацем ниже автор не только отмечает более низкий уровень развития монополистического капитализма в России, чем в Англии, Франции, Германии и США, но, совершенно обоснованно, объясняет это явление «преобладанием в нашей стране легкой промышленности с ее менее зрелыми монополистическими союзами картельного типа и большим удельным весом сельского хозяйства в экономике». Существенное значение имеет и замечание Лаверычева об отсутствии либо символическом применении в России системы штрафов за невыполнение соглашений между монополиями. Подобную систему Лаверычев называет существенным элементом укрепления картельных соглашений./2/

Следствием такого положения, отмечал он, стал тот факт, что в России наиболее значительные и прочные соглашения завершающей стадии производства (например, в текстильной отрасли) охватывали единицы крупнейших предприятий. Дальнейшее исследование степени монополизации предприятий в тяжелой промышленности привело Лаверычева к выводу о том, что большинство картелей высшей ступени относятся к объединениям, связанным с выполнением казенных заказов. В частности картели в металлообрабатывающей промышленности, непосредственно связанные с выполнением казенных заказов, отличались, в сравнении с картелями легкой и пищевой промышленности, лучшей организацией, узкой специализацией. Вместе с тем удельный вес большинства этих картелей в экономической жизни страны был невелик.

Накануне первой мировой войны, по мнению автора, отмечался интенсивный процесс возникновения и развития монополий высшего типа — концернов и трестов, число которых достигло нескольких десятков. Было бы логичным, исходя их названия монографии, рассмотреть отдельной главой, или хотя бы отдельным разделом, деятельность концернов и трестов. Но автор ограничивается упоминанием о создании военно-промышленных групп, не приводя конкретных примеров об объединении управления, производственной деятельности, сбыта в рамках возникших концернов. Более существенным представляется пример монополий в нефтяной промышленности, где к 1914 г., по данным Лаверычева, три фирмы давали 60,7 % общероссийской добычи нефти и охватили 90 % торговли нефтью и нефтепродуктами. В этой связи представляется обоснованным замечание Лаверычева о предпринятых накануне 1914 г. попытках создания комбинатов, включавших все стадии производства. Вертикальное комбинирование, по его оценке, находилось на стадии создания (у истоков) союзов типа концернов и трестов.

В качестве одной из причин замедленного развития монополий автор называл мелочную опеку и регламентацию процесса объединения предприятий со стороны государства. Абсолютистское государство, стремясь ограничить развитие синдикатов и банков, действовало вразрез с закономерностями хозяйственного развития./3/

Доводы в поддержку устоявшихся в советской историографии представлений изложены и в монографии Ю.А. Буранова об акционировании промышленности Урала. Как считает автор, акционирование уральских горнозаводских хозяйств в 1900—1910 гг. по своей сути ничем не отличалось от аналогичных процессов в стране. Правда, здесь же Буранов оговаривается: на Урале значительное влияние на промышленность оказывал комплекс пережиточных явлений, в силу чего даже не ставился вопрос о ее коренной технической перестройке. В определенной степени это было связано с отсутствием у русских коммерческих банков заинтересованности в ее развитии. Поскольку коммерческие банки не вкладывали новых капиталов в уральскую промышленность, а попытки мобилизации помещичьих средств (то есть средств владельцев горнозаводских округов) вели к полному и быстрому их исчерпанию, указывает Буранов, источником ресурсов мог быть или залог недвижимости в ипотечных банках, или выхлопатывание неуставных ссуд, или использование других форм государственного финансирования.

Некоторые владельцы горнозаводских округов в попытках преодолеть возникшие финансовые трудности, решались преобразовать семейно-паевые товарищества в акционерные общества. Однако, по сути дела, повествует автор, новая форма владения была прикрытием тех же самых семейно-паевых товариществ, поскольку акции были распределены между старыми владельцами. Сделав такое принципиальное заключение, опирающееся на фактический материал третьей главы, Буранов тут же делает заявление, лишенное аргументации: акционерные компании этого типа были уже капиталистическими ассоциациями со всеми вытекающими из этой формы возможностями. Характерно, что буквально через абзац звучит противоположный по смыслу общий вывод автора о всего лишь подготовительном характере установления связей между банками и уральским горнозаводским хозяйством.

Не замечая противоречий в приведенных рассуждениях, Буранов утверждает, что в 1910 г. из 20 действовавших крупных и средних горнозаводских хозяйств половина принадлежала новой буржуазии. К осени 1917 г. на Урале из 22 действующих горнозаводских округов было акционировано 18, что и отразило, по мнению Буранова, победу капиталистического развития, зрелость и силу финансового капитала, утвердившегося в регионе.

Как видно, к 1910 г. владельцы только шести из 22 округов (Ревдинского, Инзеровского, Кыштымского, Сергинско-Уфалейского, Комаровского, Сысертского) могли быть отнесены к слою новой буржуазии, происходившей не из феодальной знати либо высших чиновников феодального государства. При этом Инзеровский округ принадлежал С.П. фон Дервизу — дельцу грюндерской эпохи, ставшему потомственным дворянином; три округа контролировали иностранные компании. Среди владельцев Сергинско-Уфалейского округа была широко представлена титулованная петербургская знать (например, великий князь Николай Николаевич). В 16 горнозаводских округах в 1910 г. сохранялись прежние владельцы. В данном случае материалы Буранова опровергают вывод самого же автора о том, что в 1910 г. из 20 действовавших крупных и средних горнозаводских хозяйств половина принадлежала новой буржуазии.

В пяти округах (Верх-Исетском, Нижнетагильском, Алапаевском, Богословском, Пастуховых) прежние владельцы потеряли контроль над горнозаводскими хозяйствами накануне, а еще в пяти — только в годы первой мировой войны. Тем не менее к марту 1917 г. владельцами округов оставались представители старой аристократии: Демидовы, Строгановы, Балашовы, Абамелек-Лазаревы, Белосельские-Белозерские, Львовы. Сохранял владельческие права на земли Чусовского округа, арендованного Камским обществом, князь Голицын. Напомним, что еще в шести казенных уральских округах собственность принадлежала государству — полусамодержавной монархии. Трудно все это оценить как завершение процесса акционирования и капитализации горнозаводских хозяйств, практически полного обновления состава владельцев./4/

По данным Сапоговской, связь банков с уральскими фирмами еще только устанавливалась: в 1910 г. банки владели контрольными пакетами акций только в трех из 74 крупных уральских фирм. В 1917 г. — в 11 из 75. Только к 1917 г. около половины (46,7 %) уральских фирм с производством продукции более 100 тыс. руб. были связаны с российскими банками. Но и из этих выявленных связей лишь 41,3% могут характеризоваться как устойчивые. Приведенные данные противоречат выводам Буранова и других историков, утверждавших о полном переходе собственности уральских предприятий в руки коммерческих банков и иностранного капитала. Напрашивается вывод и о том, что главный рывок в уральскую промышленность банки осуществили в специфических условиях первой мировой войны. Характерно также, что среди этих банков не было ни одного уральского — по весьма простой причине: на Урале к 1917 г. не существовал ни один средний или крупный собственно уральский банк.

И в советской, и в дореволюционной литературе существовало понимание монополий в России как организаций, возникших не из свободы конкуренции, то есть продукта капиталистического развития, а по инициативе своеобразных предпринимателей-дворян во главе с представителями титулованной знати. Рассматривая соглашения уральских горнозаводчиков, Лаверычев подчеркивал: созданные латифундистами синдикаты «Кровля» и «Медь» не являлись «чистыми» капиталистическими монополиями и были связаны с системой горнозаводских округов. В этом отношении у них имелись общие черты с сахарным синдикатом и рядом других общероссийских объединений, включая и военно-промышленные./5/

Нет возможности в данный момент исчерпывающим образом раскрыть оценку достигнутой в России степени монополизации, сложившуюся в дореволюционной историографии. Однако необходимо принять во внимание точку зрения одного из специалистов в этом вопросе. В докладе в Российском техническом обществе в 1909 г. С.П. Фармаковский, председатель синдиката «Кровля», отметил, что в России формирование монополий находится в зачаточном состоянии; преобладают объединения в форме торговых соглашений; число синдикатов невелико и они, как правило, поддерживаются правительством ". Как видно, такая оценка эксперта не сходится с ленинской, определившей на несколько десятилетий методологические подходы истории

2.2. Норильский Никель

ОАО «ГКМ «Норильский никель» - одна из ведущих горно-металлургических компаний мира – крупнейший в мире производитель палладия и никеля, одна из ведущих производителей платины, золота и меди.

В число производимых металлов также входят кобальт, родий, серебро, иридий и рутений. На предприятиях Группы осуществляется полный цикл хозяйственной деятельности: от геологоразведки, добычи руд, обогащения и металлургии до сбыта цветных и драгоценных металлов.

Группа «Норильский никель» - крупнейшая горно-металлургическая компания России (основные производственные показатели Группы приведены в Приложении 1).

Доля Группы в валовом внутреннем продукте (ВВП) Российской Федерации по данным за 2004 год составляет 1,1%, в объеме промышленного производства Российской Федерации – 1,7%, в объемах производства цветной металлургии Российской Федерации – 22,0%, в российском экспорте – 2,8%, в объемах российского производства никеля – 92%, кобальта – 98%, меди – 55%.

Налоговые платежи Группы (в процентах от налоговых доходов соответствующего бюджета за 2004 год) составляют в консолидированный бюджет РФ – 1,2%, в бюджет Красноярского края – 41,8%, в бюджет Таймырского (Долгано-Ненецкого) автономного округа – 76,9%, в бюджет города Норильска – 73,3% (см. Приложение 1).

Финансовые показатели группы в 2004 году составили: выручка – более 7 миллиардов долларов США, чистая прибыль – 1,8 миллиардов долларов США, рыночная капитализация – более 13 миллиардов долларов США (см. Приложение 1).

Основные производственные предприятия Группы находятся на /Севере России – это Заполярный Филиал ОАО «ГКМ «Норильский никель» (Таймырский полуостров) и ОАО 2Кольская Горно-металлургическая компания» (Кольский полуостров), а также группа золотодобывающих компаний: ЗАО «Полюс» (Красноярский край), ОАО «Лензолото» (Иркутская область), ОАО «Рудник им. Матросова» (Магаданская область).

На территории США (штат Монтана) расположена компания Stillwater Mining Company, являющаяся производителем палладия и платины, 55,4% акций которой были приобретены Компанией в 2003 году. В Южно-Африканской Республике находится компания Gold Fields, разрабатывающая месторождения золота в Африке, Австралии и Южной Америке, 20% акций которой были приобретены в 2004 году. Главный офис Группы находится в Москве.

Из истории Компании

Медно-никелевые месторождения на полуострове Таймыр известны ещё с XVII века. Однако активное исследование этих месторождений началось лишь в 20-х годах прошлого столетия. 23 июня 1935 года Совет народных комиссаров СССР принял постановление «О строительстве Норильского комбината» и о передаче «Норильскстроя» в состав НКВД СССР. Развернувшееся масштабное строительство осуществлялось силами политических заключенных. Через Норильский лагерь, просуществовавший до середины 1950-х годов, прошло около 1,5 миллиона человек. Труд заключенных использовался на строительстве объектов Норильского промышленного комплекса, на добыче руды, известняка, выработке кокса, на разработке песчаных и гипсовых карьеров.

10 марта 1939 года на Малом металлургическом  заводе был получен первый  медно-никелевый штейн. В 1942 году  в Норильске был получен первый  электролитный никель, в 1943 году  – электролитная медь. В 1953 году  Норильский комбинат производил 35% никеля и 90% платиноидов от общего производства этих металлов в Советском Союзе.

В середине 1950-х годов, после ликвидации Норильлага, началась новая страница истории Комбината – по комсомольским путевкам на Таймыр приехали добровольцы из Москвы, Ленинграда, Красноярска.

В 1960 году было открыто Талнахское месторождение сульфидных медно-никелевых руд. Ещё более значимым стало открытие в 1965 году крупнейшего в мире Октябрьского месторождения. Через четыре года началось сооружение одноименного рудника, первая очередь которого была введена в эксплуатацию в 1974 году. В 1987 году рудник «Октябрьский» вышел на проектную мощность. Сегодня рудник-гигант уходит в глубь земли одиннадцатью вертикальными стволами, протяженностью его действующих горных выработок составляет более 200 километров. Добыча руды ведется на восьми горизонтах от 600 до 957 метров глубиной. На руднике трудятся немногим более 2,5 тысяч человек. По оснащенности и качественным характеристикам самого месторождения руднику «Октябрьский» нет аналогов в мире.